ВОЛОГОДСКИЕ КРУЖЕВА - Надежда Саванина

Девочки обучались кройке и шитью в специально оборудованном классе в школе. У них была чудесная учительница, которая научила их и выкройки составлять, и правильно шить, и новые модели проектировать. В конце десятого класса девочки сами шили себе платья на выпускной вечер. У Кати дома до сих пор хранились альбомы со схемами выкроек и образцами швов. Такое обучение продолжалось два года. Вместе с этими альбомами лежало удостоверение, где было написано, что Кате присвоен второй разряд швеи легкого женского платья.

Бабася занялась своими хозяйственными делами, а Катя с удовольствием принялась за кройку и шитье ее юбки:

– Вы не пойдете больше туда сегодня? –спросила Катя Бабасю, которая зашла в дом посмотреть, как идут дела с шитьем ее юбки.

–Там сейчас сваха пришла помогать. Я пойду завтра с утра. Мы с ней так разделились. Ты сама как себя чувствуешь?

У Кати к вечеру молоко начало прибывать сильнее. Все полотенце, которым была она перетянута, впереди было мокрым от вытекающего молока, по краям оно заскорузло. Все это было очень неприятно Кате.

–А нельзя хотя бы полотенце сменить? –попросила Катя.– Оно все мокрое уже, даже платье.

–Нет-твердо сказала Бабася- Как только снимем полотенце, так оно с новой силой хлынет. Надо еще поверх повязать махровое полотенце и его можно менять. Есть хочешь?

–Только пить. Во рту уже все пересохло -пожаловалась Катя.

–Ешь ягоды, они тебе жажду утолят. Если будешь пить, то немного и очень маленькими глоточками.

К вечеру Кате стало совсем плохо. Молоко твердыми брусками лежало под кожей на плечах выше полотенца. Ей было душно, тошно. Хотелось плакать или убежать куда-нибудь. Бабася принесла воды, мягкую салфетку и протирала Кате влажной салфеткой руки, лицо, спину. Любое прикосновение к груди даже через полотенце причиняло Кате острую боль.

Бабушка не отходила от нее ни на минуту. Протирала, гладила по голове и все время чего-то говорила. Незаметно Катя уснула.

–Ну, слава богу! Поспи, страдалица – перекрестив Катю, Бабася вышла посидеть на вольном воздухе на крыльце.

Скрипнула калитка, кто-то шел палисадником среди кустов и цветов. Мужа Бабася не ждала. Их бригада ночевала на полевом стане, утром рано начинали косить. К крыльцу тихо подошла дочка Галина. Увидев мать на крыльце, села рядом.

–Отец в поле? – тихо спросила она мать – Не пора ли ему уже прекращать работать наравне с молодыми. Не мальчик уже.

–Разве его остановишь!? Никак не хочет годам поддаваться твой отец. Всю жизнь такой неугомонный. Как там внучок? –гладя дочку по голове, спросила Бабася.

–Петя его долго купал. Я потом приготовила бутылочку с коровьим молоком. Никак не хотел брать. Все время тянулся в другие комнаты, Катю искал. Но потом угомонился, выпил молоко и уснул. Дедушка одновременно с внуком тоже угомонился. Я пришла узнать, как у вас тут дела? Где Катя?

–Уснула. Плохо ей. Полотенце все мокрое от молока. Просила его сменить. Я не дала. Поверх еще закрыла все махровым полотенцем, а оно тоже промокло. На ночь сменила его. Терпит, не жалуется. Ничего сегодня не ела, только ягоды с огорода. Думаю, завтра температура может подняться. Сегодня молоко к шее подошло. Как бы горячка с ней, сердешной, не приключилась, бывает молоко в голову бросается. Завтра тогда буду водой с уксусом ее протирать.– рассказывала Бабася дочке.

–Ты завтра с утра к нам не приходи, будь здесь с Катей. Если поднимется температура, дай ей аспирина –распорядилась Галина -Завтра у нее день труднее будет, чем сегодня.

Катя несколько раз за ночь просыпалась. Она не понимала, где она, что с ней. Под тихий голос Бабаси, прохладные прикосновения влажной салфетки она снова засыпала.

К утру поднялась температура, пришлось дать ей таблетку и протереть ее водой с уксусом. После этого Катя опять уснула и проснулась почти к обеду. Температура спала, но Катя с трудом с помощью бабушки, встала с кровати. Руки не поднимались, она могла ходить только как столб. Полотенце, пропитанное жирным материнским молоком, сверху высохло и стало словно панцирь. Это было и неприятно, и неудобно. Кате казалось, что все вокруг пропитано приторным запахом ее молока. От голода, от этого запаха ее тошнило. Ничего не могла и не хотела ничего делать, никуда не хотела идти. Бесцельно бродила по дому, стояла на крыльце. Даже о сыне не спрашивала, и это больше всего беспокоило Бабасю.

–Чего бы ты сейчас хотела больше всего, Катюша?– спросила вечером Бабася, протирая ее на ночь водой с уксусом.

Катя задумалась. Конечно, она очень хотела увидеть, обнять, прижать к себе сына, но понимала, что это не принесет ему пользы.

–Мне бы очень хотелось, чтобы приехал Дима. Я знаю, что это невозможно, но так хочу его увидеть -грустно сказала Катя.

–Поспи, бог даст, он и приедет – успокаивала ее Бабася – а я схожу, посмотрю на Сашеньку. Вернусь и тебе все расскажу. А пока постарайся уснуть.

Галина Сергеевна тихо разговаривали с Петром Алексеевичем на крыльце, когда в калитку вошла ее мать.

–С Катей что? –всполошилась Галина.

–А как внук?-вопросом на вопрос ответила Бабася.

–Угомонился- сказал зять-Легче в правлении целый день проработать, чем с ним сейчас вечер прозаниматься. Ищет все время Катю. Сегодня даже у меня начал пуговицы на рубашке расстегивать. Катюше не легче?

–Не нравится мне сегодня Катя. Вялая совсем, ничего не хочет. Только Диму ей надо. Петя, давай вызовем Диму. Позвони генералу, пока еще не ночь, может, не спит. Пусть отпустит его хоть на сутки -упрашивала Бабася зятя.

–Правда, Петя, попробуй -присоединилась к матери Галина.

Под нажимом женщин Петр Алексеевич, качая головой, пошел в кабинет звонить своему другу.

Друг оказался еще на работе, проводил совещание по поводу своей предстоящей командировки в Москву. Узнав, что сын тоже на совещании, попросил генерала обязательно перезвонить ему после окончания совещания и задержать Диму.

–Случилось что? –уточнил генерал.

–Дела житейские – ответил Петр Алексеевич.

Генерал перезвонил только через два часа, была уже полночь, и Петр Алексеевич дремал около телефона. От громкого звонка он вздрогнул во сне, проснулся и быстро взял трубку.

– Долго же ты заседаешь, Василий Иванович! Я никогда у тебя ничего не просил, но сейчас, прости, друг меня, не отпустишь ли ты мне сына домой на сутки хотя бы. Понимаю, что служба. Но как говорится, не в службу, а в дружбу -говорил Петр Алексеевич хриплым от сна голосом.

–Что у вас там случилось? Все живы, Петр? Не тяни резину, говори толком.– пытался понять ситуацию генерал.