(Не) та женщина - Диана Рымарь

В самый первый вечер ее восхитило, с каким терпением он объяснял совершенно очевидные вещи. Снова и снова повторял правила, ни разу не накричал. После катаний по городу выехали на трассу и гоняли до четырех утра. А потом любили друг друга там же, в машине, на заднем сиденье.

С того самого вечера так и не расставались.

Дима работал не гонщиком, конечно, а врачом-травматологом, но водил отлично, вот и научил свою девушку всяким премудростям. А еще он, по мнению Лизы, — был самым лучшим на свете мужчиной. С ним вместе в их маленькой съемной двушке на окраине города она чувствовала себя самой счастливой.

— Я бы чувствовала себя гораздо комфортнее, если бы ты пошел со мной, — в очередной раз за этот вечер закинула она удочку. — Ты точно никак не можешь поменяться?

— Прости, милая… — Дима наклонился к ней, едва коснулся губ, ведь знал, что портить Лизе макияж — себе дороже. — Никак не могу, дежурство. Но ты и без меня отлично проведешь время, я уверен. Но на свадьбу через неделю я уже отпросился, так что точно пойдем вместе.

Лиза прижалась к нему на прощание, как она это обычно делала. Почувствовала поцелуй в макушку и проводила его. Потом взяла сумочку, ключи и спустилась. На парковке ее уже ждал Жук, как они с Димой называли новенький серебристый седан, который приобрели вместе.

Жук летал по городу как на крыльях, был маленьким, юрким и очень маневренным. Лиза его обожала. Даже в час-пик добралась до ресторана в рекордные сроки для этого времени суток. Хотя опоздала, конечно, безбожно — почти на полтора часа.

«Женя меня убьет…» — простонала про себя.

Уже собиралась выходить из машины, как вдруг увидела, как сестра спускается по мраморным ступенькам. Июль, вечер, жара, а Женя шла съежившись, будто ее морозило. Обхватила себя одной рукой, второй держала у уха телефон. Лиза хотела было выйти навстречу, но не успела, потому что сестра быстро зашагала к подъехавшему черному фургону-газели. И зачем-то забралась внутрь. А потом из этой газели вдруг вылетел какой-то прямоугольный предмет, похожий на телефон, и машина тронулась вперед.

 «Куда она поехала? — тут же начала гадать Лиза. — Зачем выбросила телефон? И почему ей в тридцатипятиградусную жару было холодно?»

Незадолго до того:

Женя чувствовала себя настоящей бабочкой в ярко-красном шелковом платье. Она порхала от одной группы гостей к другой, получала поздравления, улыбки, пожелания долгих лет счастья.

Рубен закатил бесподобную вечеринку. Его помощница, настоящая умница, даром что ноги длинные, отыскала отличный ресторан в центре. Двухэтажный, способный вместить в себя больше двухсот гостей, он уже почти трещал по швам от обилия людей, пришедших поздравить будущих молодоженов.

— Не устала, малышка? — шепнул ей на ухо Рубен, заметив, как Женя начала обмахивать себя ладонью.

Несмотря на обилие кондиционеров, в зале было довольно жарко. Что сказать — июль.

— Всё в порядке, — замурлыкала она. — Пойду немножко освежусь и вернусь. Побудь пока с гостями.

Женя поцеловала его в щеку и ушла в дамскую комнату — попудрить носик. Благо в этом заведении было несколько индивидуальных кабинок с раковинами, можно спокойно перевести дух.

Она вымыла руки, достала помаду, аккуратно нанесла новый слой, представила, с каким азартом Рубен ее съест, зажав где-нибудь в уголке, как он любил. Редко оставлял помаду на ее губах.

Как же хорошо всё сложилось для Жени! Как же прекрасно, что она именно с этим человеком, а не с Владом, что смогла начать ему доверять! За последние недели они с Рубеном практически превратились в сиамских близнецов, так им было хорошо и комфортно вдвоем. Втроем — так будет точнее, ведь Нонна почти постоянно присутствовала рядом.

Впереди еще годы и годы совместной жизни. Бесконечная череда счастливых вечеров, которые они проведут вместе; поездок, в которые отправятся; ласк, которые друг другу подарят. Миллионы теплых слов и улыбок, тысячи оргазмов.

От радостных мыслей Женю отвлекло бренчание телефона. Она бы проигнорировала сообщение, но оно оказалось от няни, Марии, а та просто так никогда не писала.

Женя открыла и буквально приросла к полу на своих шпильках.

С присланного фото на нее смотрела няня с разбитым в кровь лицом. У нее была рассечена скула, разбита губа, пшеничная коса растрепана, а во взгляде дикий испуг. В руках няня держала закутанную в пеленку Нонну.

А потом Жене позвонили с номера Марии.

— Привет, сука… — проговорил хриплый прокуренный голос, абсолютно ей не знакомый.

— Кто это? — ответила она едва слышно.

— Заткнись и слушай! — последовал приказ. — Если не хочешь, чтобы я пришил твою няню-идиотку, а потом не начал отрезать пальцы твоей дочери, делай, что я скажу!

Сердце Жени в буквальном смысле почти прекратило биться.

— Пожалуйста… — только и успела она вымолвить.

А грозный рык в трубке продолжился:

— Это похищение, ты, тупая свинья! Если у тебя хватит мозга сделать всё правильно, мы отпустим тебя и ребенка…

«Похищение… Они хотят денег?» — прострелила голову мысль.

— Мы заплатим! Мой жених заплатит! — почти прокричала Женя.

— За двоих заплатит больше.  Или получишь дочь-калеку. В общем, так: сейчас ты выходишь из сортира и идешь прямиком на улицу, там тебя ждет черный фургон, забираешься внутрь.

— У дверей ресторана находится мой телохранитель, он не даст мне…

— Насчет этого придурка не беспокойся. Всё, пошла. У тебя тридцать секунд. Не успеешь, я грохну няню! Держи телефон у уха и не нервируй меня, а то начну ломать кому-то пальцы…

И Женя пошла, молясь, чтобы по пути попался Рубен или кто-то еще из охраны. Когда вышла в зал, стала искать жениха взглядом, но его, как назло, не было. Почти сразу в трубке раздался дикий визг. Женский, не детский. И всё же от него ей стало физически плохо, чуть не стошнило прямо на пол.

— Евгения Анатольевна! Женя, пожалуйста! Они не шутят… — кричала Мария.

После этого крика ее начало знобить, даже зубы, кажется, застучали.

— Ни на кого не оглядывайся, — продолжала хрипеть трубка, — делай вид, что трындишь с подругой, улыбайся.

«Они следят за мной…» — с опозданием дошло до Жени, и она растянула губы в самой искусственной на свете улыбке.

— Будь послушной, и все выживут, — пообещали из трубки.

И она послушалась. Вышла на улицу, никем не задержанная и, кажется, даже не замеченная, хотя в зале было полно народа. Увидела черный фургон, подошла и шагнула внутрь.

Жене еще никогда не было так страшно. Так неимоверно, жутко страшно.

Не за себя, нет. За маленькую нежную девочку, которую сама же произвела на свет.