Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

Что же касается А.В. Прокопенко, то он многие годы (с 1960 по 1973) возглавлял учетно-архивный, а затем 10-й отдел КГБ СССР — подразделение, в которое входил и архив Комитета госбезопасности[534]. Эти два офицера совместно с сотрудником Пресс-бюро КГБ при СМ СССР полковником И.В. Кононенко выполняли поручение Ю.В. Андропова по оказанию помощи известному писателю В. Ардаматскому в работе над романом «Возмездие»[535]. В этой книге рассказывается об операции «Синдикат-2», которая на начальном этапе некоторым образом переплеталась с разработкой «Синдикат-1». До перехода в Пресс-бюро И. Кононенко работал руководителем группы использования материалов в архиве КГБ СССР и по роду своей деятельности хорошо знал основные фонды. Поэтому не приходится удивляться тому, что писатель В. Ардаматский в своем романе дал несколько документально точных эпизодов из дела «С-1», хотя «Центр Действия» как таковой и не упоминался[536].

Поиски материалов, отражающих деятельность ЦД и операцию «Синдикат-1», пришлось продолжить в других архивах. Прежде всего в ГАРФ. Именно там сконцентрированы материалы бывшего Русского заграничного исторического архива. Эмигранты «первой волны» приложили немало усилий, чтобы собрать уникальные коллекции. Отдельный фонд образуют документы «Центра Действия». Согласно надписи на пакетах, в которых они находились, это секретная часть архива ЦД и вскрывать их дозволялось только по личному письменному разрешению трех человек: Н.В. Чайковского, И.П. Демидова и Н.П. Вакара, то есть создателей и основных руководителей этой организации[537]. Судя по записям в листах ознакомления, начиная с 1977 г. с делами фонда работали не более 5–7 человек. Одним из первых (если не самым первым) был доцент (в то время) исторического факультета МГУ Ю.А. Щетинов. Он практически фронтально изучал материалы, делая при этом многочисленные выписки. Однако, к моему сожалению, ничего о создании и деятельности ЦД, скорее всего, он не написал, а вернее — не опубликовал. По крайней мере, его статей мне найти не удалось. Почти все дела просмотрел в 2006–2008 гг. и упомянутый мною ранее кандидат исторических наук М.В. Соколов, поэтому написанный им фрагмент, касающийся «Центра Действия», можно считать документально обоснованным[538].

Документы о связи ЦД с польской разведкой, что меня и интересовало прежде всего, сохранились в РГВА, где имеется фонд 2-го (разведывательного) отдела Генштаба Польши и его экспозитуры во Львове[539]. В этом же фонде имеются списки польской агентуры. Среди перечисленных в списке лиц обнаружились и члены организации «Центр Действия», включая и киевское отделение.

В РГАСПИ, в фонде Ф.Э. Дзержинского, отложились материалы Иностранного и Контрразведывательного отделов ВЧК-ОГПУ, отражающие некоторые оперативные мероприятия органов государственной безопасности в первой половине 1920-х гг.[540] Архивные уголовные дела на некоторых участников организации ЦД имеются в Центральном архиве ФСБ России. Многотомное уголовное дело на фигурантов «Киевского областного Центра Действия» хранится, как я уже упоминал, в Отраслевом Государственном архиве Службы безопасности Украины[541].

После такого краткого историографического обзора приступим к изложению и анализу вновь найденной информации. Для начала отмечу важный факт, а именно то, что как полную катастрофу оценивали эвакуацию из Крыма остатков армии генерала П.Н. Врангеля в ноябре 1920 г. политические деятели и военные из антибольшевистского лагеря. Отношения с союзниками становились все более и более прохладными, помощь с их стороны ослабевала изо дня в день. Однако многие из участников борьбы с установившимся в России режимом не считали свое дело окончательно проигранным. Сложившаяся обстановка указывала на необходимость лишь сменить тактику, отказавшись от привлечения интервенционистских сил и от возложения надежд на возрождение русской армии как орудия реванша на территории иностранных государств.

Одним из первых предложил изменить тактику опытный русский разведчик, известный военный деятель генерал-лейтенант Н.А. Монкевиц, который с середины 1918 г. находился в эмиграции в Париже. В следующем году его назначили представителем генерала А.И. Деникина во Франции. Он издал книгу о развале русской армии и, видимо, размышляя над ее текстом, пришел к выводу о бесперспективности вооруженной борьбы на белых фронтах, а также и иностранной интервенции. Среди материалов фонда «Центра Действия» в ГАРФ сохранилась записка генерала, датированная 16 ноября 1920 г. На пяти машинописных страницах Монкевиц изложил свои взгляды, отталкиваясь от факта крушения Крымского фронта. «Сложить оружие и отказаться от дальнейшей борьбы с большевиками, — писал генерал, — будет величайшим преступлением перед Родиной и многомиллионными жертвами большевистского режима. Борьба должна и будет продолжаться; и силы и средства для этой борьбы найдутся; необходимо лишь, в соответствии с создавшейся обстановкой, выяснить и определенно установить, в какой форме борьба должна продолжаться»[542]. Автор записки в своем анализе опирается на статистические данные о количестве погибших и раненых офицеров царской кадровой армии. А офицеры военного времени, по его мнению, являются менее доброкачественными и не способны взять на себя создание новой вооруженной силы для борьбы с большевиками. Нет в достаточном количестве ни материальных, ни финансовых средств, без которых никакой боеспособной армии создать невозможно.

Итогом проведенного анализа стало утверждение Монкевица о необходимости усиленно развивать борьбу в политической форме. Он утверждал следующее: «Политическая борьба была во все времена одним из самых действительных средств для ниспровержения существующей власти и всегда рано или поздно давала положительный результат. В применении к большевистскому режиму этот вид борьбы тем более должен обещать полный успех, что почва в России для этой борьбы является совершенно подготовленной, и необходимо лишь создать руководящий центр»[543]. Этот центр генерал рассматривал как готовый правительственный аппарат будущей России, а его исполнительный орган (в условиях эмиграции), по мысли генерала, должен незамедлительно приступить к пропагандистской и иной политической деятельности внутри Советской России. Как специалист в области разведки и контрразведки Монкевиц предлагал широко поставить сбор информации, включая и военную, организовать связь с подпольными антибольшевистскими организациями и готовить восстания. Одновременно, по его мнению, требовалось развернуть борьбу в культурной и экономической сферах. Первоначально генерал предлагал опираться на уже существовавший Национальный русский совет, который признает Франция[544]. Среди членов Совета автор записки назвал и Н.В. Чайковского, которому, очевидно, и направил свой текст.