Необычная гувернантка - Карен Рэнни

Он должен отослать ее назад в деревню, снабдив достаточным количеством денег, чтобы она безбедно жила до конца своих дней. Выделить ей приданое, черт возьми. Располагая собственными средствами, она легко смогла бы выйти замуж за какого-нибудь фермера, пивовара или лавочника.

Но зачем ему прогонять Беатрис?

Потому что такой женщине, как она, не пристало прятаться в тени. Потому что Девлен Гордон не привык ходить крадучись, словно помешанный на женщинах сластолюбец, который никак не может утолить свою страсть. Потому что он не желает обращаться с Беатрис Синклер как с содержанкой.

Беатрис получила традиционное воспитание. И уж если быть честным, она была куда образованнее Девлена. Эта изумительная девушка обладала безупречными манерами, великолепной речью и досадной особенностью всегда одерживать верх в споре.

«Так какого же дьявола я обращаюсь с ней словно с дешевой девкой из лондонского порта? Вот проклятие!»

Когда Беатрис проснулась, Девлена не было рядом. В первое мгновение она ощутила щемящую тоску, но тут же упрекнула себя в глупости. Не так давно Девлен появился в ее жизни, чтобы тосковать по нему. Да и не такой он человек, чтобы Беатрис могла с гордостью указать на него пальцем и сказать, что этот мужчина принадлежит ей.

Девлен Гордон принадлежал лишь себе самому, и мысль о том, что кому-то могло бы прийти в голову предъявить свои права на него, казалась смешной.

Снег толстым ковром покрыл землю. До весны оставались еще долгие месяцы. Дул холодный и резкий ветер. И все же этот день таил в себе неизъяснимое очарование. Беатрис чувствовала себя счастливейшей из смертных. Не значило ли это искушать судьбу?

Она выбрала темно-синее платье с красной отделкой, которое плотно облегало талию и застегивалось спереди.

«Пожалуй, это вполне приличный и красивый наряд», – решила Беатрис.

Может, он и недостаточно хорош для эдинбургского дома Девлена, и все же это лучшее их трех ее платьев. За последние три недели Девлен не раз пытался уговорить ее заказать портнихе новые туалеты, но Беатрис отказывалась наотрез. Одно дело проводить дни в счастливой неге, наслаждаясь каждым мгновением близости, и совсем другое – открыто признать себя содержанкой.

Любовница Девлена. Эти слова должны были бы повергнуть ее в ужас, но Беатрис лишь досадливо отмахнулась от них. Вот какой испорченной женщиной она стала.

Девушка покинула спальню и направилась в комнату Роберта. Не обнаружив там мальчика, она не особенно удивилась. Наверняка он внизу, в кухне. Роберт часто околачивался там, болтая с кухаркой и ее помощницами и набивая живот ворованными сластями.

Слуги по-прежнему встречали Беатрис холодной настороженностью. В течение дня хозяин и гувернантка старательно разыгрывали перед слугами настоящий спектакль, избегая друг друга. Но сумели ли они одурачить хоть кого-нибудь? Или за дверями этого огромного дома слуги только и делали, что шушукались о незадачливых любовниках?

Беатрис спустилась в кухню и увидела Роберта. Он сидел на высоком стуле, положив одну руку на стол и запустив другую в огромную керамическую вазу. При виде гувернантки он весело ухмыльнулся. Определенно герцог Брикин только что стащил очередное печенье, а одно или дюжину – трудно сказать. Перед ним на столе уже возвышалась сладкая горка.

Беатрис подошла ближе и отряхнула от крошек рубашку Роберта.

– Печенье на завтрак?

– Не просто печенье, а печенье Энни, – поправил ее Роберт. – Оно самое лучшее.

– Не разговаривайте с набитым ртом.

Роберт кивнул улыбаясь.

– Доброе утро, мисс, – поздоровалась кухарка, отвернувшись от печи. Она неуклюже присела в реверансе, что далось ей нелегко, поскольку в одной руке она сжимала ложку, а в другой горшок. Беатрис вдохнула густой запах шоколада, наполнявший кухню. Теперь она наконец поняла, почему у Роберта такой сияющий вид.

Покончив с печеньем, мальчик сказал:

– Мы собираемся выпить шоколада, мисс Синклер. В честь сегодняшнего дня.

– В честь сегодняшнего дня?

– Сегодня среда. Разве вы не согласны, что в каждом дне есть нечто особенное?

Беатрис улыбнулась Роберту и потянулась за печеньем. Завтра придется поговорить с ним насчет того, что детям полезно есть на завтрак.

– Уверен, Энни не будет против, если вы тоже выпьете с нами немного шоколада.

– Спасибо, ваша светлость, вы очень добры.

Роберт просиял и взялся за новое печенье. Беатрис поборола желание спросить мальчика, не собирается ли он припрятать остальную добычу.

Она улыбнулась, попрощалась с кухаркой и направилась в малую столовую, где ее уже дожидался завтрак. Пустая комната напомнила Беатрис ее собственную жизнь. С кухни сюда доносились взрывы смеха и обрывки разговора. Девлен скорее всего задержался, занятый множеством срочных дел. Здесь, в столовой, Беатрис была одна, отделенная от остальных невидимым барьером. Внезапно она необычайно остро ощутила свое одиночество.

За год, прошедший после смерти родителей, Беатрис свыклась с одинокой жизнью, наполненной печалью и горечью потери. Но мысль о том, чтобы вернуться к прежней жизни, показалась ей сейчас невыносимой. Теперь она не сомневалась: путь назад закрыт навсегда.

Беатрис повернулась к столу и обвела взглядом внушительную шеренгу накрытых крышками блюд.

Дома дни тянулись уныло и монотонно. Беатрис умывалась, выпалывала сорняки в своем крохотном садике, поливала растения, чистила и чинила одежду, перешивала на себя вещи, когда-то принадлежавшие ее матери. Прежняя жизнь Беатрис не отличалась разнообразием, но в доме всегда хватало дел. Теперь же в роскошном, восхитительном доме Девлена ей нередко приходилось скучать.

Беатрис села за стол, вытянула руки и с интересом принялась разглядывать свои ногти. С тех пор как Беатрис начала есть досыта, ее ногти потеряли голубоватый оттенок, а руки уже не казались болезненно хрупкими и костлявыми. Беатрис немного пополнела, округлилась, так что одежда, прежде болтавшаяся слишком свободно, теперь туго облегала тело. Приступы боли и головокружения, так часто мучившие ее в тот страшно голодный месяц перед появлением в Крэннок-Касле, больше не повторялись.

Беатрис встала, обошла вокруг стола и села на другой стул. Здесь по крайней мере можно было смотреть в окно. День выдался серый и холодный. Пожалуй, слишком холодный для прогулки. Ей захотелось вытянуть ноги, сделать хоть что-нибудь, только бы не сидеть и не ждать, пока начнутся уроки.

Даже эта обязанность не отнимала у Беатрис слишком много времени и сил. Роберту легко давались знания, поэтому он мог быть прилежным учеником, когда хотел. А если юный герцог вдруг начинал капризничать, хватало одного строгого взгляда Девлена, чтобы мальчик снова взялся за ум.