Девушка из JFK - Алекс Тарн

– Почему-почему… Потому что опасно – вот почему! А кроме того, можешь быть уверена: мобила этого подонка была защищена пуще серверов ЦРУ. Это тебе не дешевый телефончик наркоманки из Неве-Шаанан, куда можно влезть одним щелчком.

Я не стала возражать ввиду очевидной Микиной правоты. Нам и в самом деле нечего было сказать симпатичному ясноглазому Зиву. Похоронив анархистов, мы оставили «Гранд-Чероки» возле бедуинской деревни, промышляющей кражами автомобилей с целью их последующей разборки на запчасти. Вряд ли красавец джип с пятнами крови на заднем сиденье просуществовал в целости и сохранности дольше трех-четырех часов.

Да, сказать было решительно нечего, хотя и очень хотелось бы помочь самоотверженной команде «Заслона» в их безнадежной борьбе с зомби-анархистами, зомби-палачами, зомби-«правозащитниками», зомби-полицейскими и зомби-судьями. Тем не менее что-то мешало мне оставить разговор с Зивом в прошлом. Что-то мешало, цеплялось, царапалось, лезло из памяти, как из колодца, и никак не могло выбраться наружу. Но что? Что? Я снова напряглась, попыталась вспомнить и снова потерпела неудачу.

– Ну что ты вздыхаешь? – сказал Мики, неправильно истолковав мой вздох разочарования. – Думаешь, мне не хочется ему помочь? Не забывай, Зив мой брат-голанчик, таких не бросают.

Я подошла, обняла его:

– Все нормально, партнер. Не расстраивайся.

Он по-детски уткнулся носом в мою шею. Тоже мне – хитман, наемный киллер, Бог-вседержитель…

– Знаешь, Бетти, мне годами снились дурные сны, – вдруг тихо проговорил Мики. – Началось после армии, еще до того, как я начал… ну, ты понимаешь… заниматься этой профессией. Снилось, будто я куда-то еду и непременно с приключениями. То вдруг обнаруживаю, что забыл дома паспорт. То ищу остановку автобуса и никак не могу найти. То вдруг обнаруживаю, что безнадежно опаздываю. Общим было одно: паника, жутчайшая паника. Просыпался среди ночи в холодном поту и тут же начинал уговаривать себя. Мол, успокойся, ничего страшного. Ну, опоздаешь, ну пропустишь рейс, автобус, поезд… – поедешь на следующем, никто от этого не умирал. Закрывал глаза – и снова то же самое. Не то купе, не та гостиница, забытое место стоянки, неверное направление, не успеваю, не успеваю…

– Бедный ты мой, бедный… – я погладила его по щеке, как малыша.

Мики слегка отстранился, в глазах его стояли слезы.

– И вот что я тебе скажу: эти сны прекратились. Их больше нет. И это сделала ты, Бетти. Я наконец доехал, куда надо. Слышишь? Я доехал до тебя.

– Помню-помню, – улыбнулась я. – Доехал, причем не просто так, а на «ягуаре».

– Погоди, я серьезно. Помнишь, ты говорила, что пора уже перестать заниматься этим… ну, ты понимаешь. В общем, я думал об этом две последние недели. Особенно после пьянки с тем начальником отдела безопасности супермаркетов. Я ведь ничем не хуже этого дурачка. Может, мне действительно попробовать устроиться…

– Стоп! – воскликнула я. – Что ты сказал?

– Что я ничем не хуже…

– Нет-нет, до этого!

Мики недоуменно пожал плечами, но мне уже не требовался ответ. В моем сознании наконец-то всплыла та ускользающая тень, за которой я безуспешно гонялась прежде. Всплыла и перестала быть тенью, обретя плоть, кровь и, главное, имя. Имя высокопоставленного работника рекламной фирмы «Успех» – того самого, кто наряду с независимыми бухгалтерами доставлял конверт с выигрышными марками из Нагарии в Лод. Йонатан Ольшенблюм.

– Мики, дорогой Мики, – сказала я. – Мы с тобой только что нашли человека, который крадет выигрыши лотереи «Супермаркет». Он носит ту же редкую фамилию, что и судейская тетушка покойного сукиного сына Ави Нисангеймера, и это начальник службы безопасности компании «Успех» господин Йонатан Ольшенблюм! Конечно, надо еще проверить, но, учитывая упомянутую редкость…

Не тратя больше времени на разговоры, я бросилась к компу. Так и есть! Мне не пришлось слишком долго рыться в Сети, чтобы установить родственные связи дюжины привилегированных кланов – из тех, чьи отпрыски носят генеральские погоны, занимают кабинеты верхних этажей ведущих компаний, ректорствуют в университетах, пишут обвинительные заключения в прокуратуре, председательствуют в судах и определяют политику новостных каналов – короче говоря, правят Страной.

Наиболее толстый корень интересующего меня генеалогического древа звался Муки Клоридором. В армии он дослужился до генерала, а затем десантировался в министры водного хозяйства. Его старший сын Даниэль не дотянул до Генштаба лишь потому, что предпочел делать легкие миллионы на тяжелых оружейных сделках. Дочерям Эсти и Далии военная карьера не светила, а потому заботливый папа пристроил их на юридический. Получив адвокатские лицензии, сестры вышли замуж. Эсти – за Мордехая Нисангеймера, молодого прокурора, чей отец заседал к тому времени в коллегии Верховного суда, а Далия – за Авраама Ольшенблюма, который уже тогда метил на должность генерального директора министерства финансов.

Внуки тоже не отставали. Поддерживая и подпирая друг друга, эти местные аристократы даже не взбегали, а взлетали по карьерным лестницам. Имена братьев и сестер, кузенов и кузин жирного вождя анархистов Ави Нисангеймера по прозвищу Нисо были выгравированы на табличках самых разных ключевых кабинетов – в министерствах и судах, университетах и армейских штабах, ведущих адвокатских конторах и директоратах крупнейших фирм. На ветвях этого и еще одной сотни подобных ему генеалогических дерев висела вся наша Страна – без малейшего преувеличения. Судя по перекрестным бракам и составу публики на семейных торжествах, в этот закрытый клуб пускали только своих – проверенных, надежных, крепко повязанных родственными, деловыми, приятельскими узами. Эта вросшая во все поры общества элита не подлежала замене или исчезновению – она могла только выродиться, наподобие египетских фараонов.

Йонатан Ольшенблюм, двоюродный брат и ровесник Нисо, принадлежал к этой группе душой и телом. Его относительно невысокая должность объяснялась, видимо, шалостями и скандалами прошлых лет. Паренек имел обыкновение подваливать в клубах к незнакомым девушкам и, улучив момент, добавлять в их коктейль хитрые ингредиенты, от которых бедняжки отключались до утра следующего дня, чтобы проснуться в постели Йонатана и пожалеть о самом факте своего появления на свет.

Какое-то время это сходило ему с рук, но затем подлец стал добавлять к скучной процедуре изнасилования волнующие элементы садизма, и, после того как очередная его жертва попала в больницу с серьезными кровотечениями, полиция вынуждена была начать следствие. По стечению обстоятельств, потерпевшая тоже принадлежала к элитному кругу, поэтому скандал почти сразу попал в газеты – я нашла в Сети с полдюжины гневных статей на эту тему. Казалось, Йонатан неминуемо сядет в тюрьму, но вскоре медийный шум вдруг утих, как по мановению волшебного жезла. Наша весьма разговорчивая и гораздая на утечки полиция тоже почему-то приумолкла, два года неслышно толкла воду в ступе, а затем и вовсе закрыла дело.

Могущественная родня защитила своего человечка, но вынужденно зачислила его в подгруппу привилегированно-отверженных, то есть тех, кому по тем или иным причинам уже не бывать генералами, судьями и директорами. Для таких отмеченных непоправимыми общественными клеймами персон система подыскивала не столь влиятельные, малозаметные, но хорошо оплачиваемые должности. Так серийный насильник и садист Йонатан Ольшенблюм получил синекуру начальника отдела безопасности, а нанявшая его рекламная фирма «Успех» – заказы от крупных клиентов. Судя по тому, с какой легкостью я залезла в почтовый сервер этой компании, специалист из Ольшенблюма был никакой.