Город бездны - Аластер Рейнольдс

— Значит… я бессмертный?

— Да. И это меняет многое, если не все. Не так ли?

Небесному Хаусманну пришлось с этим согласиться.

Позже, когда отец снова провалился в бездну забытья — неизбежного предвестника смерти — Небесный отправился к диверсанту. Пленный химерик лежал точно на такой же постели, как и его отец, его также окружали роботы, но этим сходство ограничивалось. Аппаратура только осуществляла наблюдение — он был достаточно силен, чтобы обходиться без помощи… даже слишком силен. Трудно было поверить, что из него извлекли целый рожок пуль. На кровати пленника удерживали оковы из прочного пластика — широкий обруч стягивал его грудь, два обруча поменьше — предплечья. Это позволяло ему подносить к лицу одну руку — другая оканчивалась оружием, которым он изувечил Тита. Впрочем, оружия уже не было. Рука киборга оканчивалась аккуратно зашитым обрубком. Его тщательно сканировали, но ни имплантированного оружия, ни каких-то других скрытых устройств не обнаружили — не считая имплантатов, с помощью которых хозяева заставляли его подчиняться своим целям.

Фракционеры, которые внедрили на корабль своего агента, явно страдали недостатком фантазии. Они сделали ставку на механические разрушения, тогда как вирус, невидимый и легко передающийся, мог оказаться куда более эффективным оружием. Правда, без живого экипажа спящие вряд ли сумеют куда-то долететь.

Однако у химерика могут быть другие способы выполнить задание.

Как это странно — вдруг узнать, что ты бессмертен. Небесный не собирался заниматься самокопанием. Бессмертие не делает его неуязвимым, но осторожность и предусмотрительность помогут ему снизить риск до минимума.

Он отступил от постели убийцы. Кажется, диверсант обезоружен — но полной уверенности нет и быть не может. Пусть мониторы показывают, что он находится забытьи, не менее глубоком, чем отец. Лучше не рисковать. Эти существа созданы для обмана. Они способны проделывать любые трюки с сердечным ритмом и нейронной активностью. Одной свободной руки достаточно, чтобы схватить Небесного за горло и задушить… или подтянуть его к себе и перегрызть горло.

Небесный заметил на стене медицинский набор. Он распахнул ящичек, изучил аккуратно разложенные препараты, затем извлек оттуда скальпель. Голубоватая стерильная сталь сверкнула в приглушенном освещении изолятора. Покрутив его перед глазами, он с восхищением проследил, как исчезает лезвие при повороте кромкой вверх.

Чудесное оружие. Можно сказать — воплощение совершенства.

Сжав скальпель в руке, он шагнул к диверсанту.

— Он приходит в себя, — произнес голос. Мои мысли кристаллизовались, и я переключился в сознательный режим.

Одно из правил, которое солдат усваивает очень быстро — по крайней мере, на Окраине Неба: не каждый, кто в тебя стреляет, непременно хочет тебя убить. Во всяком случае, в тот момент, когда стреляет. Причин может быть тысяча. Взять хотя бы простой захват заложников. Из плененных солдат можно выкачать полезные воспоминания, не прибегая к жестоким пыткам — для этого требуется лишь технология траления, которую ультра могут предоставить за определенную сумму. В общем, добыть тактические или оперативные сведения, которые гарантированно сидят в мозгах у любого мало-мальски стоящего бойца.

Но со мной такого не случалось никогда. В меня стреляли и попадали, но при этом никто не рассчитывал, что я проживу даже тот короткий отрезок времени, за который из меня можно успеть что-то вытянуть. Мне посчастливилось ни разу не попасть в плен, и я никогда не испытывал сомнительного удовольствия очнуться в чьих-либо недружественных объятиях.

Похоже, теперь мне предстояло испытать это удовольствие.

— Господин Мирабель? Вы очнулись?

Что-то мягкое и холодное скользнуло по лицу. Я открыл глаза и тут же сощурился: после неопределенного периода отключки свет показался мне нестерпимо ярким.

— Где я?

— В безопасном месте.

Тупо оглядевшись, я обнаружил, что полулежу в кресле, которое стоит на возвышении у стены. Пол длинной комнаты был наклонным, а стены отделаны рифленым металлом. Ощущение было такое, будто я спускаюсь на эскалаторе по слегка изогнутому туннелю. Стены были пронизаны овальными окнами, но я мог разглядеть лишь темноту, расцвеченную длинными перепутанными цепями светящихся гирлянд. Все ясно: я нахожусь высоко над поверхностью планеты… почти наверняка где-то в Кэнопи. Пол действительно походил на эскалатор — несколько очень широких и низких «ступеней» спускались метра на два-три. До дальнего конца было метров пятнадцать. Похоже, уклон образовался произвольно, после чего пол пришлось спешно переделать.

И, разумеется, я был не один.

Рядом стоял тот самый тип с квадратной челюстью и монокуляром. Одной рукой он поглаживал подбородок, словно напоминая себе о его внушительных размерах. В другой руке он держал кусок мягкой фланели, с помощью которой я был столь деликатно приведен в чувство.

— Должен признаться, с дозой лучевого шокера я ошибся, — проговорил он. — Кое-кого она могла бы убить. Я думал, что вы не придете в себя еще несколько часов, — он положил руку мне на плечо. — Но сейчас с вами, кажется, все в порядке. Вы крепкий парень. Примите мои извинения — уверяю вас, впредь такое не повторится.

— Я тоже на это надеюсь, — в поле моего зрения появилась женщина. Я сразу узнал ее — и ее спутника, возникшего передо мной справа с неизменной сигаретой, поднесенной к губам. — Ты становишься неряшливым, Уэверли. Этот человек мог подумать, что ты хочешь его убить.

— А он не хотел?

Приятная неожиданность: я думал, что не смогу шевелить языком.

Уэверли мрачно покачал головой.

— Вовсе нет. Я изо всех сил пытался спасти вам жизнь, господин Мирабель.

— Довольно оригинальный способ.

— Мне необходимо было действовать быстро. Вам устроила засаду группа «свиней». Вы знаете, кто такие «свиньи», господин Мирабель? И вряд ли захотите узнать. Это одна из самых мерзких иммигрантских групп, с которыми нам пришлось иметь дело после гибели Блестящего Пояса. У них милая манера — например, натянуть через дорогу сигнальную проволоку, соединенную с арбалетом. Обычно они выходят на охоту ближе к ночи, но сегодня они, должно быть, проголодались.

— Чем вы меня подстрелили?

— Я уже сказал: лучевым шокером. Вообще-то, довольно гуманное оружие. Лазерный луч просто прокладывает в воздухе ионизированную дорожку, по которой можно выпустить парализующий электрический разряд.

— Который причиняет боль.

— Знаю, знаю, — он вскинул руки, точно защищаясь. — В свое время мне тоже досталось. Увы, я рассчитывал оглушить «свинью», а не человека. Но, может быть, это к лучшему. Вы могли оказать сопротивление, и мне пришлось бы принимать более радикальные меры.

— Но почему вы бросились меня спасать?