Не дай мне упасть - Эмма Скотт

– Следовало подумать об этом, прежде чем нарушать правила дома, – заявил он.

Рука Тео коснулась моей спины. Я с трудом сглотнула и сказала:

– Думаю, папа, я заплатила за эту ошибку тысячу раз.

В памяти всплыли недели бездомных скитаний после того, как Четт меня бросил. Месяцы и годы, проведенные вместе с Лолой. Затем в расплывчатом алкогольном тумане бесчисленных мелких шоу, которые мы играли с Rapid Confession, пытаясь встать на ноги. Бросив все это ему в лицо, я ничего не добьюсь. Если у нас и был шанс, то именно в этот момент, прямо сейчас.

– Я все это уже пережила. Научилась стоять на собственных ногах. У меня успешная карьера музыканта. Не с группой, я теперь сама по себе. А Тео, – я подняла руку, и он вложил в нее свою, – Тео – татуировщик и владеет собственным салоном. Мы будем жить в Лас-Вегасе. И мы создаем семью.

Мама вскинула голову и ахнула:

– У тебя будет ребенок?

На мои глаза навернулись слезы. Эти слова наполняли меня радостью всякий раз, когда я слышала их вслух. Радость, которая могла бы пролиться в эту гостиную, затопить этот дом и разрушить стены. Возможно. Это было необходимо. Какие могут быть враждебность или сожаление, если речь идет о ребенке?

– Да, мам, – подтвердила я, – у нас будет ребенок, и именно поэтому я здесь. Я хочу… Мы хотим, чтобы вы стали частью нашей жизни. И жизни малыша. Это ваш внук или внучка. Мне плевать на прошлое. Я хочу начать все сначала, хорошо? Новое семейное начало.

Слезы наполнили глаза матери, и она начала кивать. Эмоции поднялись прямо из груди к горлу, когда она наклонилась вперед на своем стуле, прижав руку к сердцу. Надежда осветила ее глаза так, как я никогда раньше не видела.

– О, Кэсси, – прошептала она.

Ее слова плавали в неподвижном воздухе, как пузыри. И мой отец схлопывал их один за другим.

– Музыкант и татуировщик, – проговорил он, – и ты думаешь, это серьезная, стабильная карьера, с помощью которой можно вырастить ребенка?

– Я подписала контракт с лейблом, папа, – произнесла я медленно, осторожно, держась за счастье. – Я не собираюсь играть в маленьких клубах, где платят по полсотни долларов за выход. Больше не собираюсь. А Тедди – художник. Его работы печатались в…

– Музыкальная индустрия полна наркоманов, – отмахнулся отец, – а татуировки делают только преступники. Это факт. Вы хотите привнести такие элементы в жизнь вашего ребенка?

– Все совсем не так…

– Знаешь, что я вижу? – спросил мой отец. – Я вижу, что ничего не изменилось. Ни одна чертова вещь. Ты всю жизнь изображала из себя бунтаря. Играла рок-звезду, таскалась с такими же мужчинами.

– Это неправда. Тедди – это…

– А теперь ты приходишь сюда и говоришь, что тебя обрюхатил татуированный девиант. – Он указал на Тео. – И что же, я должен быть вне себя от радости?

Я пошатнулась, как от пощечины. Тео издал тихий рык. Жар его растущего гнева ощущался даже в пальцах, сжимающих мои. Я ухватилась за него и впервые в жизни ударила в ответ.

– Извинись, – приказала я тихим голосом, который едва узнала.

Отец моргнул.

– Ты со мной разговариваешь?

– Тебе лучше извиниться, черт возьми, – повысила я голос. – Девиант? Он в два раза лучше тебя. Девиант здесь ты. Бессердечный сукин сын, который выгнал семнадцатилетнюю девушку из дома, потому что видит только то, что хочет видеть. Если вещи выглядят неправильно, если люди выглядят неправильно, ты избавляешься от них. Но я все еще здесь… папа. Я прямо здесь. Я прямо… здесь.

Отец с минуту смотрел на меня, потом поднялся с дивана.

– Этот визит окончен.

Я вскочила на ноги.

– Да что с тобой такое? – воскликнула я. – Почему ты такой? Что я тебе такого сделала? – Я повернулась к матери и заплакала. – А ты… почему ты просто сидишь и молчишь, мама? Скажи хоть что-то.

Она вздрогнула, ее глаза метались между моим отцом и мной.

– Скажи что-нибудь! – крикнула я. Тео встал позади меня, пока я переводила взгляд с одного родителя на другого.

– Скажи мне, чтобы я снова ушла, папа. Давай! Ты больше никогда меня не увидишь, обещаю, но я хочу услышать это от тебя.

Отец на мгновение задержал на мне взгляд, и я, не дрогнув, ответила ему тем же.

Ожидание.

Надежда…

Наконец он покачал головой, пробормотал что-то себе под нос и вышел.

Я выдохнула, глядя на пустое место, где он только что был.

– Тогда ладно, – сказала я. Моя голова оцепенело повернулась к матери. – До свидания, мама, – прошептала я.

Спокойно, обняв Тео за плечи, я в последний раз покинула родительский дом.

Я подошел к парадному крыльцу.

– К черту все, – пробормотал, поворачиваясь, чтобы открыть входную дверь.

Мать Кейси тихонько вскрикнула, когда я пронесся мимо нее по коридору, заметив, как туда уходил этот ублюдок – отец Кейси.

Он сидел в кресле, которое, по всей видимости, было его логовом. Я толкнул дверь с такой силой, что она ударилась о стену и отскочила назад.

Отец Кейси вскочил с кресла.

– Я позвоню в полицию!

– Держу пари, что так и будет, – заметил я. Кровь стучала в ушах, а адреналин струился по венам, как жидкий огонь. – Ты бы с удовольствием вызвал полицию на свою собственную дочь.

Ее отец покачал головой, как будто я рассказывал ему историю, которую он слышал уже сотни раз.

– Молодой человек, убирайтесь из моего дома. У меня нет ни времени, ни желания заниматься этой ерундой.

– Ерунда, – возмутился я, – счастье единственной дочери для тебя ерунда. – Я покачал головой. – Ты понятия не имеешь, что творишь. Что ты выбрасываешь. И самое безумное, что она любит тебя. Она здесь. Она старается, а тебе на это наплевать.

Отец Кейси, не дрогнув, уставился на меня.

– Вы закончили?

– Нет, я не закончил. Я собираюсь жениться на ней. У нас будет свадьба, которую ты не увидишь. Кто-то другой поведет ее к алтарю, потому что ты слишком глубоко засунул голову в задницу, чтобы сделать это самому. У нас будет ребенок, которого ты никогда не увидишь, и у нас будет жизнь, частью которой ты никогда не станешь, потому что сам этого не захотел. Но черт с тобой. Ты ей не нужен. Она пришла сюда не для того, чтобы просить твоей дерьмовой любви. Я позабочусь о ней. Тебе ни черта не нужно делать, хотя ты никогда этого и не делал. Я буду любить ее. Достаточно сильно, чтобы она никогда не захотела этого. Я проведу всю свою жизнь, любя ее и делая счастливой. И она будет счастлива. Возможно, ей придется смириться с тем, что ты хладнокровный сукин сын, но, по крайней мере, ее совесть чиста. Не могу сказать то же самое о тебе.