Шура. Париж 1924 – 1926 - Нермин Безмен

решение, чтобы все сразу понимали, чью сторону она занимает. Также возможно, что это имя она придумала только для сегодняшнего вечера. Внезапно Шура испытала непреодолимое желание вскочить с места и убежать. Семенович, словно прочитав ее мысли, пересел к Шуре и сказал:

– Давайте сначала закажем ужин.

– Благодарю, – ответила Шура. – Я уже поела.

– А ты, Надежда?

– Я голодна как волк, – сказала женщина. Очевидно, они с Гришей были достаточно близки, ведь тот обращался к ней по имени.

То, что мужеподобная незнакомка сравнила себя с волком, смутило женщину еще сильнее. Однако она хотела доверять Семеновичу, ведь это дело так важно для нее! Пока они делали заказ, обращаясь к уставшей официантке лет двадцати, Шура все гадала, как же она упустила момент их прихода. Возможно, они были здесь с самого начала и просто хотели убедиться в том, что Шура пришла одна и за ней не следят. Возможно, Надежда, как и она сама, не могла решиться на встречу. Впрочем, вскоре она приняла решение не забивать свою голову вопросами, на которые не могла дать ответы, а поэтому просто присоединилась к Грише и его спутнице, взявшим в руки водку. Надежда, как и мужчина, опустошила рюмку одним глотком. Шура внимательно наблюдала за ними. Очевидно, Надежду совершенно не волновало, что о ней подумают люди. Но каким образом эта женщина могла помочь вывезти людей из Советской России? Она тем временем вытерла губы рукавом рубашки и прикрыла ладонью рюмку, которую вновь попытался наполнить Гриша.

– Хватит, Гриша! Хватит!

Шура обрадовалась тому, что эта грозная женщина не будет при ней напиваться. Гриша придвинулся к Шуре еще ближе.

– Вы написали подробности на бумаге?

Тусклые глаза Надежды внимательно изучали Шуру. Та чувствовала себя неловко, словно была школьницей, не выполнившей домашнее задание. Однако она не хотела выглядеть безмозглой трусихой.

– Сначала я бы хотела задать пару вопросов.

– Смею напомнить, что это не лучшее место для деликатных вопросов.

Шура отклонила предложение Гриши встретиться в безлюдном месте или дома у Надежды. Ей никогда бы не пришло в голову пойти в дом к незнакомому человеку или встречаться с кем-то на пустыре. Поэтому мужчина выбрал это время и этот час, когда они растворятся в битком набитом заведении. К слову, Надежда прежде не встречалась с желающими вывезти свою семью из России – она предпочитала находиться в тени. Именно Гриша убедил Надежду встретиться с Шурой лицом к лицу. Шура не знала, какие отношения их связывают, да и не очень хотела знать.

– Я знаю, – кивнула Шура. – Но есть вещи, которые я хочу уточнить.

Гриша вопросительно посмотрел на Надежду. Та кивнула. Шура не знала, как ей справиться с волнением, а потому, выпив водки, выпалила:

– Почему вы делаете это?

Гриша посмотрел на нее как на умалишенную, но Надежда ответила просто и четко:

– Потому что я тоже мать.

Было сложно поверить в то, что эта холодная и твердая, как железо, женщина имеет детей, обладает материнскими чувствами и готова рисковать, помогая людям встретиться со своими семьями. Надежда могла скрывать свои чувства, но сама прекрасно видела, что испытывает человек, обратившийся к ней за помощью.

– Похоже, вам сложно в это поверить. Но да, я мать.

– Если у вас есть дети, разве можно подвергать себя такому риску…

– Именно поэтому и рисковать легче. Только мать знает, что чувствует другая женщина, когда теряет ребенка.

Шуре казалось, что женщина, сидевшая напротив, либо отлично скрывает свои эмоции, либо виртуозно лжет.

– Я ведь уже сообщал вам, – шепотом сказал Гриша. – Надежда воссоединила пять семей.

– Я понимаю…

Вопросы, которые Шура хотела задать незнакомцам, роились в ее голове, однако все они касались их организации, и, конечно же, задать их здесь она не могла. Вмешалась Надежда. То ли оттого, что она и вправду прочитала ее мысли, то ли из-за некоторого опыта, она одной фразой резюмировала происходящее:

– Дорогая Александра Юлиановна Верженская…

Шура с удивлением посмотрела на женщину, которая знала ее полное имя.

– Я знаю, у вас много вопросов и очень много проблем, – продолжила Надежда. – Но я не знаю, когда и как они прибудут или сколько их прибудет в итоге. Потому что я действительно этого не знаю. А если бы и знала, то не сказала бы. Чем меньше вы знаете, тем лучше. Как для вас, так и для вашей семьи.

Такой ответ разочаровал Шуру.

– Не расстраивайтесь! – сказала Надежда. – Просто молитесь и надейтесь на лучшее.

Вопросов становилось все больше. Вряд ли эта женщина имела отношение к большевикам: она совершенно не походила на безумную фанатичку, верящую в святость революции, отрицающую Бога, готовую жертвовать детьми и посылать на смерть их родителей. Может быть, Надежда Михайлова принадлежала к подпольной антикоммунистической организации, работавшей в России? Шура понимала, насколько в таком вопросе важна конфиденциальность, однако не могла не задать еще один вопрос:

– Вы сказали, что не знаете, сколько их прибудет в итоге…

Уже знакомая им официантка вернулась к столику, держа в руках две тарелки. Надежда заказала селедку и салат оливье, а Гриша – яйца с лососем и тарелку блинов. Наполнив пустые рюмки водкой, официантка удалилась.

Надежда жестом попросила Шуру замолчать – вероятно, боялась, что та привлечет к ним внимание.

– Все верно. Наша главная задача – вернуть ребенка матери. Взрослые уже не так важны. И это не так просто, как кажется. – Оценивающе посмотрев на изумленную Шуру, она