Великое избaвление - Элизабет Джордж

Они жили на своеобразной маленькой улочке Кейстоун-кресент, примыкавшей к Каледониан-роуд. В начале проулка было два кафе, торговавших навынос, откуда доносился запах жареной рыбы, чипсов и яичного рулета; в другом конце, ближе к Пентонвилл-роуд, находилась лавка мясника. Этот район города был наполовину индустриальным, наполовину спальным. Фабрика одежды, инструментальный завод и прокат автомобилей оказались посреди улиц, спешивших придать себе респектабельный и даже модный вид.

Такой была и Кейстоун-кресент – узкая дугообразная улочка, по одной стороне которой располагался полукруг домов с одинаковой металлической оградой. Крошечные садики уступили место бетонным площадкам для парковки автомобилей. Кирпичные двухэтажные коттеджи были украшены слуховыми окнами и немного претенциозным орнаментом вдоль гребня крыши. В каждом домике имелся также подвал. На фоне соседних домов, недавно переделанных в соответствии со всеобщим стремлением к «шику», коттедж, перед которым остановил свою машину Джонас Кларенс, казался довольно убогим. Когда-то он мог похвастаться свежей побелкой и зелеными декоративными ставнями, но теперь выглядел угрюмо, тем более что перед ним громоздилось два ящика с неубранным мусором.

– Сюда, – тусклым голосом сказал он.

Открыв калитку, он провел Барбару по узким и крутым ступенькам к двери в квартиру. В отличие от самого здания, явно нуждавшегося в ремонте, эта дверь была надежной, свежеокрашенной, с блестящей медной ручкой. Джонас отпер дверь и жестом пригласил Барбару войти.

Она сразу увидела, сколько сил обитатели этого дома потратили на внутреннюю отделку, словно стараясь провести черту между внешней убогостью здания и свежестью, чистотой, привлекательностью жилых помещений. Стены недавно покрашены, полы покрыты разноцветными коврами, на окнах белые занавески, на подоконниках – цветы; на низком, но длинном стеллаже, тянувшемся вдоль одной стены, – книги, альбомы фотографий, недорогой проигрыватель с пластинками и три старинных кубка. Мебели немного, но каждый предмет обстановки был подобран очень тщательно.

Джонас Кларенс аккуратно поставил гитару и прошел к двери в спальню.

– Нелл! – позвал он.

– Я переодеваюсь, дорогой. Одну минуту! – ответил ему жизнерадостный голос.

Хозяин посмотрел на Барбару. Сержант Хейверс видела, что лицо его становится совсем больным и серым.

– Я должен войти…

– Нет, – возразила Барбара, – подождем здесь. Прошу вас, мистер Кларенс, – настойчиво повторила она, пресекая его попытку пройти к жене.

Джонас опустился на стул. Он двигался с трудом, словно последние двадцать минут его состарили. Он уставился на дверь, из-за которой доносилось веселое мурлыканье, что-то легкомысленное на мотив «Вперед, Христовы воины». Открывались и закрывались ящики комода. Заскрипела дверь платяного шкафа. На миг пение прервалось, послышались шаги. Дверь растворилась, и Джиллиан Тейс вернулась из царства мертвых.

Она казалась копией своей матери, только светлые волосы были коротко, по-мальчишески пострижены. На вид ей можно было дать лет десять, это впечатление усиливал и ее наряд – прямая юбка, темно-синий пуловер, черные ботинки с гольфами. Школьница, возвращающаяся домой.

– Дорогой, я… – При виде Барбары она замерла. – Джонас? Что-то случилось? – Дыханье ее пресеклось, она попыталась нащупать дверную ручку у себя за спиной.

Барбара решительно шагнула вперед.

– Скотленд-Ярд, миссис Кларенс, – пояснила она. – Я должна задать вам несколько вопросов.

– Несколько вопросов? – Девушка вскинула руку к горлу, синие глаза потемнели. – О чем?

– О Джиллиан Тейс, – ответил ее муж, не поднимаясь со стула.

– О ком? – тихо переспросила она.

– О Джиллиан Тейс, – ровным голосом повторил он. – Ее отец был убит в Йоркшире три недели назад, Нелл.

Ослабев, она прислонилась к двери.

– Нелл…

– Нет! – вскрикнула она. Барбара снова шагнула вперед. – Не подходите ко мне! Я не знаю, о чем вы говорите! Я ничего не знаю о Джиллиан Тейс.

– Дайте мне фотографию, – потребовал Джонас, вставая. Барбара передала ему фотографию. Он подошел к жене, коснулся рукой ее руки. – Вот Джиллиан Тейс, – сказал он, но она отворачивалась, не желая взглянуть на фотографию.

– Я не знаю, я ничего не знаю. – Голос ее становился все пронзительней.

– Посмотри, дорогая. – Он ласково заставил ее повернуть голову.

– Нет! – закричала она, вырываясь из его объятий, и бросилась в соседнюю комнату. Послышался стук еще одной двери. Защелкнулась задвижка.

Замечательно, похвалила себя Барбара. Только этого не хватало! Оттолкнув молодого человека, она подошла к двери в ванную. Внутри царило молчание. Барбара подергала ручку. Будь крепче, напористей, напомнила она себе.

– Миссис Кларенс, вы должны выйти! Никакого ответа.

– Миссис Кларенс, выслушайте меня. В убийстве обвиняется ваша сестра Роберта. Она находится в Барнстингемской клинике для душевнобольных. Она не сказала ни слова за эти три недели – только заявила, что это она убила отца. Обезглавила вашего отца, миссис Кларенс – Барбара еще раз подергала ручку. – Обезглавила, миссис Кларенс. Вы меня слышите?

Из-за двери послышался приглушенный вскрик, больше похожий на вой испуганного раненого животного. Барбара с трудом разбирала слова.

– Я же оставила его тебе, Бобби! Господи, неужели ты его потеряла?

Затем обрушился грохот воды.

Стать чистой! Чистой! Скорее! Скорее, скорее, скорее! Это случится прямо сейчас, если я не смогу сделаться чистой. В дверь стучат, кричат, стучат, кричат. Все время, без передышки. Кричат и стучат. Но они оба уйдут – им придется уйти, – если я стану чистой-чистой-чистой.

Горячая вода. Очень горячая. Пар поднимается облаками. Я чувствую его на своем лице, Дышу глубоко. Очиститься изнутри.

– Нелл! Нет, нет, нет.

Скользкие ручки на дверцах шкафчика. Открывай! Открывай! Нащупай их дрожащими руками, они спрятаны здесь, под полотенцами. Грубые, жесткие щетки. Деревянные ручки, металлическая щетина, Хорошие щетки, крепкие щетки. Сделают меня чистой.

– Миссис Кларенс! Нет, нет, нет!

Тяжелое, загнанное дыхание. Оно наполняет комнату, отдается в ушах. Прекрати, прекрати!

Даже схватившись руками за голову, не остановишь это эхо, даже если бить себя кулаками в лицо, не убьешь этот звук.

– Нелли! Открой дверь! Прошу тебя!

Нет, нет, нет! Сейчас нельзя открывать дверь. Это не поможет. Спастись можно только одним способом. Стать чистой-чистой-чистой. Сперва ботинки. Снять их. Убрать с глаз долой. Теперь носки. Сорви их. Руки совсем не слушаются. Скорей, скорей,скорей!