Империя Четырех Сторон - Андрей Цаплиенко

– Знаешь, как скрепляют преданность хозяину и друг другу «невидимые»? – в ответ произнесла она. – Едят поверженных врагов. А впрочем, я тебе об этом уже рассказывала.

Историю о лазутчиках он выслушал один раз. Потом второй. И, согласившись с Окльо, решил спрятать ключ. Довести до конца это сложное дело мог только один из них – Оторонко, человек-ягуар.

Нужно было спрятать ключ там, где ни один испанец, или любой другой заокеанский человек Солнца, его не найдет. Придумать такое место, где им и в голову не придет искать реликвию Тавантинсуйу. А искать они будут здесь, пока у них и тех, кто придет вслед за ними, хватит сил. Значит, ключ нужно спрятать там, откуда они пришли. И Оторонко должен попасть туда.

Прощаясь с ним, Чинча повторил ему то, что когда-то услышал от Вильяк Умы, великого служителя Кориканчи. Почти слово в слово. Но он ничего не сказал о его способностях, которые, честно говоря, и помогли выбрать Оторонко на роль спасителя города Пайкикин.

И тут архитектора осенила догадка. Он понял, что именно открытие им точки Солнца и было причиной того, что он оказался здесь и построил Пайкикин. Случайные, рассыпанные, как зерна из прохудившегося мешка, события его жизни оказались узелками, крепко связанными один с другим линией его судьбы. Ничего не происходит из ничего. Одно следует за другим. Прошлое, минуя настоящее, течет в будущее. Он сам вошел в эту реку много лет назад, он выбрал для себя эту судьбу и теперь передает ее своему верному другу, смелому Оторонко. Более смелому, чем он.

Архитектор и солдат обнялись у тройных ворот, у подножия которых еще можно было разглядеть обломки больших валунов и мелкие осколки – весь тот строительный мусор, который лень убирать строителям после завершения грандиозной стройки. Но они уберут. Здесь, в Пайкикин, лень была вне закона. Так есть и так всегда будет. Чинча взглянул наверх. Над воротами виднелась вырубленная в камне надпись: «Возвращайся, здесь ждут тебя». Он улыбнулся. Как, однако, правильно он поступил, что открыл солдатам тайну письменных знаков. Как правильно он сделал, что послушался Окльо. Она, помнится, сказала: «Не нужно прятать даже самое малое знание от людей. Не знающие многого не ведают, где проходит грань между добром и злом». Он выучил письмена и заставил своих солдат их выучить. И тогда стало заметно, что их жизнь в лесу приобрела новый смысл. Он был уверен, что теперь они построят новую страну, красивую, могучую, счастливую. Если только их не найдут «невидимые». Или как там их называет Окльо?

– Прочти еще раз то, что написано на воротах, – сказал это, когда он заметил в глазах у друга влажный блеск. – Здесь тебя будут ждать.

– Хорошо, – улыбнулся человек-ягуар. Обычно он редко улыбался. А сейчас улыбнулся. Видно, понимал, что его дорога – это путь в один конец.

Чинча тоже это понимал.

– Мы обязательно встретимся, друг. В этом мире или в другом. В прошлом или в будущем. Не знаю как, но я это чувствую.

Оторонко едва не заплакал. Время, испытания и невзгоды, кажется, не смогли превратить в камень его сердце.

– Ну, иди, – сказал архитектор. – Плот ожидает тебя.

Оторонко спустился по каменной дороге вниз к реке. На деревянном плоту стояли двое лесных людей, в зеленых юбках из листьев и с огромными веслами в руках. Если на то была нужда, веслами можно было отталкиваться от дна, чтобы соскочить с песчаной мели. За спинами у коричневых моряков болтались невероятно длинные духовые трубки.

«Если Оторонко обернется, – подумал внезапно строитель, – мы увидимся в этой жизни».

Человек-ягуар встал на плот. Плоскодонное суденышко отчалило от пристани и направилось к противоположной стороне реки. Оторонко смотрел на берег перед собой. Не оборачиваясь.

«Не в этой», – усмехнулся Чинча.

А через несколько дней пришли «невидимые». Река не остановила их. Но как они через нее перебрались, было неясно. Солдаты на воротах внимательно наблюдали за бурной поверхностью реки, но так и не заметили ничего, что давало понять о том, что грядет сражение. Да и сражением тихую бойню назвать было нельзя. Двое солдат на воротах без единого крика упали на камни, окропив их кровью из страшных ран на горле. Затем своими кривыми бронзовыми ножами лазутчики перебили вторую линию охраны на входе в дом, предназначенный для архитектора. Но дом стоял пустой. И только когда «невидимые» в тихой ярости вышли оттуда, их заметили солдаты. Они бросились на них, размахивая пращами. Солдаты так и не поняли, что лазутчики были лучше организованы, вооружены и обучены. Схватка была короткой и беспощадной. Солдаты сначала почувствовали острую боль, как от укуса ядовитых насекомых. А потом, парализованные, рухнули наземь. Дыхание покидало воинов Великого Инки. Лазутчики, как и люди леса, умели обращаться с духовыми трубками.

Быстро очистив город от солдат, «невидимые» легко сообразили, что здесь искать нечего. Город был незаселенной новостройкой. И тут же бросились рыскать по окрестным зарослям в поисках деревни строителей. Они нашли ее еще до того, как солнце заглянуло за горизонт.

Небольшие плетеные домишки тоже стояли пустыми. Но в них были следы жизни. То там то сям теплые угли в очаге, остатки обеда, посуда, одежда.

Людей тоже нашли. В центре этого одинокого поселка расчистили место для большого костра. Сложили его из стен сломанных домов. Сколотили из дерева помост, на котором стоял высокий человек в длинной белой накидке. В каждой его руке блестел бронзовый нож с орнаментами из хищных зверей, вцепившихся друг в друга.

Теперь «невидимых» можно было рассмотреть. Обычные люди. Разного роста. Не богатырского сложения. По их лицам невозможно было понять, радуются ли они победе в этой короткой войне. Или же ждут чего-то еще.

Один из них отделился от толпы соратников и зашел в хижину, где, связанный, сидел Чинча.

– Ничего не говоришь, – сказал он полувопросительно.

Архитектор молчал. Он смотрел на вошедшего. Пытался вспомнить, где он видел этого человека. Понял, что человек ему незнаком. Но осталось чувство того, что однажды он уже ощущал присутствие незнакомца.

Человек постоял напротив архитектора, а потом подошел к нему вплотную. Деловито ощупал лицо. «Эх, мне бы развязать веревки!» – Чинча захотел вцепиться в незнакомца зубами, когда тот своими жесткими, как ствол дерева, пальцами оттянул чуть вниз его веки.

Он все-таки вспомнил! Пленник «невидимых» прикрыл глаза. Он не мог сказать себе так, как обычно говорят люди, освежая неверную память: «Где-то я его видел». Он вспомнил царапающее касание жестких пальцев. Это было с ним однажды, в столице увядающей империи. Слепые стены домов, серая холодная ночь и звездное небо, обещавшее спасенную жизнь. Звезды, казалось, последний раз глядели в его глаза, переполненные острой болью. Эти руки хотели лишить Чинчу зрения.

– Ты не хочешь говорить, – сказал «невидимый». – Ты не хочешь спасти империю.

И тут Чинча заговорил:

– Я ее уже спас. А вы разрушили.