История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века - Анита Шапира

поскольку во время войны уровень инфляции в Палестине был намного выше, чем в Великобритании, что привело к девальвации палестинской валюты.

Поддержание номинальной стоимости израильской лиры требовало финансового контроля, регулируемого нормативными актами. Это были первые шаги в рамках плановой, управляемой или (как в то время описывалась израильская экономическая система) регулируемой экономики. Эта система уходит своими корнями в период ишува, а теперь суверенное государство могло применять ее ко всем своим гражданам.

Между двумя мировыми войнами британское правительство проводило в Палестине политику невмешательства, что означало, что в стране была свободная экономика. Не существовало избирательных протекционистских тарифов на импорт, отдававших предпочтение странам, покупающим палестинскую продукцию, не было прогрессивного налогообложения, а вмешательство в рыночные механизмы было минимальным. Эта политика невмешательства не способствовала развитию еврейской промышленности и предпринимательства.

Вторая мировая война кардинально изменила ситуацию. Следуя примеру британского правительства, которое ввело как нормирование, так и контроль экономической деятельности, мандатное правительство ввело нормирование продуктов питания и контроль цен. Оно установило экономический контроль и приоритеты – например, отдавался приоритет инвестициям в промышленное производство, жизненно важное для британской армии на Ближнем Востоке, в то время как инвестиции в строительство жилья запрещались, – что способствовало развитию еврейской промышленности. Эта отрасль начала расти в отсутствие конкуренции с европейским импортом, недоступным из-за войны. Solel Boneh, строительная фирма Histadrut, вышла на рынок военного строительства на всем Ближнем Востоке, строя дороги, аэродромы и армейские лагеря, и стала огромной компанией.

Когда война закончилась, система контроля и нормирования в Палестине была ослаблена, а ее правовая основа после выхода из стерлинговой зоны была аннулирована. Но после шести месяцев стремительной инфляции в 1948 году одновременно с принятием мандатной законодательной системы в Израиле контроль был восстановлен.

В Европе переход от военной к мирной экономике проводился медленно и осторожно, чтобы избежать повторения потрясений, вызванных демобилизацией солдат после Первой мировой войны. Кроме того, до введения в действие плана Маршалла в 1948 году не хватало денег, что затрудняло импорт жизненно важных товаров. В Великобритании у власти была Лейбористская партия; она национализировала ключевые отрасли и без колебаний вмешивалась в национальную экономику. На основные товары была введена карточная система на том основании, что государство должно заботиться обо всех своих гражданах и обеспечивать равное распределение продуктов питания и источников энергии, доступных в стране. Эта политика была вызвана горьким опытом Великой депрессии, которая, как считалось, возникла из-за неспособности государства вмешаться в регулирование экономики. Теории Джона Мейнарда Кейнса, который поддерживал государственное вмешательство, направляя ресурсы в экономику для обеспечения занятости – тем самым создавая спрос, приводящий в движение маховик производства, – применялись в Соединенных Штатах во время президентства Рузвельта, а затем и в опустошенной послевоенной Европе.

В течение десятилетия после мировой войны в западных странах преобладал принцип, согласно которому государство должно играть центральную роль в управлении национальной экономикой. Таким образом, регулируемая экономика израильского правительства не была исключением. Руководству страны это казалось естественным и очевидным. Будучи выходцами из различных социалистических школ, эти лидеры видели в участии государства в экономике способ добиться справедливого распределения и создать эгалитарное государство, к которому стремились. И централизованный контроль за размещением капитала казался способом, призванным прежде всего обеспечить плановое ускоренное развитие.

Лидеры, как правило, скептически относились к различным экономическим теориям. С самого начала сионистского освоения Палестины большинство экспертов, исследовавших экономическую реализацию сионистского проекта, говорили, что она никогда не осуществится. Но эти пессимистические предсказания не сбылись. Соответственно, политическое и общественное руководство считало, что законы экономики неприменимы к сионистскому предприятию. Это представление особенно ярко проявилось в скептическом отношении Бен-Гуриона к рекомендациям экономистов. Когда консультативный комитет, назначенный для планирования строительства Беэр-Шевы, пришел к выводу, что это невозможно, он просто распустил комитет и учредил новый. К такому скептицизму добавилось глубокое недоверие к свободному рынку, целью которого было получение финансовой выгоды, а не необходимость построения нации.

В первые годы существования государства наблюдался острый дефицит. Резервы иностранной валюты были очень низкими. Правительство использовало счета в фунтах стерлингов, которые были заморожены в Великобритании во время Войны за независимость и постепенно разблокировались, так что к 1952 году у Израиля был доступ ко всем своим счетам для закупки продуктов питания и топлива за рубежом. Импорт капитала, основанный на пожертвованиях мирового еврейства, был намного ниже насущных потребностей для ведения войны и абсорбции иммигрантов. Правительство печатало деньги, невзирая на инфляцию, чтобы покрывать местные расходы. В 1948 году 40 % валового внутреннего продукта было инвестировано в военные расходы. Однако импорт зависел от наличия иностранной валюты – и она просто закончилась. Между 1949 и 1952 годами запасы продовольствия и топлива были близки к нулю. Способность выжить зависела от организаторского таланта экономических лидеров, которым удалось доставить танкеры и зерновозы, взяв краткосрочные кредиты.

По сравнению с безрассудным оптимизмом политического руководства, которое было склонно высмеивать законы экономики, главы израильского Министерства финансов вынуждены были действовать безотлагательно и испытывали давление, выражавшееся в известной цитате, приписываемой высокопоставленному сионистскому лидеру: «Я говорю о бюджете, а они поют “Hatikvah”»[158]. В 1949 году, чтобы справиться с дефицитом и ростом цен, правительство приняло политику жесткой экономии – была введена карточная система на продукты питания и контроль цен. Год спустя была принята система, используемая в Великобритании, и обувь и одежда также подпали под нормирование. Политика жесткой экономии соответствовала социалистической концепции распределения бремени принятия репатриантов поровну между всем населением. Однако никакого замораживания заработной платы не было, она привязывалась к индексу стоимости жизни (система, введенная во время мировой войны в ответ на инфляционное повышение цен), также ежегодно повышающемуся благодаря ежегодным переговорам между Histadrut и работодателями.

Сначала старожилы среди населения с пониманием восприняли меры жесткой экономии, но это продолжалось недолго. После того как весной 1949 года было подписано перемирие, они испытывали как облегчение – война закончилась, так и недовольство правительственным режимом контроля. Переизбыток наличности на руках населения, у которого не было возможности потратить деньги, привел к возникновению черного рынка, что стало выражением разочарования потребителей и означало отказ от жесткой экономии. Давление со стороны потребителей подорвало политику жесткой экономии, и все попытки взять потребление под свой контроль провалились, вызывая все большее недовольство общества экономической политикой правительства – доказывая, что игнорирование законов экономики не всегда хорошая идея. Нереалистичный обменный курс между израильской лирой и долларом США (0,35 лиры за доллар) увеличил стоимость импорта, что еще больше сказалось на сокращающихся валютных резервах. Вдобавок корейская война вызвала глобальный рост цен.

Результатом стала невыносимая ситуация одновременного контроля, нормирования и