Открытие Франции. Увлекательное путешествие длинной 20 000 километров по сокровенным уголкам - Грэм Робб

В написанной позже картине Делароша, где испачканный грязью мул везет Наполеона через Альпы, вряд ли меньше героизма, чем у Давида с его мифическим конем. Но альпийский пейзаж, где среди гор стоят закусочные и магазинчики сувениров cо списками регулируемых цен, полностью разрушил бы обаяние Альп. Сам Наполеон понимал экономическую ценность природной красоты и не удивился бы, узнав о широком распространении лыжных станций в современных Альпах. Одним из его первых распоряжений префекту департамента Высокие Альпы было: «сделать зарисовки самых красивых видов ваших Альп для фабрики фарфора в Севре». Как только война закончилась, итальянские странствующие торговцы и нищие хлынули потоком через этот перевал и стали надоедать иностранным туристам; этим они помогали торговле, которая не давала закупориться артериям империи.

Путевые обходчики, по-французски cantonniers, то есть дорожные рабочие, патрулировавшие перевал, были вторым крупным нововведением Тюрго и Трезаге. Каждый обходчик отвечал за участок дороги длиной примерно 3 мили. По правилам, действовавшим в XIX веке, он должен был находиться на дороге двенадцать часов в день с апреля по сентябрь и с рассвета до заката в остальные шесть месяцев года. Есть ему полагалось возле дороги в установленное время, несмотря на «дождь, снег и другие виды непогоды». Однако обходчик мог построить себе укрытие «при условии, что оно не будет мешать движению по государственному шоссе и будет видно с дороги, чтобы в любой момент можно было увидеть, находится ли рабочий на своем месте». Он должен был сам покупать себе инструменты, но одно приспособление ему давали бесплатно – стальное кольцо, чтобы проверять, имеют ли камни, которыми усыпана дорога, положенный по правилам размер. Диаметр кольца был 2,5 дюйма; это приблизительно соответствует правилу Мак-Адама: ни один камень не должен быть таким большим, что не мог уместиться у рабочего во рту.

Введение должности путевого обходчика оказало на повседневную жизнь сельской Франции укрепляющее и воодушевляющее воздействие. Обходчик, похожий на отшельника с лопатами и тачкой, был поселенцем, который осваивал необжитые отдаленные места. На многих дорогах до сих пор можно увидеть маленькие круглые каменные хижины и одинокие дома, на которых выцветшей от времени краской написано слово «Обходчик». Как рабочие, получавшие зарплату, они помогали создавать экономику деревень. Они передавали сообщения и распространяли слухи. Путешествующие буржуа и реформаторы общества видели промокшего под дождем человека у дороги, который сражается с Природой, вооружившись ведром и лопатой, и считали его воплощением пролетарской нищеты, но для самих дорожных рабочих безопасность и уважение к себе, не говоря о синей куртке и медном значке с выбитой на нем надписью «Обходчик», который они носили на шляпе, значили очень много. Гренадер из Виваре отличился во время переправы французской армии через Березину во время ее отступления из Москвы в 1812 году. Наполеон спросил этого человека, какого вознаграждения он хочет. Гренадер ответил: «Государь, поскольку это в вашей власти, после войны я хотел бы, чтобы меня пожизненно назначили дорожным обходчиком в моем родном краю». Наполеон, в отличие от своих офицеров, не посчитал его просьбу забавной.

Именно Наполеон закрепил прогрессивные достижения инженеров XVIII века, отдав все двести двадцать девять routes impériales (имперские дороги) под управление центрального правительства. Позже, в 1836 году, государство взяло на себя ответственность и за извилистые chemins vicinaux (проселочные дороги), которые соединяли между собой деревни. В этой системе дорог не было коренных изменений до 1960-х годов. Динамическая карта этой сети за два столетия показала бы: главные пути, соединяющие города, становятся все шире, а между этими толстыми линиями мерцает множество других, более тонких. Из Парижа к границам страны вели четырнадцать «первоклассных» дорог, которые были пронумерованы в направлении по часовой стрелке: они расходились из столицы, как радиусы из центра. Это были великие «проспекты», они помогали Парижу расти быстрее любого другого города в Европе. Этими путями Парижская империя шагала по Франции, а Французская империя по Европе. Они же помогли союзникам захватить Францию в 1814 году и быстро отвезти низложенного императора в порт Фрежюс на Средиземном море – всего за семь дней. Из Фрежюса Наполеон отплыл в свое крошечное королевство на острове Эльба. Он был потрясен, увидев на этом острове холмы, на которые едва могли взобраться даже мулы. Решив превратить Эльбу в «склад всемирной торговли» и «место контакта для всех народов», он немедленно начал осуществлять программу по строительству дорог, выделив на это 60 тысяч франков.

Даже самые большие энтузиасты среди дорожных строителей удивились бы, увидев, до какой степени дороги стали господствовать над страной и покорили ее просторы. До появления железных дорог многие считали, что ключ к процветанию нации – каналы и превращенные в каналы реки. В I веке до нашей эры Страбон писал, что реки Галлии «прекрасно согласуются между собой по своему расположению». Этот знаменитый отрывок из его «Географии» не давал покоя прогрессивным французам. Эти строки словно описывали суперэффективно устроенную Францию будущего, а значит, через 2 тысячи лет после Страбона их страна все еще не исполнила свое предназначение: «Вся эта страна омывается реками. Некоторые из них стекают с Альп, другие с Цемменских (теперь Севеннских. – Авт.) гор и с Пиренеев; некоторые впадают в океан, остальные в Наше (Средиземное. – Авт.) море… Природа так удобно разместила русла этих рек по отношению одно к другому, что по ним можно проплыть из одного моря в другое; грузы перевозят по суше лишь на короткие расстояния, и это легкая перевозка по равнинам, большую же часть пути их везут по рекам – по одним в глубь страны, по другим к морю».

Во Франции было больше 4 тысяч миль судоходных речных путей. Кроме того, она имела 600 миль каналов ко времени революции, а к концу XIX века их суммарная длина была уже больше 3 тысяч миль. Еще 600 миль речных русел считались судоходными в определенное время года – хотя бы в одном направлении. Большая часть древесины, из которой строился и которой обогревался Париж, прибывала в столицу из гор ного массива Морван. Этот лес доставляли по рекам сплавщики, по-французски flotteurs, которые выглядели дикарями в своих соломенных шляпах и плащах из волчьих шкур и говорили на особом речном диалекте. В Оверни лес, предназначенный для Бордо, грузили на лодки-плоскодонки, швы в которых заделывали мхом. Эти лодки выдерживали плавание по бурным весенним рекам ровно столько времени, чтобы добраться до Либурна, а там их продавали на дрова.

Плоскодонки ходили даже по крошечным речкам, которыми теперь пользуются только рыболовы с удочками и пугливые байдарочники – по такой мелкой воде человек мог идти по дну рядом со своей лодкой. В 1810 го ду в докладе о департаменте Дордонь описаны пути 38 рек, но сказано, что в департаменте было еще 560 «главных водных потоков» и 850 «малых потоков». Даже некоторые едва заметные глазу речки, по-французски riviérettes, были признаны имеющими ценность для торговли, в связи с чем их берега были приведены в порядок и укреплены. В сельских местностях берега многих тихих рек до сих пор отделаны кирпичной или каменной облицовкой, словно эти реки когда-то текли через промышленные города. В департаментах Ло и Тарн для многих деревень река была единственной связью с внешним миром. Их крошечные гавани и причалы выстраивались вдоль берега, как торговые фактории на Амазонке. Некоторые реки среднего размера, например Вьенна, похожи на опустевшие автомобильные дороги больше не существующей цивилизации. Маленькие тропинки спускаются к воде, словно подъездные спуски к автомагистрали. Они ведут только к реке и кучке домов. Этот населенный пункт носит название Ле-Пор, то есть «Порт».