Преферанс на Москалевке - Ирина Потанина

– Все, что может касаться местонахождения Тон Тоныча, я уже товарищу судье рассказала, – строго заметила Зинаида. – Так что больше меня расспрашивать никто права не имеет. Обращайтесь лично к товарищу Саенко!

– К Степану Афанасьевичу? – глухо переспросила Света. Выходит, вот откуда Саенко узнал про клуб. И вот зачем заслал туда Морского – не из желания играть, а для охоты на Доценко. Выходит, версия о том, что судья проводит самостоятельное расследование, подтверждается… Или нет? Что еще, интересно, Саенко спрашивал у Зинаиды?

– Ничего себе! – Света перегородила выход из двора, но, стараясь не выглядеть слишком агрессивной, сняла очки и заискивающе заглянула дамочке в глаза. – Вы знакомы с такими людьми!

– Знакома! – слегка смягчилась Зинаида. – Только сначала Степан Афанасьевич меня оправдал, а уж потом мы познакомились и в некотором смысле даже подружились. Так что не думайте дурного! Я заходила за бумагами недавно, товарищ Саенко вызвал меня лично к себе в кабинет, предложил кофий… Подбодрил, мол, ну с кем не бывает. И из вежливости поинтересовался, куда мог деться мой названый отец. Я удивилась, конечно, откуда Степан Афанасьевич знает – мы ведь с Тон Тонычем никогда свое родство не афишируем. Но, оказалось, он знает все про всех – на то он и судья. Такой душевный человек! И вот, как выяснилось, он также знает, что Тон Тоныч из санатория сбежал. А это только с виду безобидно. А ведь на самом деле – преступление. Судья, чтобы не вышло чего худого, хотел отца предупредить, мол, санаторий – это как рабочее место. Если больничный и направление получил – должен присутствовать на процедурах, чтобы не тратить государственные деньги, выделенные на лечение, впустую.

– Какой участливый! – Света понимала, что лучший способ вытянуть из собеседницы побольше – во всем ей поддакивать. – И вы такая молодец! Ищете отца, чтобы перевоспитать.

– Вот-вот, – ответила Зинаида растерянно. – Я товарищу Саенко сказала, что и сама, увы, Тон Тоныча найти не могу. Пожаловалась на этот тайный клуб. Судья про это ничего не знает…

Неловко потоптавшись на месте, она все же нашла способ обойти Свету и направилась к стоящему поперек дороги автомобилю. В машинах Света ничего не понимала и марку отличить, конечно, не могла. Но цвет-то! Цвет! Хоть вокруг уже сгущались сумерки, а фонарей в этом месте улицы отродясь не стояло, можно было уверенно констатировать, что цвет машины оказался черный, а тент над кузовом (Света наконец поняла, о чем шла речь и что такое этот тент) – светло-зеленый.

– Это ваша машина? – с наигранным восхищением протянула Света.

– Моя, – смущенно улыбнулась Зинаида, – и мужа. И еще немного служебная. Но езжу я. Все удивляются, а мне не тяжело. Конечно, всякие бывали обстоятельства, когда-то я неосмотрительно оставила авто под стройкой и рабочие скинули на него какой-то хлам. Даже тент пришлось менять! – вспоминала гражданка про это почему-то очень весело, как про лихое приключение. – Вы знаете, все это заблуждение, мол, женщинам водить автомобиль сложнее, чем мужчинам! – сказала она напоследок проникновенно.

Она уже сидела за рулем и даже тянула руку, чтобы захлопнуть дверь. А Свете, между тем, необходимо было сверить всего одну деталь.

– Но как вы не боитесь поломать каблук, давя на все эти педали? – выкрикнула она, якобы случайно, мешая траектории захлопывающейся дверцы машины.

«Когда не знаешь, что делать – не делай ничего», «Семь раз отмерь…» – и прочие мудрые принципы, частенько выручавшие Морского раньше, в сложившейся ситуации оказались совершенно непригодны. Времени на обдумывание стратегии или привлечение специалистов не было – Галочку надлежало немедленно и любыми средствами вытащить из лап явно обезумевшего Саенко.

Тяжело дыша, но ни на миг не останавливаясь, Морской бежал мимо безжизненной Преображенской церкви к злополучному кинотеатру. Походя бросив взгляд на будку-бассейку, он обнаружил, что свет в окошке чердака еще горит.

«Выходит, Левка-Семен еще в конторе… Поможет? – пронеслось в мыслях у Морского. – По крайней мере, может, согласится позвонить в милицию. Расскажу ему все!»

Однако, заскочив внутрь, Морской тут же поменял решение. Во-первых, сверху доносились голоса – хозяин помещения был не один, что наверняка затруднило бы объяснение. Во-вторых, взгляд упал на коврик под дверью кабинета первого этажа. Вспомнив, что под ним лежат ключи, Морской, поправ все законы, ворвался во владения любезной старушки. Лампу не зажигал, но, к счастью, занавески крепились прямо к середине рамы, позволяя лунному свету заглядывать в кабинет через изогнутую верхушку окна. Морской нашел и запасные приглашения, и ящик с масками. Что делать дальше – было очевидно.

Поправив шляпу (ей досталось в потасовке, Морской ее оттер, с трудом найдя в грязи, но, кажется, поля слегка перекосились), несостоявшийся игрок постарался отдышаться и, как ни в чем не бывало, двинулся к центральному входу в празднично светящийся всеми окнами кинотеатр «Жовтень». Дверь, как и ожидалось, оказалась заперта. Морской настойчиво постучал, и тут же услышал ответный стук. Причем в стекло соседнего окна и изнутри. Невесть как догадавшись, что нужно выставить пригласительный так, чтобы его можно было увидеть из окна, Морской услышал звук открываемого замка и быстро надел маску. Прятать надлежало не столько лицо, сколько подбитую бровь. Хотя кто знает: в игорном клубе очень может быть, все бьют друг другу морды регулярно, и на такую мелочь никто внимания не обратил бы.

– Залы для отдыха наверху, но сейчас все граждане на открытии. В буфете – как всегда, но не совсем: пирожки, пирожные, мороженое, газированная вода с сиропом и кое-какие сюрпризы. Первый бокал за счет хозяев праздника, – появившись совершенно из ниоткуда, рядом с Морским выросла симпатичная пухленькая мурлыкающая блондинка в распахнутом коротком рабочем халатике поверх вечернего платья. – А гардероб направо, и без него нельзя, – строго добавила она в конце, внеся чуть-чуть реалий в довольно фантастическое действо.

В фойе, там, где перед фильмом обычно играли академические музыканты (администрация по очереди приглашала то скрипача, то пианиста, то певицу), сейчас тихонько, но от этого ничуть не менее прекрасно, работал небольшой джаз-бэнд. Две пары посетителей – похоже, плюнув на открытие и то ли уже справившись с бесплатной выпивкой, то ли забыв и про нее, – слушали с большим интересом, переговариваясь и подтанцовывая одновременно. Мужчины в масках, дамы – с полностью открытыми лицами. Галины среди них не было, значит, нужно было двигаться дальше.

Морской галантно кивнул уже занявшей место за стойкой гардероба блондинке, сдал шляпу и плащ, пошутил про забытую дома шпагу, взял номерок… Количество действий, необходимых для того, чтобы не вызывать подозрений, сводило с ума, но он, намеренно неспешно, продолжал изображать светского новичка, пришедшего одновременно и поглазеть, и показаться-приобщиться. Войдя в знакомый длинный узкий зрительный зал, Морской с досадой отметил, что в помещении царит полутьма. Хорошо подсвечивалась лишь небольшая сцена у самого экрана (во время киносеансов с немыми фильмами или в перерывах на показах современных картин тут играли на рояле или вели беседы со зрителями). Сейчас на этой сцене, перебивая сам себя то шутками, то благодарностями всем собравшимся, раскланивался оглашающий план мероприятия конферансье. Назвать его «ведущим» язык не поворачивался из-за бабочки и фрака, а также из-за старомодных оборотов, которыми была насыщенна льющаяся со сцены речь, усиливаемая толстым микрофоном.