Страж - Оксана Букия

— Мы с ним участвовали в одной спецоперации и так получилось, что я спас ему жизнь.

Виктор едва заметно дернул бровью.

— Служба у нас такая, — Георгий все же заметил его мимику. — Он сказал, что теперь передо мной в долгу.

Он опустил глаза на ровную поверхность стола.

— Сам никогда не думал, что когда-нибудь придется этим воспользоваться. Но я должен был дать сыну шанс на новую жизнь. Потом закрутилась вся эта история. А он все равно выполнил мою просьбу. Мне ведь обвинения выкатили не сразу. Ждали, когда я приду в себя, может надеялись, что смогут напугать, продавить и я подпишу признание. Но паспорта Периш уже выслал мне. И их нашли у меня дома. Я их и в правду никогда в глаза не видел.

— Почему же вы раньше не сказали мне об этом?

— Не хотел его подставлять. Ведь он никогда не вербовал меня, и я не агент Вестленда. Но если на эту ситуацию взглянуть под другим углом, то получится очень нужная многим картинка. И будет сломана еще одна жизнь.

Малешский, чтобы потянуть время, делал вид, что просматривает свои записи. Как говорил Александр, дело довольно темное и с не самыми большими перспективами на победу. А тут еще вскрываются подобные нюансы. Самое время, а самое главное повод выйти сухим из воды, не потеряв репутации и не запятнав своего имени.

— Я знаю, что незадолго до вашего последнего рейда вы просили вашу коллегу майора Невскую найти информацию о Моршанине. И не просто информацию, а ту которая хранится в закрытых базах Управления. Хотя при первых наших встречах вы мне не рассказали о вашем столь сильном интересе к этому человеку и причинах, которыми он вызван.

— Даже не буду спрашивать, как вы об этом узнали? — обескуражено выдохнул Георгий.

— Я легко вам отвечу: от вашего друга полковника Арсенина. Олег поругался с генералом Архиповым и тот отстранил его от службы на несколько месяцев. И чтобы не скучать ваш друг стал заниматься расследованием вашего дела. Могу заметить у него есть все задатки стать отличным частным детективом.

Гронский на мгновение прикрыл глаза и выдохнул через сжатые зубы.

— Какого черта он полез в это дело? Хочет в соседнюю камеру?

— Он очень хочет вам помочь.

Георгий откинулся на спинку стула.

— Теперь ясно от кого вы узнали о моих жизненных убеждениях, — делано засмеялся он, — это Арсенин рассказал вам? Он вдруг решил, что по жизни обязан мне и теперь желает расплатиться, как он считает равноценной монетой?

— Он сказал, что однажды вы ему сильно помогли.

На Малешского повеяло разочарованием и необъяснимой усталостью.

— Я просто считаю его своим другом. Мы с ним шесть лет жили в одной комнате в училище. Разговаривали, делились своими ожиданиями, поддерживали друг друга. Вместе учились, вместе отдыхали, вкалывали до седьмого пота и ходили по девчонкам, до моей женитьбы. Я пригласил его на свою свадьбу в качестве друга жениха.

Георгий выдохнул. Хотя аура неожиданной злости и обиды никуда не делась.

— Перед самым выпуском он попал в очень нехорошую историю. На тот момент я уже был зачислен на службу в Дранкурское Управление и должен был уехать. Я остался, чтобы помочь ему выпутаться из этой ситуации. Мне это грозило лишь тем, что генерал Красов на тот момент глава оперативного отдела просто откажет в поступлении на службу охреневшему курсанту, который не соизволил явиться в первый же день, а Олегу от семи до десяти лет лишения свободы, полное отстранение от службы и возращение в родной поселок, где его ждало место в каком-нибудь рыбообрабатывающем цеху. На мой взгляд несопоставимые потери. Вот и весь мой подвиг.

На протяжении всей речи Малешский постоянно прощупывал своего клиента на исходящие эмоции, но не почувствовал даже ноты фальши в его словах.

— Вы правда считаете, что на вашем месте так поступил бы каждый? — уточнил он.

Некоторое время Георгий молчал, потом ответил. Тоном взрослого человека, который объясняет что-то непонятливому ребенку.

— Это мой выбранный путь. Быть на защите Отечества и людей. Долг, честь, служба — для меня не пустые слова. Дар, данный мне Источником, он на самом деле особый. И даже дело не в том нравится ли мне это или нет. Я уже это выбрал. А если это касается близких мне людей, то выбора как такового вообще не существует. Отвернуться в сложную минуту — это предать не только их, но и самого себя. И если Олег до сих пор мучается чувством неоплаченного долга, передайте ему, что все счета давно закрыты. Мамочка может отдыхать.

Виктор покачал головой. Он не мог понять, почему до сих пор сидит здесь и продолжает общаться, как ни в чем не бывало. Гронский и вправду обладал каким-то необъяснимым магнетизмом, под который неожиданно попал и он сам.

— Мамочка просила вам кое-что передать, — в тон клиенту ответил адвокат и положил на стол раскрытый планшет. Экран которого был разделен на три части, в каждой из которой был рисунок, состоящий из непонятных простому обывателю скоплению точек.

Георгий замер. Целую минуту он неотрывно смотрел на экран ничего не выражающим взглядом. Потом поднял глаза на адвоката и отодвинул от себя планшет.

— Не думаю, что мне когда-то это сможет пригодиться. Тем более вкупе с этой милой штуковиной, — он дотронулся до обруча на шее. — Мне уже никогда не быть стражем.

— Мы вряд ли можем предугадать, что с нами будет через какое-то время. И уже тем более в такой огромный промежуток как никогда. Я бы на вашем месте не отказывался от своих новых Искр.

Георгий бросил в него очень неоднозначный взгляд.

— Я запомнил, — сухо произнес он.

— Вы смотрели на экран не больше минуты.

Теперь Гронский рассмеялся. В этот раз искренне.

— Шесть лет училища. Двенадцать — службы. Этого более чем достаточно. Это как дышать.

Малешский повернул к себе экран, с сомнением смотря на хаотичное скопление точек.

— Расскажите мне кто такой Моршанин? — спросил Георгий. — У меня от всех этих мыслей голова взрывается. И от нехватки информации в том числе.

Пока адвокат рассказывал, Гронский слушал. Очень внимательно, не перебивая, не задавая ненужных вопросов, словно впитывал в себя каждое слово.

— Теперь вы понимаете, почему я сказал, что нам нужны союзники. Слишком крупные игроки задействованы в этой партии. И если не привлечь столь же сильных сторонников, нам не добиться правды.

— А что с капитаном Ивохиным, вы не знаете? Он