Pulp - Борис Сапожников

Он присел, опустив ножны с мечом на палубу, выпрямился и картинным движением скинул плащ. Я резко подался назад, ожидая, что одежда полетит в меня. Однако эльф оказался просто позёром. Столь же показушно он вытащил из-за спины боевой нож — прямой, утилитарный, с воронёным клинком. Можно сказать, близнец того, что я держал в руке.

Эльф улыбнулся снова и сделал приглашающий жест.

— Ты пришёл ко мне, — сказал он. — Атакуй!

И я атаковал.

Он был быстр, ловок и жесток. Это я понял в первые же мгновения схватки. Его нож так и мелькал передо мной. Я уклонялся, бил в ответ, несколько раз наши клинки скрестились, высекая искры. А ещё я понял, что эльф лучше меня — он куда более умелый рукопашный боец. Да, я тренирован в ножевом бою, владею приёмами савата и ещё нескольких боевых искусств. Но не так, как мой противник. Я — диверсант, привык наносить удар из тени, лучше всего в спину. Часто первый же выстрел означал для меня провал всего задания. Эльф же тренированный боец, его стихия такие вот схватки.

Мы пустили друг другу кровь, но раны просто смешные, порезы, не более. Наша форма была укреплена стальной нитью, и не раз клинки ножей просто скользили по ней. Это и манера боя эльфа позволяли мне держаться. А ещё безмерное позёрство противника, его садизм и чувство превосходства. Он считал себя выше только потому, что был эльфом, относился ко мне, как жалкому зверю, лысой обезьяне, взявшей в руки нож. Его движения были картинными, почти танцевальными. Он крутился, словно приплясывая, наносил стремительные режущие удары. Как и я, эльф отлично знал, куда бить, но предпочитал резать, чтобы причинить как можно больше мучений. Он считал меня своей жертвой, и мне оставалось только подыгрывать ему.

Я же бил наверняка, целил в жизненно важные органы — печень, лёгкие, горло, старался попасть по глазам или полоснуть по лбу. Эльф уклонялся в своей издевательски-танцевальной манере, тут же нанося ответные удары. Он словно не ведал усталости, а мои мышцы наливались болью, и я понимал, что долго не смогу поддерживать заданный врагом темп. Лишь раз мне удалось перехватить его запястье, вывернуть и швырнуть эльфа через плечо на палубу. Я сразу же врезал ему ногой по рёбрам, не отпуская руку. Он же провернулся на полу каким-то совсем невероятным движением, выдернул руку из захвата и перекатился в сторону. Ближе к дверям в помещение магиков.

— Неплохо для человека, — произнёс он, слизывая кровь с клинка.

Я очистил свой нож от его крови о рукав.

— Атакуй! — крикнул он, вскидывая оружие.

И я атаковал снова.

Теперь я полагался лишь на быстроту рук. Клинки зазвенели друг о друга чаще. Мы почти не двигались, плетя между собой паутину стремительных ударов, выпадов и парирований. И снова он издевался надо мной, дрался не в полную силу. Я сам замечал изъяны в собственной защите, которые он пропускал. Мои мышцы горели огнём, нож в руках наливался свинцом, я не успевал отбивать все его удары. Но он снова и снова резал, оставляя неглубокие, зато очень болезненные раны.

Мне оставалось одно — разозлить его. Заставить ошибиться. Использовать все его недостатки против него самого.

Очередной удар я встретил открытой левой ладонью. Клинок вошёл в неё почти на всю длину, мне оставалось надеяться, что он не перережет сухожилий. Я дёрнул руку в сторону вместе с засевшим в ней ножом. Враг открылся на мгновение, и мне этого было довольно. На выпад в сердце или удар по горлу времени бы не хватило, я полоснул эльфа по груди, оставив два неглубоких, но весьма болезненных разреза. Я рванул руку на себя, выдёргивая из ладони оружие, прокрутился на месте и изо всех сил врезал эльфу ногой в грудь. Попал прямо по свежим ранам — и это вывело его из себя.

Вот он — момент истины!

Вместо жестокости в глазах врага сверкнули боль и ярость. Либо он прикончит меня сейчас же, либо даст-таки волю своему садизму и позёрству.

Серия стремительных ударов обрушилась на меня, я едва успевал закрываться, не давая ему перерезать сухожилия. Остаться калекой мне совсем не хотелось. Но он взял верх, одержал победу. Мне не пришлось играть, когда я рухнул на четвереньки. Из многочисленных ран на теле моём обильно текла кровь.

Он встал надо мной, тяжело дыша. Наша схватка стоила ему серьёзных усилий. Эльф замер на секунду, и я понял — именно сейчас решается моя судьба. Враг не сумел удержаться.

Отбросив нож, он присел на палубу и поднял с неё меч в ножнах. Медленным, нарочито-картинным движением обнажил клинок и занёс его над моей головой.

— Ты был хорошим противником, — произнёс эльф, называющий себя Джеком, — и достоин казни, а не убийства. Я отсеку тебе голову, как должно.

Двигался он картинно, но бил очень быстро. Но я успел!

Собрав в кулак волю и все силы, что ещё остались в израненном теле, не обращая внимания на боль, рвущую мышцы, я вскинулся ему навстречу. Я не стал парировать удар меча, вместо этого плавным движением всадил врагу нож в бок. Эльф почти успел уклониться — он был одним из лучших рукопашных бойцов, с кем меня сводила судьба. Клинок скользнул по рёбрам, распоров мундир и оставив глубокую, но не смертельную рану. Боль и ошеломление от атаки противника, которого считал уже мёртвым, сделали своё дело.

Я перехватил рукоять меча, вырвав её из вражеских пальцев, продолжением движения провернулся на месте и ударил назад. Клинок глубоко вошёл в тело врага. Отбросив нож, я надавил на рукоять, вгоняя меч ещё глубже. И только после этого развернулся лицом к эльфу, не выпуская оружия. Наши лица оказались в считанных дюймах, будто у любовников. Враг смотрел на меня без ненависти — жестокое лицо его было искажено болью, миндалевидные глаза расширены от удивления.

Глядя прямо в эти самые глаза, я перевернул клинок в ране и потащил его вверх, потроша эльфа. Он кашлянул кровью, и красные брызги полетели мне на лицо. Заточенный до бритвенной остроты клинок легко резал его плоть, рёбра не остановили сталь. Я рванул оружие вверх и на себя, отступая на полшага. Вскрытый почти от паха до ключицы эльф повалился на палубу.

Наверное, стоило что-нибудь сказать ему, пока он был ещё жив, но я промолчал. Слов не было, а попусту сотрясать воздух я не люблю — это удел позёров, подобных тому, кто лежит у моих ног в растекающейся по палубе луже крови.

Вытерев клинок меча о рукав, я подобрал нож и шагнул к дверям в помещение магиков. Обильно пролившаяся на переборку и саму дверь кровь нарушила узор, покрывающий их, так что если какая-то магическая защита там и была, она давно должна была сработать. По крайней мере, я надеялся на это, когда брался за ручку.

Меня не испепелило на месте, более того, дверь даже не была заперта. Видимо, магиков на борту сторожевика должны были оберегать достаточно хорошо, чтобы не понадобилась ещё одна защита магического свойства. А может, дополнительные меры нарушили бы работу сидящих внутри помещения колдунов. На эти вопросы у меня не было ответов, а Серая Лисица, единственная, кто в отряде хоть что-то смыслил в тайных искусствах, держала сейчас оборону на камбузе вместе с Чёрным Змеем. Мне оставалось уповать лишь на удачу.