Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.) - Ирина Петросян

По преданию, сохранившемуся в янычарской среде, вернувшись в 1515 г. из похода в свою столицу, Селим испытывал страстное желание ликвидировать янычарский корпус — по словам историка, «сжечь все дефтеры [янычар]». Однако придворные отговорили его, сославшись на невозможность физического уничтожения сильного и многочисленного войска. По совету сановников, как утверждает автор трактата «Мебде-и канун», в отношении янычар была предпринята хитроумная акция, во многом характеризующая межэтнические отношения в османском обществе. В янычарский корпус было предложено внедрить «жителей Трабзона», под которыми в первую очередь подразумевалось автохтонное лазское население, пользовавшееся у турок дурной славой. Лазов турки считали «предателями», людьми ненадежными и склонными к доносительству. Автор «Мебде-и канун» пишет, что само имя «лаз» вызывало смех. Трабзонцев было решено зачислить в янычарский корпус для борьбы против тайных сговоров янычар480.

Другие османские исторические сочинения не содержат упоминания о желании Селима ликвидировать янычарское войско. Через 100 лет такая попытка была предпринята другим турецким султаном, Османом II, но окончилась неудачей и стоила ему жизни (см. об этом гл. 5).

Поход Селима I против шаха Исмаила 1514 г. явился началом длительного военно-политического противостояния двух государств — суннитского османского и шиитского иранского. Затянувшийся на столетия ирано-османский конфликт, помимо религиозных причин, был вызван и рядом других политических и экономических обстоятельств. Но не они были главными в борьбе между османским султаном и сефевидским шахом. Борьба шла за умы подданных, готовых опасно поддержать ту или иную сторону в старом мусульманском конфликте суннитов с шиитами, отголоски которого мы постоянно слышим и в современном мире, несмотря на все успехи вездесущего просвещения и науки.

Начатая Селимом I борьба с Сефевидским государством нарушила политический баланс на Ближнем и Среднем Востоке, столкнув интересы трех наиболее могущественных мусульманских государств этого региона: Османской державы, Сефевидского Ирана и мамлюкского Египта. При этом, если принять во внимание религиозный аспект борьбы, союзниками должны были выступить Османское государство и государство мамлюков — шиизм был неприемлем ни для османского, ни для мамлюкского султана. Несмотря на то что все три династии, помимо принадлежности к исламу, имели некий элемент этногенетической общности, это никак не уменьшало силу политических амбиций и острого соперничества. Как бы ни симпатизировал в глубине души египетский султан Кансух ал-Гаури начатой турками борьбе с шиизмом, он предпочитал стоять в стороне от развернувшейся борьбы между Селимом и Исмаилом. Политическое ослабление их обоих было выгодно ему. Мамлюкский султан полагал, что эта борьба не затронет Египет, находящийся вдали от основной арены столкновений. От противоборствующих сторон Египет защищали буферные государства Рамазанидов в Киликии и Зулькадиридов в Каппадокии481. Однако расчеты египетского султана оказались ложными. Победа над Исмаилом внушила Селиму веру в свои военные возможности и укрепила его решимость перенаправить свою экспансионистскую политику на восток. Его наместники в восточных провинциях Османского государства, при помощи глав курдских племен, сумели овладеть подвластными Египту крепостями Амид (Диярбакыр), Харпут и рядом укрепленных мест в Курдистане и Северной Месопотамии, установив там власть османского султана.

Однако «недопобежденный» Исмаил, несмотря на его поражение при Чалдыране, вызывал у Селима множество опасений. На блокирование принадлежащих Ирану крепостей султан отправил в 1516 г. 40-тысячное войско во главе с великим везиром Синан-пашой, объявив незадолго до этого экономическую блокаду «нечестивому» правителю. Всемерно препятствуя транзиту иранских товаров, он ударил при этом по экономическим интересам Египта. Селимом был издан указ, запрещающий торговцам поездки во владения сефевидского шаха. Все, кто нарушил этот запрет, поплатились арестом своих капиталов и товаров482.

Непримиримая борьба с Ираном продолжалась и на идеологическом фронте. Собственно, борьба за умы и сердца османских подданных в этом противоборстве являлась главной. Привыкшие рассматривать всё прежде всего с экономической точки зрения, современные историки обычно недооценивают самостоятельность и огромную важность мотивов религиозной вражды. Религиозные противоречия выступают подчас на передний план даже в современном мире, тем более они имели огромное значение в эпоху Средневековья, когда религия являлась естественной формой общественного сознания. Безусловно, религиозная борьба была тесно переплетена с экономической и политической, однако идеологические разногласия обладали огромной автономной силой. Ревностные шейхуль-исламы Селима издавали грозные фетвы, обличавшие шиитскую ересь, предупреждали о муках ада, которые ждут всех шиитов (в Османском государстве их называли кызылбашами — красноголовыми — по цвету полос на головных уборах иранских шиитов)483. Еще перед началом иранского похода 1514 г. османским улемам было приказано разъяснять народу, что шииты отвергают то, что священно для любого приверженца сунны, а османский улем и историк Ибн Кемаль написал трактат, в котором разъяснял позволительность убийства шиитов, отнятия у них имущества и объявления против них джихада (т. е. священной войны за веру)484. В условиях разрастающегося влияния шиитских идей в азиатских владениях султана продолжение их пропаганды со стороны Сефевидов грозило Османскому государству внутренними социальными потрясениями, утратой подданных и земель.

Селим занимал непримиримую позицию по отношению к Сефевидскому государству, что в результате привело его к конфликту с Египтом. В интересах борьбы с Исмаилом Селим подчинил себе буферные государства Рамазанидов и Зулькади-ридов и вошел в непосредственное соприкосновение с мамлюкскими владениями, вызвав крайнее недовольство египетского султана Кансуха ал-Гаури, посчитавшего такое соседство опасным и нежелательным. Как полагают некоторые исследователи, завоевания Селима на границах с Египтом не имели никакого антиегипетского подтекста и являлись лишь побочным следствием борьбы Селима против Сефевидов485. Совсем не так ситуация была расценена в Египте, полагавшем, что следующий удар турецкого султана будет нанесен по нему.

Узнав о победе Селима над государством Зулькадир, Кансух ал-Гаури увидел в этом непосредственную угрозу для северо-восточных областей своего государства. Не желая иметь на своих границах столь опасного соседа, мамлюкский правитель предложил свою помощь Исмаилу и с пятидесятитысячным войском выступил из Египта в Сирию, оставив наместником в Каире своего племянника Туман-бая. Кансуху противостояла 40-тысячная армия Синан-паши, ранее посланная Селимом к границам Сирии. Однако едва ли она могла выиграть сражение у сильного египетского войска, во главе которого находился сам египетский султан.

В этих условиях Селим созвал правительственный совет, чтобы обсудить вопрос о позволительности своего выступлении против войска суннитского правителя. Вопрос был не прост с религиозной точки зрения. Мнения участников совета разделились. Часть сановников полагала, что Селиму следует воздержаться от военного столкновения с египетским султаном, другая, принимая во внимание лишь военную сторону проблемы, считала, что война с Кансухом возможна и даже необходима. Особую позицию занял на совете потомственный улем и бывший нишанджи (глава правительственной канцелярии) Мехмед-паша Ходжа-заде, получивший от Селима сан везира. Как утверждает хронист Саадэддин, его мнение отразило сокровенное желание самого Селима, мечтавшего о титуле «служителя двух священных городов» (т. е. Мекки и Медины), которым обладал египетский султан. «Нашей обязанностью является вооруженная борьба с государством, имеющим злые намерения, противостояние ему там, где они проявляются», — заявил Мехмед-паша. В ответ Селим заметил, что такого же мнения придерживается и он сам.