Право на месть - Анна Ледова

выпрыгнуло так же неожиданно, как зашло до этого. И враз задрожал маревом воздух, прогреваясь от беспощадного светила. Днем в сахре лучше спать, беречь силы, иначе жара очень быстро доконает неосторожных путников. Вот и немногочисленные обитатели сахры, шустрые ящерки, змейки и скорпионы, закрывались в пески поглубже, где не достанут палящие лучи.

Мы последовали их примеру, прежде позавтракав (или поужинав?) перед дневным сном. Тонким полоскам вяленого мяса, сухарям и высушенным финикам на такой жаре ничего не делалось, лишь бы вода была в достатке. И соль – еще одна драгоценность в этих широтах. Потому что с потом и прочими естественными процессами она быстро выводится из организма, делая кровь совсем жидкой, мышцы слабыми, а голову мутной. Говорят, явлениемираджв сахре тоже от этого, один из симптомов.

Воду расходовали экономно, прежде напоив камелей. Мыться здесь не было смысла, легкий ветерок и песок сразу набивается всюду. Это в наших краях воду добыть легко: ее и в воздухе много растворено, и под землей целые реки текут. А в сахре даже Анхельму пришлось постараться, чтобы выжать из под толщи песка достаточно влаги.

Укладываться вчетвером под одним навесом было немного странно. Могла я себе раньше такое представить? Но Греттен и о том не дал задуматься, фыркнул и отправил всех в сон. Не знаю уж, чем он там питался на вольном выпасе в Лесу, но внезапно подрос до размеров крупной собаки. Обзавелся парой новых шипов и даже роговыми пластинками на лапах, пока еще мягкими.

Спустя еще сутки в пути песок вдруг изменился, стал белым, скрипучим. А с рассветом перед нами раскинулось мертвое соленое озеро и призрачный про́клятый Айтшеринем.

Если здесь и была когда-то вода, то вся выпарилась под палящим солнцем, оставив лишь плотную гладкую корку сплошной соли. Сумей кто организовать ее доставку из этого жуткого места – озолотился бы. Увы, мало кто отсюда доходил и почти никто не возвращался. Редкие деревца на берегу и те окаменели, превратились в соляные столпы, покрывшись кристалликами.

Айтшеринем был прекрасен. Мы не видели Шехира, столицы Самаконы, но отчего-то создалось ощущение, что он в сравнении был бы как грубая глиняная кружка рядом с фарфоровой чашкой тончайшей работы. Не приевшийся уже песчаник и известняк – только и исключительно мрамор. И не альтанский, которым кичился имперский М’Рирт, а другой, снежно-белый с золотыми прожилками. И многоколонным затерянный город не зря назвали…

Даже земная поверхность была сплошь покрыта мелкой плиткой с замысловатым узором, что уж говорить о зданиях. И – ни песчинки за гостеприимно распахнутыми городскими воротами. И это в сахре, где мелкие дюны неумолимо расползались с каждым годом все шире, отвоевывая земли у степей!

И – никого.

Что бы ни случилось с про́клятым Айтшеринемом, внезапно ли застало несчастье его жителей или у них было время уйти, по обстановке было не понять. Ни брошенных впопыхах вещей, ни высохших истлевших тел. Ничего. Мои тени метнулись на разведку, проскальзывая в каждый уголок, щедро насылая мне образы увиденного, но ясности не прибавилось. По-видимому, остальные тоже «прощупали» город, каждый на свой манер, и пришли к тем же выводам. Мы молча переглянулись. Ощущение абсолютной мертвой тишины было не из приятных. Кажется, здесь даже эха не было…

- Держимся рядом, не отходить ни на шаг, – первым отмер Ронард. Даже бесстрашному Греттену стало не по себе, да так, что он прижался к моим ногам, вздыбив на всякий случай свои коротенькие шипы.

По-хорошему, нужно было поспать после ночного перехода, но спать в таком месте точно не следовало, это всем стало ясно. Пусть даже сквозь широкие оконные проемы просматривались уютные комнаты, устеленные подушками и дорогими коврами.

Крупные города обычно разрастаются хаотично и центр их зачастую тесный, плотно застроенный. Айтшеринем же словно изначально спроектировали на бумаге, по линеечке проложив каждую улочку, каждую арку, создавая уникальный в своем совершенстве ансамбль. А, значит, самая широкая аллея должна неминуемо привести либо к дворцу правителя, либо к главному храму. Это смотря кто тут имел большую власть…

Храм уже на входе должен был внушать страх прихожанам. Колонны изображали искусно высеченных из мрамора людей с исказившимися от ужаса лицами, обвитых гибкими змеями. И каждая чешуйка была вырезана с пугающей правдоподобностью, в каждой глазнице сверкали драгоценные камни.

- Мекса, Анхельм, ждите здесь, – друзья возражать не стали.

И мы с Ронардом, не разнимая рук, вошли в храм. Но в следующий миг я уже сжимала воздух в пустой ладони. Да что за!.. Только Греттен все так же жался к ногам. Но исчезновение Ронарда оказалось не самым страшным открытием. Впереди меня высилась статуя огромной змеи из серо-зеленого мрамора с горящими изумрудами вместо глаз.

- Айят-песчаник, – выдохнула я.

- Подойди ближ-же, – прошипела, оживая, змея.

Я сделала неосторожный шаг навстречу и вскрикнула, отпрыгнув назад. То, что я поначалу приняла за узорчатую плитку, оказалось пестрыми змеями, сплошным ковром укрывшими пол. И те пришли в движение, переползая друг по дружке, мелькая узкими раздвоенными языками. Выжечь их Тьмой? Нет, сочтет за оскорбление, саму не выпустит. Не обращая внимания на боль в ладони, проложила себе дорожку к статуе сырым Светом. Убить он не убьет, зато его слепящее сияние оказалось кстати, чешуйчатые тела стали неохотно отползать, освобождая проход.

Я не стала тратить время на объяснения и просьбы. Все трое и так являлись ко мне во сне. Да и что это за всевидящие боги, если им требуются лишние слова?

- Чью смерть ты хочешь, Айят-песчаник? Мою? – я посмотрела прямо в изумрудные глаза с черной вертикальной трещинкой посередине.

- С-смелая… А не боишшьс-ся с-смерти?

- Боюсь, – призналась я.

- Чес-стная… Не твою. Другую. Подари мне с-смертьрухун ярис-сш-ши. Того, кто…

Мраморный змей не успел пояснить незнакомые слова, как Греттен припал на передние лапы, ощетинился и гневно зашипел. Не так, как я слышала раньше, совсем иначе. Словно с присвистом выталкивал из себя неведомые слова, понятные лишь ему самому. И, как оказалось, змею.

Мраморный хвост, уложенный кольцами позади статуи, взметнулся вверх, выбивая мраморную крошку из стен. Айят так же яростно зашелестел на своем наречии, нависнув каменной треугольной головой прямо над храбрым зверьком. Эта шипящая перепалка длилась несколько секунд, перемежаясь рыком манса. Наконец змей медленно вернулся на место и задумчиво прошипел:

- Лес-снойш-шейтаниправ. Ты уж-же выполнила с-свою час-сть. Теперь ух-ходи.

Чего?..

Как выполнила, когда?! Но Греттен уже настойчиво подталкивал меня к выходу, пока напуганные змейки не начали заново