Консольные войны. Sega, Nintendo и битва определившая целое поколение - Блейк Дж. Харрис

Дабы увеличить шанс положительного решения, Гортон еще раз встретился со всеми местными бизнесменами, которые ранее отказались покупать команду, и попытался убедить этих коренных американцев рассмотреть возможность их участия в покупке миноритарного пакета. Так был сформирован Бейсбольный клуб Сиэтла, в котором Аракава был председателем, Линкольн его представителем, а группа инвесторов включала в себя Хироси Ямаути, Криса Ларсона (старший менеджер программ Microsoft), Джона Маккоу (исполнительный вице-президент McClaw Cellular), Фрэнка Шронца (глава Boeing) и Джона Эллиса (глава Pudget Power). Из этих семи человек лишь один не присутствовал на пресс-конференции — Ямаути, чье отсутствие в дальнейшем разожгло пламя скептицизма по поводу японских инвестиций в американский бейсбол. В конце концов подозрительней всего был не поиск слона в комнате, а ситуация, когда ты приглашен на вечеринку и обнаруживаешь, что никакого слона, в общем-то, и нет.

Линкольн знал об этом и пытался сделать все, чтобы принизить японское участие в действиях клуба. Он объяснил, что финансисты являются «пассивными инвесторами, которые намерены предоставить руководство клубом профессионалам бейсбола». И, хотя озабоченность по поводу иностранного собственника была лейтмотивом всей пресс-конференции и, видимо, ощущалась бы еще долгие месяцы, было абсолютно понятно, что Говард Линкольн крайне взволнован теми возможностями, которые Nintendo могла принести его родной стране. В отличие от Ямаути и Аракавы, Линкольн обожал бейсбол, и, наверное, поэтому на сцене он был один. А возможно, именно так и было правильно, поскольку менялись правила игры для команды, которая зародилась на почве судебных исков, и об этом говорил человек, чьи знания законов помогло построению 8-битной империи, которая только что потрясла трехмерный мир.

Тонкие пальцы Олафссона порхали по клавиатуре, и острые ощущения от этого ритуала отражались на его лице. Уединившись в квартире в Верхнем Вестсай-де Нью-Йорка, предрассветные часы он полностью посвящал творчеству и творил с изяществом концертирующего пианиста. Существовало определенное удовольствие в наблюдении за тем, как продвигается прогресс, экран за экраном, и в том, как ты забываешь о внешнем мире. В каком-то смысле текстовые процессоры давали человеку власть создавать иное толкование всего человеческого опыта.

В дополнение к своей карьере физика Олафссон пробовал себя и на писательском поприще. Двигаясь по карьерной лестнице в Sony, он продолжал потакать своей писательской страсти, и в 1991 году исландское издательство Vaka-Helgafell выпустило его первый роман: «Fyrirgefning Syndanna» («Прощение грехов»). 300-страничный триллер являл собой историю скоропостижно скончавшегося Питера Петерсона, бизнесмена-эмигранта, жившего на Манхэттене. Оставив двоим детям солидное состояние и апартаменты на Парк-авеню, Петерсон передал им в наследство и загадочную рукопись, над которой работал последние несколько недель до своей смерти. В ней он поведал о преступлении на почве ревности, совершенном им в муках безответной любви, преступлении, которое тяготило Петерсона всю оставшуюся жизнь. История, которую его дети решают распутать, охватывает детство Петерсона в Исландии, нацистскую оккупацию Дании и его бизнес-карьеру в современном Манхэттене. Дебютный роман Олафссона был хорошо принят, его даже сравнивали с произведениями Ибсена и Достоевского, а в декабре 1991 года роман «Fyrirgefning Syndanna» был номинирован на Литературную премию Исландии.

Работа над романом и его последующий перевод потребовали серьезных усилий, однако творец полностью контролировал свое детище. Чего нельзя было сказать о мире бизнеса. Коммерция была кухней, на которой толклось большое количество поваров, а поскольку каждый обладал своим опытом, склонностями и компетенцией, приготовленное ими блюдо крайне редко полностью удовлетворяло посетителя. Самым очевидным доказательством этой истины было будущее Sony в видеоиграх. В июне 1991 года Nintendo публично оскорбила Sony. Теперь, спустя шесть месяцев, многие высшие руководители Sony пытались организовать новую сделку с Nintendo, в которой их компании отводилась «неигровая роль». Несмотря на название своей книги, Олафссон полагал, что прощение Nintendo сведет все амбиции Sony в области программного обеспечения к нулю и прихлопнет любые их планы относительно будущего «железа». И хотя большинство руководителей компании не было согласно с Олафссоном, на его стороне были сильные союзники, самым важным из которых был президент Sony Норио Ога, и становилось понятно, что в стане Sony формировались две противоборствующие силы: старая гвардия, которая хотела работать с Nintendo или и вовсе уйти из видеоигровой индустрии, и новое поколение, которое считало видеоигры будущим бытовой электроники. Старая гвардия уверенно держала удар, но у нового поколения была поддержка со стороны Оги. В конечном счете эти силы встретятся лицом к лицу и изменят траекторию движения Sony.

Олафссон пока еще не знал, когда случится этот откровенный обмен мнениями. Но в процессе утреннего творчества его ум иногда отвлекался на бизнес и тот план, который он подготавливал. Это была стратегия, которая, как он полагал, вдохновит его молодых союзников в Sony и успокоит динозавров компании, которые хотели работать с компанией калибра Nintendo. Это был опасный план с большим количеством подвижных частей, и многое в нем зависело от Sega.

Мадлен Шредер откинула с глаз прядь волос, глубоко задумалась и медленно подняла бровь.

— «Сиэтл Купа Тру пас», — весело сказала она. — Или даже «Сиэтл Супер Купа Тру пас».

Она сидела напротив Нильсена в его кабинете, их привычной берлоге, в которой они обменивались идеями. В последние несколько часов они работали над маркетинговой презентацией Sonic 2, но отвлеклись на обсуждение недавней нашумевшей покупки Nintendo — команды «Сиэтл Маринерс» — и задались вопросом, переименуют ли новые собственники команду, и если да, то как они ее назовут.

Нильсен обдумал ее варианты, подпер подбородок пальцем и слегка кивнул. Неплохо, совсем неплохо.

— А как насчет «Сиэтл Принцесс Флирт»?

— Или что насчет «Тетрисов»? — парировала Мадлен.

— Отлично, — сказал Нильсен. — Но мне кажется слово, которое ты ищешь, — «тетри».

— Точно, — согласилась она, указывая на него. — «Сиэтл Тетри».

— А может быть, они назовут ее просто «Супер Нинтендос». Правда, тогда им придется менять название команды всякий раз, когда у них будет выходить новая консоль.

— А мне нравится, — призналась Мадлен. — А еще мне нравится «Нинтендо Р.О.Б.». Отдадут дань уважения тому всеми забытому роботу, который бог знает когда вышел.

— Ну зачем так глубоко уходить? А как насчет «Нинтендо Пауэр Глоус»? Или «Нинтендо Пауэр Пэд»?

Нильсен собирался сказать что-то по поводу Зельды или, может быть, что-то о золотых картриджах, но тут взгляд его изменился. Шредер тут же это уловила. Как же она угадала его мысли?! Ну так ведь она практически год провела с Нильсеном в этой берлоге, и, видимо, их мозги уже стали единым целым. Мало того, что она прекрасно его чувствовала, так порой еще угадывала его мысли.