Лезвием по уязвимости - Дина Серпентинская

«Невысокая, по меркам Аллы нищенская… Но работа мне нужна, и ждать, сидеть без дела я не буду»,– решила Ольга.

Отговорить ее было некому: Алла уехала в Шанхай, да и ее слова здесь мало что решали. Ольга находилась в таких жестких рамках, что уже не рассуждала, какое место лучше, какое хуже. Она осознавала, что через месяц-другой им нечего будет есть, ею двигал главный инстинкт – выжить.

Она шла с решительным настроем получить работу, любую работу, и когда у нее спросили, на какую вакансию она рассчитывает, честно призналась: кассира, ему платили больше. С ней, как обычно, пообещали «связаться». Но Ольга не сдвинулась с места и заявила, что готова работать уборщицей и может приступить прямо сейчас.

При виде ее рвения администраторша опешила. Ну что поделаешь, в стране же кризис, а у людей нужда; все она прекрасно поняла.

–Конечно, если вас устраивает… – сказала та и принялась расписывать условия.

Ольга ловила информацию, все: от графика работы до размера зарплаты, не упускала ни одну деталь. При словах «официальное трудоустройство» глаза ее загорелись: это же важное условие для опекунства! Зато оклад – шестнадцать тысяч. И ни копейкой больше. И как тут прокормить двоих детей?

Но радость, что работа, наконец, нашлась, затмила все. И Ольга согласилась на условия. К приезду Аллы она могла «похвастаться» работой.

–Уборщицей? И все тебя устроило? Но как же?– недоумевала Алла.

–А кто где приготовил мне? И где она, хорошая работа?– с усталостью сказала Ольга.– Как будто кто-то положил на блюдце… Так просто говоришь.

–Но ты могла бы подождать вакансию кассира…

–Ага, и черта с два бы кто перезвонил! Так можно ждать и месяц, два. А у меня карман дырявый, и деньги утекают только так! Сын учится, племянница в детдоме… И знаешь, пусть зарплата небольшая, главное, что есть; мы не гордые, за миллионами не гонимся. Коммуналка оплачена в срок, на столе есть хлеб, а большего нам и не надо. Мы не живем мечтами. Наша реальность – это здесь, сейчас.

Ольгу раздражало, что все стремились ее поучать. Люди лезли с непрошеными советами и слышали только себя.

–Ну, тебе виднее,– сказала Алла.

***

Когда они увиделись через неделю, в двадцатых числах декабря, Ольга обмолвилась, что собирается подыскивать еще одну работу.

–А как ты будешь успевать? Работать по ночам?– наморщив лоб, спросила Алла.

–Нет, график же посменный, два дня работаешь – два отдыхаешь. Найти бы что-нибудь в свободные два дня…

Ольга смотрела в пол, не отрываясь, будто силилась прочесть ответ. Но пол был чист, а ей на ум ничего не приходило.

–И как? Совсем без выходных?

–Да, а что мне остается? Вот получу в январе пять тысяч за последнюю неделю декабря, а в феврале – шестнадцать за январь, за целый месяц. Пока что проедаю накопления, а как потом? Я не могу все тратить, я должна копить. А цены в магазинах, видела, какие? Одна моя зарплата – тьфу, и нет ее! Все разлетится до копейки.

–Все верно. Должен быть запас на «черный день»,– кивнула Алла.

Но не к тому клонила Ольга.

–Я должна забрать племянницу. Теперь, когда официальная работа есть, мне нужно зарабатывать, чтобы кормить двоих детей. Тогда и органам опеки мне не отказать.

–Ты собираешься бороться за нее и дальше?

–Да,– был ответ.

Алла не верила ушам. Неужели и сейчас, задавленная нищетой, перебиваясь с хлеба на картошку, Ольга подумывала об опекунстве? Неужели кризис и то положение, в каком оказалась вся страна, ничему ее не научили? Эта идея показалась Алле наивной, более того, абсурдной, ведь, по ее наблюдениям, Димка, сын родной, был мно-о-огим обделен. В гостях он первым делом проходил на кухню и, как волчонок, рыскал в поисках еды. Мальчишка подходил к столу и, позабыв приличия, запускал худые пальцы в вазочку с конфетами… Нет, мать его совсем не баловала.

«На кой сдалась им эта Анечка? Вдвоем-то впроголодь живут, куда там с третьей?»– недоумевала Алла.

И у нее назрел вопрос по существу.

–А сколько лет твоей племяшке?

–Почти три годика…

–Ого, такой малютке нужно уделять немало времени, а как ты будешь успевать, работая на двух работах?

И Ольга призадумалась.

–Она пойдет в детский сад.

–А забирать ее? Кто будет забирать ее из садика после пяти, когда ты на работе до восьми?

Соседка, не отрываясь, смотрела в одну точку.

–А если заболеет, кто будет с ней сидеть? Была бы возрастом как Димка – другое дело. А так… Подумай, Оль, подумай хорошо, возможно ли, работая на двух работах, ухаживать за маленьким ребенком? Чтоб не во вред себе и не во вред ему?– сказала Алла деликатнее, не как обычно, в своей манере.

Ольга оторвала взгляд от стены и посмотрела так, будто заглядывала в душу. Никогда еще Алла не видела ее такой потерянной. Даже в тот день, когда ее кинул китаец и соседка озадачилась поиском работы, в ее глазах проблескивала слабая надежда – теперь же там зияла пустота.

–Я устала… Я пойду,– прохрипела Ольга, вставая. Ее спина почти не разогнулась, когда она поднялась. Этот человеческий вопросительный знак последовал к выходу. Она ушла от темы, а у Аллы остались вопросы.

«Что это значило: «да» или «нет»? Я привела убедительные доводы. Теперь-то она откажется от глупой затеи? Займется, наконец, собою, сыном? Девочку, конечно, жаль, но всех не нажалеешься! Особенно если свой сын, как волчонок, не видел ни компьютера, ни игр…»

…Ольга показалась двадцать восьмого декабря и спросила, где и с кем Алла встречает Новый год. Ольга мечтала о настоящем празднике, с застольем, елкой и подарками, о теплой атмосфере в обществе соседки. О вкусностях, которые они вместе приготовят. О вечере под звон бокалов, под песни с Первого канала… Таким ей представлялся Новый год. Домашний, тихий праздник…

–Оль, извини, я… Собираюсь на Новый год к родителям. Сто лет их не видела, они у меня в Рощино, а мне с работой некогда съездить их повидать. Так хоть в праздники,– сказала Алла как есть и постаралась вспомнить, когда в последний раз проведала родных. Наверное, летом, перед тем как позвонить Ирине…

–Конечно, поезжай. Повидай своих,– понимающе кивнула Ольга, опустив глаза.

–Оль, я приеду третьего-четвертого числа, и мы с тобою посидим, отметим, как положено,– взялась подбадривать соседку Алла,– ну не грусти, неделька быстро пролетит. И не успеешь оглянуться, я вернусь.

Жизнь Ольги была небогата событиями, и Алла понимала, что своим отказом, отъездом лишала ее праздника и из-за этого испытывала неловкость. И в то же время признавала, что проводить новогоднюю ночь с Ольгой не очень-то и весело. Алла хорошо к ней относилась, искренне считала ее прекрасным человеком, рада была позвать на чашечку чая и завести разговор о том о сем – восполнить дефицит общения, но не встречать с ней Новый год. На этот случай она бы предпочла компанию повеселее, но за неимением таковой собралась к родителям, домой. Ее дружба носила поверхностный характер, а вот Ольга успела к ней привязаться. Оттого это снисходительное подбадривание еще сильнее повергло женщину в уныние.