Арабская кровь - Таня Валько

– А там, в физиотерапии? Там тоже поместили раненых?

– Нет, но в этом отделении осталась только одна нянечка, ухаживающая за больными, которым ничего не угрожает. Остальной состав дали в помощь приемному отделению. Ваш заместитель так распорядился.

– Хорошее начинание. Я сейчас перевожу оттуда мою родственницу. Она тоже не должна находиться в приемном отделении.

Рашид и Муаид идут проверить ситуацию в отделении посттравматологии. На третьем этаже царит приятная тишина и спокойствие. Коридоры пахнут лавандой и свежезаваренным кофе. Они заглядывают в зал лечебной физкультуры и реабилитации и не застают в ней никого. В центральной части коридора есть пост, на котором молодая медсестра смотрит телевизор и пьет горячий черный кофе. При виде заведующего больницей она подхватывается, обливая себя ароматным напитком.

– Все чувствуют себя хорошо, – отчитывается она, пытаясь оправдать свое поведение. – Состояние стабильное.

– Все в порядке, – успокаивает ее Муаид, слегка улыбаясь. – А как больной мужчина в палате моей тети? – спрашивает он, идя в том направлении.

– Так вы не знаете? – Лицо девушки расплывается в улыбке. – Пришел в себя и вчера хлебнул уже немного бульона. Только чувствует себя скованно, так как лежит в одной палате с женщиной. Он все время расспрашивает о своем спасителе.

– Я рад, что ему уже лучше. Его состояние казалось не очень стабильным. – Шеф удовлетворенно кивает медсестре.

– Я и не надеялся, что он выздоровеет, – удивляется Рашид. – Что кому суждено…

У него из головы никак не выходит трагедия, постигшая его семью. Чтобы смириться с этим, мужчине потребуется много времени.

– И еще одно, – говорит медсестра, поправляя подушки по-прежнему находящейся в коме Самиры. Та сидит, смотрит перед собой невидящим взглядом. – Больная становится все более неспокойной. Движется, не спит, не хочет есть. Мы не имеем понятия, что происходит. Вчера утром, еще до всего, что случилось в Эз-Завии, и перед тем как навезли раненых, медсестра из реабилитации хотела взять ее, как всегда, на лечебную физкультуру. Так больная с ней боролась и держалась за кровать. Не дала себя вывезти из палаты. Неизвестно почему. – Девушка разводит руками. – Так любила эти занятия…

– Самирка, что с тобой? – Муаид ласково гладит родственницу по голове. – Что тебя так нервирует?

Внезапно у женщины начинают течь из глаз слезы.

– Она чувствует, что произошло что-то плохое, – приходит к выводу Рашид и нежно берет ее ладонь в свою руку, которую она стискивает изо всех сил.

– Послушайте, эта терапия невероятна! Самира сильная, как парень! – с удивлением качает он головой. – Проснись, тетя, остался только один маленький шажок. – Он наклоняется к женщине и шепчет ей на ухо: – Давай, ты справишься. Просыпайся!

Однако это ничего не дает.

Тем временем Муаид подошел к спящему за расставленной ширмой пациенту. Он внимательно смотрит на заметно похудевшего мужчину, который лежит перед ним, и не может отделаться от мысли, что откуда-то знает его. Может, виделись мельком на каком-нибудь рабочем собрании или на конференции по медицине? Говорят, он доктор. В эту минуту мужчина открывает глаза.

– Добрый день, – говорит он слабым голосом, глядя на склонившегося над ним человека в белом халате.

– Мы с вами, случайно, не знакомы? – спрашивает он сразу.

– По Таджуру, – отвечает Муаид, иронично улыбаясь.

– Так это вы мой спаситель? Хочу сразу сказать вам спасибо.

Он пробует приподняться на локте, но глубокая свежая рана на шее и треснувшая ключица не дает ему это сделать.

– Мы должны вас немного подвинуть к окну, потому что поставим еще одну кровать с новой больной, – объясняет ему Муаид, глубоко над чем-то размышляя.

– Ну конечно. Медсестра меня немного посвятила в ситуацию, царящую в нашей стране. Мой Бог, что за несчастье!

– Да, именно.

В эту минуту дверь открывается настежь и Марыся с помощью санитарки вталкивает в палату каталку на колесиках.

Хадиджа уже проснулась, но молчит и смотрит пустым взглядом перед собой. Ее поместили около сестры, и кажется, что они обе в одинаковом состоянии. Молодые родственники стоят в изножье их коек, и сердца у них разрываются от боли. «Моя семья проклята, – думает про себя Муаид. – Все это, наверное, за грехи матери и ее распутную связь с этим негодяем Муаммаром. Над нами висит проклятие, и, если мы от него не избавимся, оно убьет нас всех», – приходит он к грустному выводу.

Рашид покидает больницу и с неспокойной душой едет к брату. Он боится выезжать в центр Эз-Завии. Он знает, что там шли самые тяжелые бои и город по-прежнему оккупирован правительственными войсками. Рашид объезжает центр, мчит по автостраде, а затем, свернув через пару километров, тащится по деревенским дорогам, усеянным выбоинами. Мохамед и Зейнаб купили себе очень красивую квартиру на окраине Эз-Завии: там было намного дешевле, чем в центре или в Триполи. Молодые обручились сразу же по окончании учебы, но поженились только через пять лет. Все это время они собирали деньги на собственное гнездышко. Аббас хотел помочь неродному сыну, но тот уперся, заявив, что сам со всем справится. Любовь молодых людей выдержала тяжелое испытание, и они стали парой, уверенной в том, что будут вместе до конца жизни. Зейнаб, прекрасная современная образованная женщина, преподает в университете английский и знает еще пару других языков. Мохамед – экономист, специализирующийся на банковской системе. «У них такие профессии, что они могут работать в любой стране мира, а не мучиться в Ливии, сводя концы с концами», – думает Рашид, звоня в дверь.

– Ahlan wa sahlan, ja achi[80]. – Мохамед обнимает брата. – Наверняка ты уже знаешь, что у нас тут дня два тому назад была маленькая война. – Он улыбается краем губ. – Мы сидим дома, доедаем запасы. Теща предложила нам что-нибудь из деревни привезти, но уговорили ее, чтобы не беспокоилась.

– Это хорошо, что вы целы и здоровы, – сдавленным голосом отвечает на приветствие Рашид.

– Мой банк, говорят, лежит в руинах, поэтому не знаю, куда сейчас податься. Может, поеду в Триполи в центральный? – Мохамед беспомощно разводит руками.

– Salamtek[81]. – В зал входит Зейнаб, держа на руке трехмесячного младенца. – Как там родители? Как семья? Никто не пострадал?

– Сядь, сестра. – Рашид показывает место на диване рядом с собой. – Я, к сожалению, приехал с плохими вестями.

– Мать? Аббас? Детвора? – У Мохамеда бледнеет лицо.

– Почти все мертвы, – шепчет Рашид, – мать лежит в больнице у Муаида и в данный момент выглядит так же, как Самира, совсем ничего не понимает.