Элемент движения - Юлия Сергачева

«Лако слишком громко стучал копытами».

— Что значит громко?

«Надо было все же прикупить войлока, как тебе рекомендовали…»

— Ну… Там был какой-то приставала со своими тряпками, но… Да зачем они мне сдались?

«Горожане любят тишину. И не любят несговорчивых магов».

— Я… не понимаю, — беспомощно призналась Элия. — Какая тишина? При чем тут маги? Я вообще не маг!..

«Вот именно, — Брюс вздохнул и похвалил: — А ты отлично читаешь по губам».

Элия отмахнулась:

— Я привыкла разговаривать с Фарром, мастером оружия, а он немой.

Да, теперь понятно. Практика общения с безголосыми у девушки явно большая.

— Сначала они требовали штраф… — Элия вдруг передернула плечами. — Ты заметил? Они здесь так странно разговаривают. Словно боятся, что их кто-то услышит. Я поначалу даже подумала, что никакие это не городские охранники, а разбойники, которые не хотят внимания привлекать. А штрафом они выкуп называют… Там еще был такой толстый человек с мерзкой рожей — вылитый бандит, я ему чуть нос не своротила… Оказалось — старший караула.

Брюс хмыкнул.

— Денег у меня не хватало… Да и вообще, с чего это я должна им платить? За то, что они напали?.. — Возмущение в голосе Элии было совершенно искренним. — Потом меня поместили в камеру в башне. А потом принесли обед… Я выпила только воды и… Очнулась уже здесь. А еще позже приволокли тебя. Ты всю ночь пролежал.

Похоже, в этом городе не одобряют разнообразия в методах обезвреживания нежелательных заезжих персон.

«Из моих рук ты, значит, ничего не принимаешь, а из рук незнакомцев готова пить что угодно».

Элия недовольно засопела. Но долгую паузу держать не стала:

— Когда тебя притащили, я пыталась спрашивать их, что происходит… Но они казались такими встревоженными. Один, правда, брякнул, что кто-то из нас сломал печать… Это ты сломал печать?

— Ничего я не ломал. — Язык еле шевелился, обволакивая каждое слово шелестом и свистом.

— Это я виноват, — в унисон прошелестел внезапно еще один голос.

Сгинувший в неизвестности Дьенк наконец объявился. Заколыхался в сумраке белесой тенью, насквозь пробитой солнечными лучами. Будто тюль, насаженный на штакетник.

Надо же! Вся компания опять в сборе!

— Это из-за меня все…

Ну еще одно покаяние. Не многовато на сегодня? Или обстановка располагает?

— А ты-то в чем виноват? — шепот давался с трудом, но Дьенк разобрался и горестно вздохнул:

— Это из-за меня печать лопнула.

— То есть?

— Я хотел помочь Элии. Когда на нее напали, я рассердился… Но не знал, что делать, людей было слишком много! А там, под печатью, я почуял что-то спящее, но живое… Магическое. Я позвал… Нет, я просто потянулся, чтобы понять, что это, а оно уже откликнулось на зов. Наверное, тоже почуяло меня. И хотело выйти… И…

— Не тяни. Что там было?

— Я не знаю… Но нельзя было мне это тревожить! Оно сильное, древнее и… яростное. Оно спало так долго, что достаточно малейшего толчка, чтобы выгнать ЭТО наружу… Оно как рванет навстречу! Мне стало так страшно, что я спрятался.

— Как обычно. Сначала обнадежить, потом бежать…

Дьенка, кажется, задело:

— Да, может я не слишком отважен, но…

— С кем ты разговариваешь? — возмущенно вмешалась Элия, к которой Брюс сидел вполоборота. — Я же вижу, что ты шевелишь губами!

«С Дьенком».

— Он жив?! Правда жив?! Или ты придумываешь, чтобы меня приободрить?

«Делать мне больше нечего…» — И между прочим, по поводу Брюсова возвращения она так не ликовала.

— Спроси, что с ним случилось? Где он пропадал?

«Да какая теперь разница… Лучше думать о том, что случилось с нами и как нам отсюда выбираться… Кто-нибудь еще появлялся?»

— После того как они притащили тебя, никто не возвращался. И не вернется, — добавила она, выразительно обведя рукой вокруг.

Брюс тоже пригляделся и присвистнул. На бугристом сломе колонны слева свернулась клубком куча ветоши, пряча истлевшее тело. Торчали только каблуки подбитых железными гвоздями ботинок. Чуть дальше сквозняк уже унес иссохшие тряпки, и лысый человеческий череп оглаживали тонкие солнечные пальцы. Правее и ниже костяк раскинулся на спине, таращась дырами глазниц в свод.

А здесь оживленно…

— Сумасшедший город. Сумасшедшие люди. Как пауки со своими сетями… Я видела, они своим детям рты листьями липучки заклеивают, чтобы те молчали.

И почему Брюса это не удивляет? Достойные наследники обитателей некогда великого города.

— Если мы не придумаем что-нибудь, то я прыгну, — внезапно пообещала Элия. — Не хочу вот так.

«Что тут можно придумать…» — уныло пробормотал Брюс, заглядывая за край своего островка. Тьма, растворявшая подножие колонны, была такой плотной и осязаемой, что, казалось, ее можно вдохнуть. И легкие наполнятся влажной черной пылью.

Очень хотелось пить. А язык, все еще обложенный горечью трав, едва не скрежетал.

«У тебя ведь была веревка?»

— Она осталась в сумках Лако, а он убежал. А у тебя?

От вещей, которые горожане не рискнули присвоить, проку было мало. Да и найди Брюс веревку, что толку? Ее даже зацепить не за что. А спускаться куда?

Брюс невольно содрогнулся.

— Брюс! Ты же маг! Ты некромант в конце концов! Тут полно твоих… э-э… материала для некромантии.

«И чем они нам помогут?»

— Заставь их!

«Сделать — что? Сплясать, чтобы мы не скучали?»

Хотя, может, и неплохая мысль… Брюс, щурясь, изучал, как Элия выразилась, «материал». Тот, что был доступен обзору. А ведь наверняка есть еще те, кто свалился вниз…

Ушлые горожане, то ли сами, то ли с подсказки кого поумнее, придумали отличную тюрьму. Здесь даже стихийный маг оказывался в ловушке. Для воздуха — слишком тесное пространство, стихии не набрать силы. Огонь бессилен, здесь нечему гореть. Для воды пространство, наоборот, слишком велико и перекрыто камнем. Для земли… Подножия колонн утоплены в воде, значит, отрезаны от источников силы.

Вот и остаются только молчаливые костяки невезучих путников.

— Не делай этого! — вдруг встрепенулся Дьенк.

— Почему?

— Любое магическое усилие — и ОНО услышит.

— Я аккуратно… Иначе мы здесь сгнием. Я здесь, а Элия там, внизу. Ты же слышал ее обещание? Или ты ей не веришь?

— Верю… — упавшим голосом отозвался Дьенк.

Брюс опустился на колени, чтобы принять позицию поустойчивее. Мало ли что. Пальцы зарылись в мягкую пыль, слипшуюся от влаги в комки. По краешку обрыва скользил солнечный зайчик.