В тени короля - Ольга Ясницкая

— Не хочешь спросить, зачем мы здесь? — сорвав травинку, Керс прислонился плечом к камню и принялся отрывать от стебля по кусочку.

— Догадываюсь.

— Гляди-ка, не дурак! — Альтера, казалось, была искренне удивлена. — Видишь, желтоглазый, ублюдок всё понимает. А ты носом хлюпал!

— Я хочу услышать это от него.

— Как скажешь, — пожала она плечами. — Хотя сомневаюсь, что из него можно выбить хоть что-то дельное.

— Неважно. Действуй.

Действуй? Харо обернулся на брата, как вдруг затылок взорвался болью, ноги подкосились, и он провалился в черноту, сперва беззвучную, сплошную, но затем сквозь глухую пелену начали доноситься голоса. Один тонкий, резкий, принадлежащий Альтере — Твин разговаривала по-другому, мягче, не так визгливо, — второй спокойный, пониже, голос брата. Щёку обожгло. Снова недовольный чем-то голос, ещё пощёчина.

— Ну же, засранец, хватит прохлаждаться!

Харо приоткрыл глаза и тут же пожалел об этом — всё вокруг двоилось и вращалось. Боль будто поджидала, пока он очнётся: затылок тут же начал нещадно саднить, между лопаток назойливо впивался острый камень, но из-за скованных над головой рук ни отклониться, ни сдвинуться. Харо дёрнул цепь, но та, жалобно звякнув, заскрежетала о неровную поверхность валуна.

— Бесполезно, братишка, — хихикнула сидящая рядом Альтера и указала куда-то вверх. Он задрал голову, как мог. Звенья были намертво вплавлены в камень, явно стараниями Керса. — Ну, рассказывай, мы ждём.

— А что ты хочешь услышать, брат? — с этой сучкой говорить не хотелось.

— Зачем ты это сделал? — Керс держался чуть поодаль, будто к происходящему не имел никакого отношения.

— Да какая уже разница!

Помедлив, брат приблизился; Альтера неохотно уступила ему место, и он, усевшись на землю, вперился в Харо изучающим взглядом:

— Принцесса заставила тебя, верно? Просто скажи правду. Я же знаю, ты не мог, это всё она.

«Дурак ты, братишка. Тебе не понять, что значит защищать то, что для тебя бесценно. Не понять, каково это — всю жизнь в одиночестве, когда даже чьё-то прикосновение — нечто недосягаемое, о чём и мечтать боишься. Тебе незнакомы брезгливые взгляды, насмешки даже среди своих, и уж тем более тебе не понять, что такое настоящая связь, когда жизнь готов отдать ради той самой, Особенной. Если бы ты понимал всё это, наверное, никогда бы не полез к Твин».

— Это моё решение, — Харо хмыкнул, наблюдая, как Керс меняется в лице.

— Нет, я не верю! Зачем ты её прикрываешь, Харо? Неужели она тебе дороже семьи?

— Семья? — Альтера издевательски прыснула. — Да он даже не знает, что это такое!

— Пойди погуляй, — Керс сердито сверкнул на неё глазами. Та оскорблённо фыркнула и отошла в сторону.

Вот это да! Альтера слушается его. Интересно, как ему удалось укротить эту безумную стерву?

— Я понимаю, братишка, ты залип на девчонке, — Керс устало выдохнул и потёр ладонями лицо. — Не понимаю только, зачем тебе понадобилось убивать Твин? Ответь, прошу, для меня это важно… Очень важно!

«Прости, брат, но придётся тебе мучиться в неведении», — любое неосторожное слово может навредить Ровене.

— Так было нужно. Не ищи виновных, я знал, что делаю.

Керс вцепился в его многострадальную рубаху и с силой тряхнул:

— Почему?! Почему, смерг дери тебя в зад!

— Я же сказал, так нужно. Она должна была умереть.

— Как ты мог?! Очнись, придурок, очнись уже! — он продолжал его трясти, отчаянно, будто это могло что-то изменить. — Откуда столько дерьма в твоей башке? Я ж до последнего верил, что ты не по своей воле, что повёлся… Сукин ты сын, ты предал её, предал меня!

— Не тебя.

«Тебя бы никогда, брат».

— Меня! — Керс бухнул кулаком себе в грудь. — И меня, и свою семью, мразь ты поганая! Твин же к тебе относилась лучше, чем к остальным, а ты!..

— Ну всё, довольно! — Альтера возвращалась, поигрывая в руке тем самым ножом. Надо же, не поленилась сохранить. Наверняка как раз на этот случай. — Меня сейчас стошнит от вашего нытья.

— Дай мне ещё минуту, — бросил через плечо Керс.

Долго и пристально брат смотрел на него, и было в его взгляде столько боли и разочарования, что Харо, не выдержав, отвернулся. Уж лучше бы Керс проклинал его и дальше, да хоть бы по морде зарядил… Убил бы, в конце концов, только не этот вот молчаливый упрёк — невыносимо.

Почему-то вспомнился день, когда завязалась их дружба. Стайка старшаков подловила Харо у столовки. Затащив в душевые, подальше от чужих глаз, ублюдки начали гасить его всей толпой и добили бы, сильно уж он им насолил, если бы не вмешался Керс. Ему тогда досталось не меньше, но брат принял на себя их ярость, спас.

— Будешь торчать здесь до самой деструкции? — Альтера в нетерпении переминалась с ноги на ногу. — Или ты решил подождать, пока он сам от скуки не сдохнет?

Не ответив ей ни слова, Керс отошёл в сторону, и Пятьдесят Девятая, победно осклабившись, устроилась у Харо на коленях. Ядовито-зелёные глаза холодно сияли в предвкушении мести, в предвкушении его крови.

«Что ж, всё по-честному. Налажал, теперь и расхлёбывай».

— Узнаёшь вещицу? — подцепив плоскую рукоять двумя пальцами, она покачала чернёным клинком перед его глазами. — Наверное, не ожидал, что он вернётся к своему хозяину? А я ведь предупреждала, что найду тебя. Тебя и твою шлюшку.

Альтера поднесла остриё к его груди и, надавив на кожу, медленно повела клинком. Харо даже не вздрогнул, болью его давно не напугать.

— О, не сомневайся, с ней я повеселюсь на славу! — продолжала она торжествовать. — Я искромсаю её красивую мордашку так, что и мать родная не признает, вырву с корнем её месмеритов язык, а потом вырежу сердце и скормлю туннельным псам… Хотя нет, до этого я отрежу ей уши и нос, отрублю её тонкие пальчики и повешу ей на шею, как ожерелье. Отличная идея, правда?

Харо едва не взвыл от бессильной ярости, представив, как эта дрянь прикасается к Ровене. Кто защитит её от этой чокнутой суки? Морок? Шестьдесят Седьмой? Да им плевать! Как только горелым запахнет, слиняют, и глазом не моргнув. Нет, нельзя умирать, у него нет на это права. Покуда жива Альтера, он не может спокойно уйти в Земли.

Сотни невидимых игл впились в пальцы, в ладони, в запястья. Зарычав, Харо рванул цепь. Сверху слабо хрустнуло, и на голову посыпалась каменная крошка.

— Не напрягайся, братишка, бесполезно. Смирись уже, отсюда живым тебе не выбраться, — Альтера вцепилась свободной рукой ему в горло и приложила затылком о валун, затем, плотоядно улыбаясь, провела языком по окровавленному лезвию и шумно втянула