Письма. Том II (1933–1935) - Николай Константинович Рерих

157

Н. К. Рерих — З. Г. Лихтман, Ф. Грант и М. Лихтману

29 ноября 1935 г. [Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия]

№ 8

Родные З[ина], Фр[ансис], М[орис], сейчас получена Ваша телеграмма от 26-го. Вполне понимаем совет Гартм[ана] [о] восстановлении основателей и Ваших прав. Из нашего ответа Вы видите беспокойство о размерах вознаграждения, ибо, как мы уже писали, сам Гарт[ман] наиболее желателен. Может быть, вознаграждение, так же как в деле реорганизации, может быть предусмотрено из средств обновленного Учреждения (хотя бы частично)? Впрочем, может быть, при переговорах с ним обнаружится какое-либо его к этому предположение. Ведь Вы знаете, что и у меня за Учреждением остаются значительные суммы, о которых я не настаиваю, но, может быть, адвокат найдет возможным что-либо в этом направлении впоследствии. Как видите, я просто мысленно изыскиваю, чем бы вознаградить адвоката. Затем мы пишем Вам о необходимости возможно яснее установить всякие фроды и слэндер[439]. Ведь Гарт[ман] и Ш[ульц] уже усматривали какие-то фроды. Установив их заблаговременно, можно не допустить мартира[440], как об этом со слов Ш[ульца] сообщала Амр[ида].

Вы правильно телеграфируете об энергичности, желательной со стороны адвоката; именно, все это дело должно быть энергично, звонко и красиво с нашей стороны. Ведь во имя справедливости произойдет новая реорганизация. И для достоинства самой Америки это дело о справедливости и порядочности должно быть красивым и достойным. Обращаясь к Гартм[ану] как к представителю бондх[олдеров], мы показывали тем самым, что нам от них нечего скрывать. Наоборот, мы всегда о них заботились и считали их соучастниками и сотрудниками. С самого начала, как Вы знаете, я мечтал о привлечении бондх[олдеров] для ближайшего сотрудничества. Теперь только мы понимаем, почему некто из желания самовластия и насилия тогда пренебрег этим моим советом, многократно повторенным. Об этом можно найти упоминания в моих заявлениях, статьях, адресах и приветствиях. Из копии письма Сток[са], которую Вы уже получили, Вы видите, что и он потрясен случившимся; думается, что целая группа таких солидных людей, как Стокс, Флор[ентина], Косгр[эв], Сторк, Форм[ан], Беннетт и др[угие], могла бы и со своей стороны дать заявление о том, что творимое предателями сейчас направлено к явному вреду [для] Учреждений и интересов бондхолдеров. Действительно, самая маленькая коммерческая фирма — и та заботится об установлении фабричной марки и тратит миллионы для ее закрепления в памяти людей. Но действия предателей именно направлены к уничтожению такого символа, лишь бы причинить разрушительный вред. В данном случае Вы и мы боремся не за личное, но защищаем общекультурные интересы. Всякие бары и предположенные кабаки (о которых Вы сообщаете) сведут уровень живущих членов к самому непозволительно низкому — какая же тут будет культура! И бондх[олдеры] со своей точки зрения за такую культуру тоже не поблагодарят.

Для будущих выяснений нам очень необходимо знать:

1. Когда именно и почему именно был установлен какой-то неведомый нам лиин[441] на мои картины. Если Мор[ис] по этому поводу что-то подписывал, то очень просим его в деловом письме сообщить нам все, что он по этому поводу знает. 2. Также еще раз просим припомнить, не было ли подписано кем-либо из Вас еще каких-либо подобных документов? Для будущего дела все равно эти обстоятельства придется припомнить. 3. Подчеркните адвокату, что в постановлении о временной замене нас прокси сказано, что это будет «подобно такому же действию в [19]28 году». Но тогда такое временное действие было закончено полным восстановлением. Стойте прочно на том, что в прошлом феврале Вы согласились на такое же действие лишь в полной уверенности, что все протечет так же, как в первом случае в 1928 году. Нашу телеграмму мы закончили напоминанием о том, что отчет по экспед[иции] будет послан первого февраля. Быть может, юристу будет полезно это сведение, ибо до тех пор мы находимся на службе. Не знаем местных законов, насколько законы позволяют находящимся на службе иметь какие-то следствия хотя бы и в защиту своих интересов. В некоторых странах служащие в этом отношении несколько связаны. Наверное, Фр[ансис] [проведет] разыскания свои [в] Южн[ой] Ам[ерике] о тайных каких-то письмах и о реакции на них. Если преступные действия простираются так далеко и основываются на явных подтасовках и введениях в заблуждение, то вполне естественно, что все честные люди будут реагировать на подобные преступные действия.

Из бывшего у Вас с Гарт[маном] разговора кажется ли Вам, что он сам возьмется или почему-либо предпочитает кого-то рекомендовать? Но в последнем случае этот рекомендованный должен обладать всеми качествами энергичного борца во всей находчивости и в понимании культуры. Ведь сейчас и Рокф[еллер], и Мелоны, и Этц[ель] Форд — все стараются украситься и поднять имя свое приобщением к культурному творчеству и строительству. Только у предателей Музей оказывается ничтожнейшим из всех департаментов, как Вы это сообщаете. Некто уже давно негодовал на Культуру. И сам себя назвал «разрушителем Культуры», не внутренний голос подсказал ему это наименование? Ведь никто из нас этой формулы не произносил по отношению к нему. Спрашивается, откуда же такая правдивость в данном случае оказалась так заклейменной в его мозгу? Поистине, каждый сам себе судья. Итак, формула «вор поможет»[442], вначале [удивительная], теперь оказалась совершенно точной и ясной. Итак, пусть адвокаты всячески установят фрод и клевету. Ведь один случай с золотом Амр[иды] уже является ясным доказательством с точки зрения адвоката[443]. Так же точно заем от нее для Уотермана очень показателен для юристов. Очевидно, адвокаты знают и о многих других неправильностях недопустимых. Видение Сары о месте, занятом бел[окурой] особой, — ведь та, другая, когда-то это поймет. При будущем расширении Совета Трэстис должны войти несколько из специалистов. Если теперь появилось жалованье для администратора, то, конечно, на такую оплаченную должность можно будет найти финансового администратора. Ведь Совету Трэстис не только нечего скрывать, но, наоборот, всякая гласность чрезвычайно необходима. Вы помните, как мы всегда стояли за эту общественную гласность. Теперь Вы можете понять, почему в мою бытность я не был допущен до Гарт[мана] и было расстроено наше свидание с Маг[оффином]. Очевидно, что эти сочетания не входили в чьи-то планы.

Е. И. слышала, что ими рассылаются какие-то доносы. Такое действие как раз соответствует их теперешней психологии. Остается только наблюдать, где именно такая саранча появиться может, и рассеивать ее правдою. Обе машинки могут очень им пригодиться для этого предательства. На всякий