Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи - Трейси Борман

Торжествующая Кэт рассказала об этом мужу. Поняв, что она сама влюблена в Сеймура, Джон Астли категорически запретил ей делать это. Здравомыслящий человек, он разумно предостерег жену: «Невест адмирала ждет дурной конец». Раздраженная Кэт умчалась в Лондон. Разумеется, она собиралась разыскать лорда Сеймура, несмотря на нежелание Елизаветы. Сеймур отлично знал слабость Кэт и сумел сыграть на ее чувствах. Он послал ей игривую записку, желая узнать, «увеличился ли ее прекрасный зад или нет?»[415]

Аудиенции у лорда Сеймура Кэт не получила, но послала ему записку через Томаса Парри, казначея Елизаветы. В ней она писала, что «она желала бы быть вашей супругой более всего». Сеймур разумно ответил, что его брат, лорд-протектор, никогда не согласится на такой брак. Но устоять перед соблазном было трудно. Сеймур предложил навестить Елизавету по пути в замок Садли. Но даже Кэт поняла, что это будет неразумно, и отвергла такое предложение. Когда она рассказала обо всем Елизавете, девушка «сильно рассердилась на нее» и сказала, что она не должна была писать об этом на бумаге, поскольку такое письмо может стать доказательством того, что она знала о предложении[416].

Но принцессе не удалось скрыть возродившуюся влюбленность в Сеймура. Когда Парри вернулся в Хэтфилд, она сразу же забросала его вопросами о том, что происходило между ним и лордом-адмиралом. Она зачарованно слушала рассказы о «мягкости и милостях» Сеймура, а потом велела Парри пойти к Кэт и рассказать ей то же самое. Елизавета знала, что гувернантка разделит ее восторг.

Счастливая Кэт не удержалась от сплетен. В скором времени она обедала с Томасом Парри и его женой, где и дала волю языку. Она даже рассказала о том, что вдовствующая королева однажды застала Елизавету в объятиях Сеймура и что это стало причиной их неожиданного отъезда от ее двора. Заметив потрясенное выражение лица Парри, Кэт поняла, что зашла слишком далеко. Упросив его никому не повторять сказанного ею, она удалилась[417].

Но подобная скандальная новость стала для Парри слишком большим искушением. К Рождеству 1548 года слухи о том, что лорд Сеймур собирается взять Елизавету в жены, достигли двора. Говорили, что Сеймур оставил при себе дам своей супруги, чтобы они стали фрейлинами принцессы, когда он на ней женится.

Ситуация начала развиваться с пугающей скоростью. Сеймур очень ревниво относился к власти брата и к близости к королю Стэнхоупа. Он решил и сам оказывать влияние на племянника. Он тайно посещал Эдуарда и снабжал его деньгами. Но терпение никогда не было его сильной стороной. В январе 1549 года он задумал безумный замысел — решил похитить короля. Сделав копии ключей от личных апартаментов, он прокрался в личный сад короля в Хэмптон-Корте, но случайно разбудил одного из спаниелей Эдуарда. Чтобы заставить собаку замолчать, он выстрелил и убил ее. Поднялась тревога. Томас Сеймур был схвачен возле спальни короля с заряженным пистолетом, и брат не замедлил истолковать произошедшее самым неблагоприятным для него образом.

Сеймура арестовали по обвинению в государственной измене и бросили в Тауэр. Главным доказательством его вины было желание жениться на сестре короля без разрешения совета. Такое преступление каралось смертью. Вскоре после этого в Тауэр бросили Кэт Астли и Томаса Парри.

Твердо решив добиться признания, следователи поместили гувернантку Елизаветы в самую мрачную и суровую камеру крепости. «Сжальтесь надо мной… и позвольте мне сменить мою темницу, ибо здесь так холодно, что я не могу спать, и так темно, что я ничего не вижу даже днем — я заложила окно соломой, потому что тут нет стекла», — молила она. Но преданность Елизавете была сильнее страха, и Кэт хранила полное молчание[418].

Томас Парри избрал другой путь. Через месяц после ареста он сдался и рассказал следователям все, что знал об отношениях Сеймура с Елизаветой — от полуобнаженных забав в спальне принцессы до скандала, когда Екатерина застала их в объятиях друг друга. Узнав об этом, Кэт поняла, что у нее нет выбора. Ей пришлось рассказать все, что она знала. Ее рассказы о непристойных забавах в Челси совпали с показаниями Парри. Кэт Астли признала, что она и ее подопечная «множество раз» обсуждали возможность брака с Сеймуром[419].

Когда Елизавета в Хэтфилде узнала об этом, она была «поражена и почти лишилась чувств», но вскоре взяла себя в руки. Со своей неподражаемой смелостью она заявила, что хотя и «много раз» разговаривала со своей гувернанткой о лорде-адмирале, но всегда давала понять, что все это невозможно без согласия совета[420]. Этот факт, подтвержденный показаниями Кэт Астли и Томаса Парри, спас Елизавету.

Но спасти Сеймура было невозможно. Даже если оставить в стороне скандальные отношения с Елизаветой, он подписал себе смертный приговор попыткой похитить короля. Его обвинили по тридцати трем пунктам, и 20 марта он был казнен. Елизавета оказалась достаточно разумной, чтобы не демонстрировать сожалений о смерти Сеймура. Она получила жестокий, но бесценный урок: для человека королевской крови личные желания смертельны.

Желая возместить ущерб, нанесенный ее репутации, Елизавета сменила имидж. Ее портрет, написанный в 1546 году, показывает, что девушка любила красивую одежду и украшения. Малиновое атласное платье отделано золотой и серебряной парчой. На головном уборе, вдоль линии декольте и на поясе красуются великолепные жемчужины (принцесса очень любила жемчуг). Жемчужное ожерелье украшает шею. Впечатление портрет производил потрясающее — к чему Елизавета и стремилась.

Но сейчас шестнадцатилетняя принцесса сознательно сменила яркие, роскошные платья на простые и скромные — такие любила ее кузина, леди Джейн Грей. Их наставник, Роджер Эшем, такую перемену одобрил. «С почтением к личному украшению, она больше предпочитает простую элегантность показной роскоши, ей так отвратительно украшение волос и ношение золота, что по образу жизни она более похожа на Ипполиту, чем на Федру», — писал он[421]. Другой наставник принцессы, Роджер Элмер, вспоминал, что, хотя отец завещал младшей дочери множество «дорогих одеяний и драгоценностей», даже спустя семь лет после его смерти она «никогда за все время не посмотрела на дорогие платья и бесценные камни, кроме одного раза — и то против своей воли». Елизавета одевалась настолько просто и «добродетельно», что другим юным дамам ее статуса было «стыдно одеваться и краситься, подобно павлинам». Во время одного пышного придворного пира, «когда все дамы… пришли со взбитыми и завитыми в локоны волосами, она [Елизавета] ничего в своем облике не изменила, но сохранила свою прежнюю девичью застенчивость»[422]. Чтобы еще сильнее подчеркнуть свою добродетель, Елизавета повсюду носила с собой молитвенники.