За гранью грехов - Лана Мейер

Просто так не убрать, не избавиться. Терпи и медленно подыхай от надоевшей визуальной пластинки.

К слову, я не знаю, сколько уже прошло времени с тех пор, как я потеряла сознание в гостиничном номере. Реальность превратилась в одно большое размазанное черно-белое пятно, сотни раз прокручиваемое в старом калейдоскопе.

Одни лица быстро сменяют другие, как и отголоски звуков.

А я лежу и будто не чувствую собственного тела, точнее не хочу чувствовать. Я не присутствую в настоящем моменте, заперта внутри самой себя, в клетке из хаоса.

Иногда, я наблюдаю за собой со стороны и мне не нравится то, что я вижу.

Кем ты стала, Эрида? Во что превратилась?

Едва улавливаю обрывки фраз докторов и медицинского персонала. Кажется, ко мне приходила Ребекка и тоже мне о чем-то рассказывала. Здорово, что она меня навестила, но я ждала одного ублюдка, который обещал защищать меня и обеспечить мне безопасность.

Слова мужчин нужно умножать на ноль, вот что я действительно глубоко осознала. Имеют значение только их действия.

И снова обрывки фраз, заход сменяет восход.

Я слышу историю о том, что меня едва откачали, благодаря сотруднику клининга, что вызвал скорую помощь.

Еще бы несколько часов и я мертва.

Говорят, меня хорошенько прочистили рядом капельниц и совсем скоро я буду живее всех живых. После приемов антидепрессантов, конечно. Которые мне вряд ли можно употреблять.

Боюсь представить, что творится в моем организме после всей этой химии.

Состояние полнейшего забвения прекращается резко. Словно по щелчку пальцев. Это как проснуться от кошмара в холодном поту, с заходящимся сердцем. Горло разрывает истошный крик, вырывающийся из меня среди ночи.

Резко сажусь на постели, ощутив, что меня больше не сковывают паршивые иголки и провода.

Хочется сбежать. Немедленно, без оглядки. Горло сдавливает в тиски, я захожусь диким кашлем.

Вздрагиваю, улавливая рядом чей-то тихий и испуганный вздох. Сначала, кажется, что в комнате присутствует ребенок. Мой взгляд тут же обращается на источник этого звука. На подоконнике я замечаю светловолосую девушку. В лунном свете ее длинные волосы навевают мне мысли о русалках, выбирающихся на скалистые камни в разгар ночи.

Она медленно напевает колыбельную себе под нос и расчесывает локоны. Все это добавляет ей магического очарования.

Ощущая, как ледяной пол морозит стопы, я направляюсь к девушке и устраиваюсь рядом с ней на подоконнике.

Я и не знала, что у меня есть соседка. Выходит, я не так одинока в своем безумии, как предполагала. Забавно.

Светловолосая нимфа вздрагивает и бросает на меня кроткий взгляд. Взор истинной жертвы, в котором я узнаю себя семилетней давности. И не только себя…в девушке я узнаю ту самую несчастную, что обедала в японском ресторане вместе с Робертом Кингом.

Боже. Это точно она!

— Я тебя знаю, — вырывается из губ прежде, чем успеваю подумать.

— А я тебя, — пожимая плечами, коротко отвечает девушка и резко отворачивается.

Я невольно любуюсь ее профилем, разглядывая пухлые, как у куколки, губы. Она очень юна и красива. Роберт любит такие «baby-face». Он любит кукол, которые можно ломать с извращенным наслаждением.

Чертов ублюдок.

Страшно представить, что он с ней сделал, раз довел до такого состояния. По телу бежит неприятная дрожь, когда я замечаю, что ее запястья замотаны толстым слоем бинтов.

— Что он с тобой сделал? — инстинктивно прикрываю рукой рот, когда девушка поворачивается ко мне другой стороной. Опухлая синяя гематома под глазом вызывает у меня острый приступ отвращения к Кингу-старшему.

— Я…это я…упала. я сама виновата. Упала с ножом в руке. Такая неуклюжая, — неправдоподобная фраза гаснет не только на ее губах, но и в глубинах глаз. Подобно свету, который кажется, навсегда исчез из ее красивых глаз.

Тихо киваю, понимая ее без слов.

— Ты ни в чем не виновата, слышишь? Я знаю, как он действует. Я знаю, что он бил тебя. Мог ударить просто за то, что ты недостаточно мило ему улыбнулась. Недостаточно сильно прогнулась. Недостаточно глубоко удовлетворяла, — с болью шепчу я, вспоминая все самые жуткие секунды наедине с Робертом. — Дело не в тебе, запомни. Только в нем. Такие ублюдки будут продолжать делать то, что им нравится. Пока не расплатятся за это самым дорогим.

Девушка нерешительно кивает, внимательно слушая меня. Дрожит, как хрупкий лист на ветру, но продолжает смотреть на меня. Кажется, она все понимает и не собирается защищать своего палача до последнего.

— Он делал со мной такие ужасные вещи. Обещал отравить всю мою семью, если не буду послушной, покорной. Я понимала, что мне нужно порвать с ним…умоляла его об этом. Но он не отпускал, — вытирая немую слезу, с обидой и жалостью к самой себе лепечет девушка.

Не находя слов, я просто обнимаю ее, проводя ладонью по хрупкой спине. Она такая худая, что я считаю ее позвонки пальцами.

— Как ты вообще попала в его лапы?

— Через модельное агентство. Мое агентство оказалось не совсем «модельным». Та еще противная контора, выезжающая за счет богатых клиентов. Роберту постоянно предлагают новых девочек, я — лишь одна из трех и это только на данный момент.

— Почему согласилась? — спрашиваю, заранее зная примерный ответ.

— Я думала, что это будет банальное сопровождение. Эскорт. Без близости. А потом…все закрутилось. Вся эта красивая жизнь манила меня яркими красками. А он казался мне таким успешным и сильным. Всемогущим. Свободным. Умным. Это возбуждает, несмотря на его возраст. У меня просто поехала крыша. Я влюбилась в его силу и власть…

И в его деньги.

— Глупая, маленькая девочка, — мягко произношу я, стараясь не обидеть нимфу. — Так что ты теперь думаешь о своей ненормальной влюбленности?

— Все это того не стоило, — громко всхлипывает она. — Меня разрывает от боли. Ломает изнутри. Каждую чертову секунду. Чувствую себя такой зависимой…и жалею о том, что вообще когда-то познакомилась с ним.

— Всем свойственно ошибаться. Особенно юным девушкам. Воспринимай, как опыт…перешагни. Не нужно причинять себе зло. Нет ничего прекраснее жизни. Свободной жизни. Без палачей и зависимостей.

— Я ненавижу его, Эрида, — разрывая объятия, она снова всхлипывает и заглядывает мне в глаза с такой невыносимой жестокостью, что мне становится жутко. Кажется, эта малая задушит меня прямо сейчас, но я прекрасно понимаю, что ее ярость направлена на Роберта Кинга. — Ты не представляешь, насколько. Я мечтаю о том, чтобы он сгорел в огне боли тех, кому ее причинил…, — ее ладони сжимают мою больничную рубашку, она слегка дергает меня на себя.

— Как насчет того, чтобы направить вою ненависть в нужное русло? И навсегда уничтожить этого урода? — усмехаюсь я.