ВОЛОГОДСКИЕ КРУЖЕВА - Надежда Саванина

–Дела житейские. Все живы. Катя у нас немного заболела и по мужу соскучилась. Думает, приедет муж, она и выздоровеет. Если отпускаешь, то пусть сейчас прямо и едет – не говоря всей правды, отвечал Петр- Отпустишь?

–Часа через два поедет. То, что ты говоришь, – не причина срывать офицера с ответственной службы- сухо ответил генерал- Ждите к утру будет дома.

–Я ничего не понял, товарищ генерал. Что там случилось? -встревоженно спрашивал Дима.

–Я сам ничего толком не понял. Не волнуйся, все живы. Петр только твердит-дела житейские. Больше ничего не говорит, конспиратор. Единственное, что я понял, Катя приболела и очень хочет тебя видеть. Садись, пиши раппорт на отпуск на два дня. Через два дня должен быть на месте и все успеть сделать для доклада в Москве. А сейчас ответишь мне на ряд вопросов, которые у меня возникли к тебе, когда ты докладывал свою часть разработки.

Только через два часа Дима вышел от генерала, переоделся и помчался домой. Дорога была свободна, и он ехал на предельной скорости. На рассвете Дима был уже дома. Осторожно зашел в дом через дверь со двора, которую можно было открыть без ключа. В доме было тихо, все спали. Он открыл дверь в свою комнату, где жили Катя с сыном. Комната была пуста, детской кроватки не было. У Димы оборвалось сердце. Где они? Приоткрыл дверь в комнату матери. Рядом с кроватью родителей стояла кроватка, в которой разметался во сне сын.

Дима вышел на крыльцо. Очень хотелось узнать, где Катя, но и будить родителей ему было жалко. Он посмотрел на часы. Скоро должен был встать отец, он по-деревенски летом всегда вставал очень рано, провожал в стадо овец. Корову они не держали. По деревенской улице уже раздавалось мычание коров, резкие звуки пастушьего кнута. Хозяйки выводили из сараев коров и ожидали с ними прохода стада по улице.

Дима задремал на крыльце и не услышал, как встал отец и через хозяйственную дверь прошел в сарай. Проснулся от того, что Петр Алексеевич проходил мимо него к воротам и прикрикивал на глупых овец, разбежавшихся по двору.

Дима вскочил и бросился к отцу

–Батя, скажи, ради бога, что случилось? Где Катя? Почему Сашок спит в вашей спальне?

Отец выгнал овец в проходившее мимо их дома стадо, закрыл калитку и повернулся к сыну:

–Прилетел? Все нормально. Я же сказал генералу-дела житейские. Но все я ему рассказать не мог. Пойдем в дом, чай попьём и все расскажу –отец похлопал сына по спине.

Будничный тон отца немного успокоил Диму.

–Женщины наши устроила операцию. Не медицинскую, не волнуйся: партизанскую с кодовым названием «Отлучение Саши от материнской груди». Для этого мать и сына надо разлучить. Поэтому Сашок живет у нас, а Катя находится у Бабаси. Женщины очень плохо переносят завершение кормления. Катюша также не очень хорошо себя чувствует, и она думает, что если ты будешь рядом, то ей станет легче. Езжай к ней. Бабася уже встала корову выгонять. Стадо мимо нашего дома уже прошло в их сторону. Днем придешь на сына посмотреть. Вопросы есть?– спросил отец.

Дима облегченно вздохнул: все живы. Зная, что он будет плестись на машине за стадом в пыли, Дима побежал к Бабасе огородами или как в селах говорят «задами». Этот путь был значительно короче, и он увидел Бабасю, открывающую калитку, чтобы проводить свою любимую Зорьку в стадо.

Увидев внука, она взмахнула руками:

–Ты как в сказке на коньке-Горбунке примчался к своей царевне!.

–Бабася, как Катя? Где она? –целуя бабушку, спрашивал Дима.

–Очень ей тяжело сейчас, внучек. Молока у нее много было, да еще и жирного. Кормить она бросила, а молоко этого не знает. Оно прибывает и прибывает. Вчера температура была, сегодняшнюю ночь она совсем плохо спала. Все ходила, ходила. Сидеть ей нельзя, тяжело. Руки тоже не поднять. Сейчас под утро уснула. Иди тихонечко. Она спит на диване в горнице. Ложись рядом с ней молча, не буди. Я пойду с делами управляться. Ты приехал, теперь я Катю сдаю на твои руки. Ухаживай за ней, после скажу, когда она проснется -махнув ему рукой, Бабася ушла в огород.

Дима тихо зашел в спальню. В комнате было темно. Его обдало спертым воздухом, стоял какой-то непонятный ему запах. Глаза постепенно привыкли к темноте. На диване у стены спала Катя. Сон ее был беспокойным. Она стонала, что-то несвязно говорила. Один раз он четко услышал от нее свое имя и хотел уже откликнуться, но понял, что Катя зовет его во сне. Он осторожно прилег на край дивана. И хотя он не спал всю ночь, тревога Бабаси передалась и ему, он не смог здесь даже задремать. Дима осторожно потрогал руку Кати. Она была сухая и горячая. Температура снова была высокая.

Он лежал, думал, в нем закипал гнев.

–Где врачи? Почему здесь нет врачей! Что здесь за средневековое мракобесие! Вся перевязанная Катя лежит с температурой, сидеть не может, рук поднять не может! Сын в другом доме. Вот сейчас она проснется, и он сразу все исправит. Положит ее на сидение в машину и отвезет ее в районную больницу, надо будет, отвезет в область. Так же нельзя в наше время издеваться над человеком! Лежит здесь с температурой, в такой непонятной атмосфере! Чем это так пахнет? Наверное, ее бабки мои какой-нибудь своей противной мазью от коленок намазали.

Бабася сказала ему лежать тихо и не трогать Катю, пока она не проснется. Но разве он мог лежать в этой ситуации как бревно рядом с ней. Ему хотелось пожалеть ее, приласкать, чтобы она скорее поняла, что он рядом.

Дима осторожно взял Катину руку в свою и стал тихо гладить ее тонкие пальчики. Они подрагивали в его руке, как будто отзывались на его ласку. И удивительное дело, Катя затихла, перестала во сне говорить, на лице ее появилась легкая улыбка. Диме даже показалось, что рука ее стала прохладнее. Так, держа ее за руку, он и уснул.

Проснулся Дима от того, что Катя легко трогала его лицо рукой.

–Я думала, что ты мне снишься –тихо сказала она. По щекам ее потекли слезы.

–Почему ты плачешь? Тебе плохо?– встревожился Дима, целуя ее такую слабую руку.

–Мне было так плохо, и я все время ждала тебя. Я верила, что если ты приедешь, то мне станет лучше. Когда ты приехал? Видел сына? Я его не видела