Золушки из трактира на площади - Лесса Каури

Когда Дрюня ушел, насвистывая какую-то песенку, волшебница заняла его место на подоконнике.

– Ответите мне на вопрос, ваше величество? – мурлыкнула она, садясь вполоборота к нему. Рэд невольно покосился на вырез ее халата, распахнувшегося несколько ниже положенного, и кивнул.

– Зачем такие сложности? – архимагистр кокетливо запахнула халат. – Мы могли бы просто лишить беднягу жизни, и дело с концом!

Бруни с ужасом посмотрела на нее. Только сейчас она осознала, в какой опасности оказывается маленький человек, попавший в шестеренки государственной машины.

– Смерть, – поморщился его величество, – всегда вызывает больше слухов, чем все остальное! Нынче «бедняге» светит жизнь, обеспеченная энной суммой из моей казны, а зачем ему деньги, если он умрет по собственной глупости?

– А если начнет болтать?

– Документ дороже слова! – веско отрезал Редьярд и едва слышно прошептал ей на ухо: – Кроме того, смерть никогда не опаздывает – только задерживается…

Дверь распахнулась. Давешний офицер быстрым шагом проследовал к королю и что-то шепнул ему.

– Да ты что? – искренне удивился тот. – Настоящий?

– Самый настоящий, ваше величество! – кивнул Никлас. – Извольте пройти в галерею – оттуда лучше видно!

– Арк, Лихай, за мной! – приказал Редьярд. – Ники, составьте компанию моей будущей невестке… на всякий случай.

– Конечно, Рэд, – улыбнулась та.

Кай с сожалением отпустил Бруни. Остаться друг без друга хотя бы на мгновение обоим казалось невыносимым.

– Кай! – Матушка поднялась из кресла, куда он ее пересадил, и потянулась за ним, как росток за солнцем.

Он вернулся. Взяв ее за подбородок, нежно поцеловал и прошептал:

– Не волнуйся больше сегодня, я не разрешаю! Нам предстоит пара безумных дней перед свадьбой, а после я увезу тебя в свое поместье, и мы сможем побыть вдвоем. Только вдвоем!

– Свадьба? – прошептала ему вслед Матушка.

И, кажется, третий раз за это утро приготовилась упасть в обморок.

– Тих-тих-тих… – вовремя подошедшая Ники обняла ее за плечи и вновь усадила в кресло. Крикнула в переливающийся муар портальной воронки:

– Брут, принеси нам печенье и облепиховый чай с парой капель моей настойки, той, в серебряном фиале с рубиновой крышечкой. Нет, пожалуй, мне пару, а девушке – четыре. Ей еще предстоит выдержать все это безумие!

Гном появился спустя минуту. Доброжелательно поклонился Бруни, уже не как пришедшей на прием посетительнице, а как старой знакомой, составил с подноса на стол чашки с чаем и тарелочку с грибными печеньями.

– Госпожа, – негромко сказал он, – вам следует знать…

– Про бунт? – подняла брови Ники. – Так я давно знаю! Люди начали стягиваться ко дворцу спустя час после того, как девушку забрали из дома. Сейчас внизу собрался почти весь квартал Мастеровых, к которому присоединились торговцы и любопытствующие. Будет весело!

– Что?! – Матушка вскочила, но голова закружилась, и она рухнула в кресло.

Все-таки переживаний за сегодняшнее утро было более чем.

– Да не волнуйся ты так, Бруни! – Ники насильно всучила ей чашку с чаем и печенье. – Выпей! Наш король – мастак разыгрывать партии, в которых победителем может быть только он, и сегодня ты испытала это на себе… Пей, говорю!

Матушка послушно выпила горячий и очень сладкий чай. В голове зашумело, как в приложенной к уху раковине, и течение мыслей неожиданно стало возвращаться в привычное русло, а в ногах появилась сила.

– Ники, – прошептала она, – значит, я не ошиблась, когда месяц назад подумала, что Кай вернулся?

– Не ошиблась, – ласково улыбнулась архимагистр. – Ты вообще умница, девонька… Все сделала правильно!

– Значит, – Бруни с надеждой посмотрела на нее, – проклятье действительно снято?

– Навсегда!

– Но как король узнал об этом? Ты сказала ему?

Никорин смешным жестом взъерошила волосы:

– Мне нечего было ему сказать, ведь я не знала, получится у тебя задуманное или нет. Королевскому астрологу, мэтру Яну Шабину довелось стать свидетелем удивительного события – изменения карты звездного неба в той его части, которая отвечает за судьбу его высочества Аркея. Мэтр вначале не поверил своим глазам и пригласил меня проверить его. Получив подтверждение, он отправился к королю. А когда принц вернулся из инспекции… К слову сказать, опередив свой обоз почти на сутки – видимо, очень торопился! – он заявил отцу, что любит девушку из квартала Мастеровых и собирается прожить с ней всю жизнь…

– …Его величество изволил долго орать нечеловеческим голосом, – раздалось с порога.

Дрюня зашел в кабинет и тщательно закрыл за собой дверь. Придвинул третье кресло к столу, цопнул печеньку и упал на сидение, закинув ноги на подлокотник.

– Он так ревел, что ему отозвался племенной бык по кличке Железнобок из дворцового хлева! Однако принц Аркей был непреклонен. И тогда его озверевшее величество заточил сына в самый настоящий каземат, тут, неподалеку, под фундаментом, и посадил на хлеб и воду.

– Но как король узнал о Ральфе? – удивилась Матушка. – Все, и я в том числе, давно считали его погибшим!

Дрюня преувеличенно громко захрустел лакомством.

Ники незаметно пнула его в бедро:

– Рассказывай, шут!

– Чего дерешься? – обиделся тот, потирая ушибленное место. А затем вдруг скатился с кресла и рухнул перед Бруни на колени.

– Прости меня, маменька! – искренне попросил он. – Ванилька взяла с меня слово, что я никому не расскажу о письме, найденном в твоей комнате! Она принесла мне его показать и спросить совета, как тебе помочь. А я… я показал его Рэду!

– Пресвятые тапочки!.. – пробормотала Матушка. В одно мгновение она почувствовала себя обманутой и… почти счастливой. Почти – поскольку Кая не было рядом!

– Нас обоих прости! – Дрюня с волнением сжал ее пальцы. – Меня и супругу мою. Мы только добра тебе желали!

– Каешься, братец? – насмешливо спросил с порога вернувшийся Редьярд. Вошедшие за ним Аркей и полковник Торхаш смотрели невозмутимо. – Я на месте моей будущей невестки велел бы тебе голову отрубить!

Он выжидающе посмотрел на Бруни.

– Прощаю, – твердо сказала та. И добавила, погладив шута по макушке, как маленького: – И люблю вас обоих!

Король невразумительно хрюкнул.

– Врожденное благородство – это прекрасно! – с преувеличенным энтузиазмом заявил он, отступая в сторону, чтобы дать пройти сыну. – Однако миром правят подлецы! Такие, как я.

– Все мы смертны! – сердито пробормотал шут, поднимаясь с колен. Кажется, он всерьез разозлился на Редьярда.