Моя сестра - Елена Блаватская. Правда о мадам Радда-Бай - Вера Желиховская

Есть множество примеров различных неудач такого рода, которые, я думаю, м-р Синнетт сочтет более чем интересными «случаями». Таков случай, приготовленный для капитана Мэтленда. Г-жа Блаватская объявила ему, что под рогом единорога на гербе под статуей герцога Уэльского, напротив отеля Уатсона в Бомбее, должна лежать папироса, привязанная ее волосом. Мэтленд телеграфировал из Симлы в Бомбей м-ру Бранту, прося немедленно пойти за папиросой, но м-р Брант не нашел ее в описанном месте. Г-жа Куломб говорит, что она должна была отнести эту папиросу, но что она «не подходила близко к этому месту». Отсюда и неудача, не упомянутая м-ром Синнеттом. Письма Блаватской к Куломбам совершенно дискредитируют феномены с папиросами, и сразу видно, что все те, о которых упоминает м-р Куломб, могли легко быть устроены самой г-жою Блаватской. В первом приводимом им случае с г-жою Гордая не говорится, где было «указанное место», на котором нашлась папироса. В двух других примерах папиросы нашлись в местах, где они пролежали некоторое время незамеченными, пока их не стали специально разыскивать, и г-жа Блаватская или Бабула – по ее приказанию – могли положить их туда заранее. М-р Синнетт говорит: «Для лиц, которые не видели, как делала г-жа Блаватская свои феномены с папиросами, не бесполезно заметить, что она делала не как какой-нибудь фокусник» – и, конечно, таким отцам трудно себе представить, с каким глубоким убеждением м-р Синнетт говорит о тождественности оторванного кусочка бумаги с кусочком, данным перципиенту («Occult World», с. 63).

«Вы берете два листка бумаги и отрываете от обоих одинаковый угол. Вы делаете из одного листка папиросу и кладете туда, где она должна быть окончательно найдена. Затем другую бумажку кладете под новую, которую разрываете на глазах зрителей, вкладываете один из заранее оторванных уголков ему в руку вместо того, который он видел, как вы разрывали, делаете папиросу из другой части первоначальной бумажки, кладете, куда вам нравится, и приглашаете найти приготовленную папиросу. Нетрудно придумать разнообразные условия».

Наивное замечание м-ра Синнетта, что уверенность присутствующих в отсутствии всякого плутовства может быть обеспечена отметками карандашом на папиросе, доказывает только его полное незнание, что такое фокусничество, так как из его же слов видно, что отметки делала сама г-жа Блаватская и что, когда это хотел сделать капитан Мэтленд, она отклонила его предложение «отметить или разорвать бумажку». Затем далее:

«Когда папироса была сделана, г-жа Блаватская встала и, взяв ее в руки, стала вертеть. По прошествии 20 или 30 секунд шелест бумаги, сначала ясно слышный, прекратился».

«Из остальной бумаги она приготовила папиросу обыкновенным способом, и через несколько мгновений эта папироса исчезла у нее из рук».

Одним словом, если действительно эти феномены с папиросами не были фокусами, то описание м-ра Синнетта должно быть совершенно неверно.

Относительно портретов, нарисованных в доме м-ра Синнетта («Occult World», с. 137–139), достаточно сказать, что г-жа Блаватская крайне искусна в рисовании как карандашом, так и кистью. Я сам видел образчики ее работы как раз в том роде, как описанные м-ром Синнеттом, где контуры лица на белой бумаге отделялись контрастом с «туманно-синей тушевкой» вокруг.

Вообще я считаю себя вправе сказать, что феномены, помещенные м-ром Синнеттом в «Occult World», описаны им менее удовлетворительно, чем всякий непосвященный, но проницательный зритель мог бы описать фокусы обыкновенного фокусника; что дополнительные сведения о них, приобретенные мною, доказывают его полное неумение принимать необходимые предосторожности против обмана.

Показание м-ра А. О. Юма (впоследствии правительственного министра-секретаря Индии).

Так как м-р Юм принимал большое участие в первоначальном развитии в Индии теософического общества и даже писал по этому поводу, то мне кажется небезынтересным обратить внимание на ту перемену, которая произошла с тех пор в его мнении о феноменах г-жи Блаватской. Будучи в Индии, я много и подолгу беседовал с м-ром Юмом и уже указывал на его мнение по поводу возвращения броши м-с Юм, что эта брошь могла весьма легко быть приобретена г-жою Блаватской заранее и самым обыкновенным путем. Задолго до напечатания корреспонденции Блаватской – Куломб м-р Юм уже нашел, что многие из феноменов г-жи Блаватской были обманом и что некоторые из мнимых писем махатм были делом самой г-жи Блаватской. Раз или два ему случилось видеть заметки м-ра Субба Роу, туземца-теософа, относительно некоторых философских вопросов, а затем он сразу узнал содержание этих заметок в писаниях махатм (полученных им самим или м-ром Синнеттом). Я спросил впоследствии у м-ра Субба Роу, самого способного из всех знакомых мне туземцев теософов, известно ли ему это? Он лаконически отвечал: «Возможно, что это так». Когда в первый раз появились в печати письма Блаватской – Куломб, м-р Юм публично выразил свое мнение, что г-жа Блаватская слишком умна, чтобы так компрометировать себя, однако позднее, отчасти благодаря сообщенным ему мною сведениям, он пришел к убеждению, что эти письма действительно написаны г-жою Блаватской. Далее, он никогда не верил феноменам шкапа (schrine) и всегда подозревал в них обман. Я должен также прибавить, что его мнение о благонадежности Дамодара, Баваджи и Бабулы, составленное независимо, тем не менее было вполне сходно с моим. Несмотря на это, вначале м-р Юм был так же убежден в неподдельности некоторых феноменов, как и сам м-р Синнетт. Принятое им в настоящее время положение относительно всего дела представляет не только пример его мужества признавать истину даже ценою отрицания своих прежних убеждений, но и тщательное изучение подробностей, касавшихся его лично мнимочудесных феноменов. Так, например, он получил сообщение от Кут-Хуми в письме от лица, не имевшего никакого отношения к теософии. Вероятно, это тот случай, который м-р Синнетт («Occult World», с. 21) описывает следующим образом:

«Когда образовалось это общество (Симлская ветвь теософического общества), многие письма к нам от Кут-Хуми были получены ни в каком случае не через г-жу Блаватскую. Например, в одном случае м-р Юм, выбранный на первый год президентом нового общества… получил записку от Кут-Хуми через почту от лица, не имевшего никаких сношений с нашими оккультическими изысканиями и писавшему ему об общественных делах».

М-р Юм сообщил мне, что сам получил от почтальона это письмо в большом, особого вида конверте. Много спустя, исследуя множество феноменов (не напечатанных), происшедших у него в доме, он случайно узнал от одного из слуг, что совершенно подобное письмо было раз рано утром взято Бабулой от почтальона и отнесено к его барыне, а когда почтальон снова пришел, то Бабула возвратил ему письмо, говоря, что оно не к г-же Блаватской, а к м-ру Юму. В то время слуга был удивлен, отчего Бабула не передал письмо прямо м-ру Юму, и прибавил, что Бабула и потом не раз точно так же брал и возвращал письма. В первом отчете мы уже предполагали нечто подобное со стороны Бабулы для объяснения таких случаев. Во многих случаях, которые бесполезно повторять, г-жа Блаватская точно так же могла иметь в руках чужие письма до их прихода по назначению. Здесь не мешает привести заявления м-ра Юма, что особые конверты и бумага, на каких писались сообщения махатмы, можно было приобрести в соседстве Дарджилинга и что первые документы махатм были на другой бумаге, пока г-жа Блаватская не побывала в Дарджилинге. В настоящее время м-р Юм полагает, что, «несмотря на все обманы, были и настоящие феномены и что за г-жою Блаватской стоят действительные оккультисты со значительной, хотя и ограниченной силой; что К. Н. есть действительная личность, но ни в каком случае не такая могущественная и богоподобная, какою ее описывали, и что она действительно, прямо или косвенно, принимала участие – какое, м-р Юм не может сказать – в происхождении писем К. Н.». Читателю уже известно, что лично я не мог найти ни малейшего доказательства действительности ни одного феномена.