Каббала и бесы - Яков Шехтер

Для религиозного еврейского читателя ответы на эти вопросы однозначны. Сама же Бируте для него является воплощением не только жены Лота, но и Лилит, первой жены первого человека Адама, превратившейся в итоге в искусительницу-дьяволицу. А если учесть, что, согласно еврейской демонологии, Лилит может принять облик любой когда-либо жившей на земле женщины, то этот рассказ Шехтера обретает новую мистическую окраску – в ресторане за столиком сидела вовсе не Бируте, а сама Лилит, жена Сатаны!

Впрочем, то, что однозначно для еврейского читателя, совсем не должно быть столь же однозначно для читателя нееврейского.

Поэтому, воздерживаясь от вынесения каких-либо нравственных оценок и морализаторства, мне бы хотелось обратить внимание читателя на те детали рассказа, которые во многом являются ключевыми, но при этом остаются понятными лишь человеку, более-менее знакомому с еврейской традицией.

Начнем с того, что испытание «женой Лота» Бируте-Лилит отнюдь не выпадает Залману случайно.

Согласно иудаизму, обычно человек сам напрашивается на испытание своей духовной стойкости. К примеру, согласно еврейским источникам праотец Исаак в споре с братом Исмаилом однажды заявил, что с радостью пожертвует своей жизнью во имя Бога. В этот самый момент Сатан потребовал от Бога, чтобы тот проверил искренность Исаака, и в результате Всевышний дал Аврааму принести своего любимого сына в жертву… Точно так же и в тот момент, когда Залман сам для себя декларирует, что он способен выдержать «испытание прошлым», это испытание и начинается.

При этом он совершает подряд сразу несколько оплошностей, которые с точки зрения иудаизма являются греховными и уж точно совершенно недопустимыми для религиозного еврея.

Во-первых, он зашел в некошерный ресторан, и это является первой ступенькой на пути к его падению. Дело в том, что Галаха – еврейский религиозный закон – запрещает еврею без крайней необходимости заходить в некошерный ресторан, даже если он собирается там есть только кошерную, то есть разрешенную евреям пищу. У Залмана такой крайней необходимости не было, и он заглянул в ресторан именно потому, что начал испытывать жгучую ностальгию по прошлому, а ведь это – любимый ресторан его юности, где он когда-то пил свой любимый ликер. В сущности, в этот момент он уже начинает оглядываться назад, хотя и не признается себе в этом.

Точнее, зная о том, что он поступает не подобающим для верующего еврея образом, Залман ищет самооправдания для своего поступка: «А, собственно, почему нет? Кофе и ликер вполне кошерны. Почему бы и нет?!»

И в следующий момент Залман чувствует голод – Залман вдруг почувствовал голод… – вполне закономерное состояние, особенно с учетом того, что ему категорически запрещено есть готовящуюся в этом кафе некошерную пищу. Сейчас самое время для «йецер ха-ра» – дурного побуждения, которое живет в каждом человеке, – задать тот же вопрос: «Почему бы и нет?!» Но Залман находит выход из этой ситуации – заказанные им огурцы и помидоры кошерны в любой точке земного шара.

Второй ступенькой лестницы, ведущей героя рассказа вниз, становится его игра в вегетарианца и нежелание объяснять официанту, что он – приехавший из Израиля религиозный еврей и ест только кошерную пищу. И это тоже является нарушением еврейского закона: у еврея нет права отрекаться от своего еврейства и объяснять свое нежелание есть некошерную пищу какими-либо иными причинами, кроме как тем, что эта пища запрещена ему Торой, то есть самим Б-гом.

Прямым следствием этого духовного падения и становится неожиданно раздающийся за спиной чарующий голос Бируте, первой же своей фразой доказывающей, что она по-прежнему любит Залмана и знает его как облупленного…

Впрочем, думаю, что даже не знающий всех этих деталей читатель оценит и психологическую, и языковую точность рассказа «Жена Лота», который вполне достоин занять место в антологии лучших рассказов о любви, написанных на русском языке в первом десятилетии 21-го века…

И бесы страстей в синагоге Якова Шехтера (комментарий А. Файн)

Мы открываем двери в мир иудаизма и Каббалы с неожиданной стороны – секреты еврейской эзотерики переданы у Шехтера средствами художественной прозы и к тому же – впервые в истории еврейской литературы – на русском языке.

Каббала говорит о Божественном управлении миром посредством трех линий. Левая линия связана с категорией суда и возмездия, правая – милосердия, прощения и воздаяния за добрые дела. Первая книга Якова Шехтера – «Астральная жизнь черепахи» была «книгой правой руки», вторая – «Шахматные проделки бисквитных зайцев» – «книгой левой руки». Главные темы двух этих книг – суд и милосердие, путь человека к познанию Единого, Божественное провидение в истории народа и судьбах людей.

Господь сотворил единую душу, названную «Адам Ри– шон» – Первочеловек – и разделил ее на женское и мужское начало. Задача женской половины души – сопротивляться злу, и эта «негативная» функция объединяет женскую душу с левой линией управления мирозданием. Задача мужской части души, наоборот, позитивная – творить добро. (Поэтому на мужчину в иудаизме возложены и «действенные заповеди», и запреты, а на женщину – только запреты.)

Во время духовного восхождения всякий постигающий объединяет левую и правую линии, образуя среднюю, – не простое соединение двух противоположных качеств, но новое свойство, возводящее его на новую духовную ступень. Супружеская любовь и брак символизируют союз левого и правого аспектов мироздания. Вот почему в данной книге Якова Шехтера – «книге средней линии» – так много рассказов о любви.

Любовь, соединение двух любящих душ – мужской и женской – сердцевина еврейской эзотерики и самая большая тайна Вселенной. Совокупление мужа и жены, предназначенных друг другу, не «грех», не уступка дьяволу, но осуществление замысла Творения. Самая известная в современном мире каббалистическая традиция – лурианская Каббала – говорит о делении всего сущего на свет и сосуд. Светом называется дарование блага Творению, сосудом – способность Творения воспринимать благо Творца. Вхождение света в сосуд Каббала именует зивугом – единением, или совокуплением. Поэтому значительная часть еврейских преданий, идущих из глубокой древности, пронизана любовной символикой. Символы эти многозначны. Встреча царя и царицы – это и единство Бога и человечества, и Синайский завет между Всевышним и его народом, и соединение Творца с Шехиной – Божественным присутствием, называемым также Матерью мира.

Любовная тема, столь важная в преданиях мудрецов древности и хасидских сказках трех последних веков, теряет свое царственное величие в произведениях авторов конца 19-го – начала 20-го столетий, писавших на идише и иврите, – тех, кто либо живописал процесс секуляризации еврейского народа, либо сам был активным участником этого процесса. В мире, где правит материя, а не дух, корона падает с головы Царицы.

Низведенная с небес на землю, любовь всегда представляла известную трудность для еврейских писателей той волны. Они, в отличие от Якова Шехтера, не ставили перед собой глобальных, вселенских задач и зачастую были не столько писателями, сколько бытописателями, ярко и достоверно рисуя нравы еврейского местечка и его обитателей. А в традиционном мире «штетла» (да и современного нам Бней-Брака) нет, кажется, места для любовных историй. Знакомство жениха и невесты совершается незадолго до брачной церемонии, и любовь – не страстная вспышка, предшествующая свадьбе, но награда за многолетний духовный и нравственный труд, и оттого лишена яркой фабульности, духа приключения и со стороны выглядит неромантичной, то есть, недостойной романа.