Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников - Владимир Динец

Стася с Шурой улетели в Марокко, а мне и моим новым спутникам-вирусам предстояло еще несколько транспортных приключений.

Единственная сторона жизни в СССР, об утрате которой я иногда жалею, – наличие единственной государственной авиакомпании “Аэрофлот”. Ее фиксированные цены на билеты не менялись годами. Все билеты можно было вернуть до последнего дня. Я до сих пор помню цены на мои любимые рейсы, самый дорогой из которых, на Чукотку, стоил 198 рублей. Это было не так уж много: в школьные годы я летал в Туркмению на весенние и осенние каникулы, чтобы половить змей для серпентариев, и за две недели зарабатывал достаточно денег, чтобы все лето путешествовать по Дальнему Востоку. Перелеты на Дальний Восток всегда были интересными: можно было взглянуть сверху на самые глухие уголки Сибири, а обед нередко включал копченого лосося, красную икру и тундровую голубику.

В наши дни воздушные путешествия стали весьма сомнительным удовольствием. Надо просидеть в интернете целый день, чтобы найти лучшую цену, причем никогда не знаешь, какой эта цена будет завтра; цены совершенно не пропорциональны расстояниям; сдать билеты постепенно становится невозможно; а самое худшее – что прямые рейсы далеко не всегда оказываются самым дешевым вариантом. Я нашел билет из Камеруна в Вашингтон за половину вздутой цены прямого рейса, но этот маршрут включал пять дней пути, шесть пересадок и втрое большее расстояние.

Прилетев через Либревиль в Эфиопию, я должен был три дня ждать следующего самолета. Мне удалось взять напрокат маленькую легковушку без водителя. Выезжать на ней за пределы города не разрешалось, но официальных границ у Аддис-Абебы нет, так что я мог истолковать это правило расширительно и съездить в леса гигантских можжевельников к западу от города. Деньги я в результате сэкономил, потому что мог спать в машине, а не в отеле, а еда за городом стоила намного дешевле.

В аэропорту я встретил парнишку, с которым познакомился в горах Симиен. Он изучал поведение гелад. Билеты у нас были на один рейс, но его не пустили в самолет, потому что в багаже у него нашли мешок стручкового перца. Он не знал, что перевозка перца запрещена специальными правилами. Собственно, американское или европейское правило, с которого было скопировано эфиопское, наверняка подразумевало перечный раствор в газовых баллончиках, но кто-то его неточно перевел.

Следующая пересадка была в Хартуме, столице Судана. Город не особенно впечатляющий, но было интересно взглянуть с воздуха на слияние Белого и Голубого Нила. Маленький самолет доставил меня в Эмираты, где я посмотрел сверху на Бурдж-Халифа, самое высокое и невероятно выглядящее здание в мире. Потом еще одна посадка в Аммане, вид заснеженных гор Ливана, последняя пересадка в Лондоне и длинный-длинный путь в Теннесси на взятой напрокат в Вашингтоне машине.

Было начало мая. Чем дальше я ехал на юг, тем больше было вокруг зеленой травы и молодых листьев. Даже асфальт, мокрый от короткого дождика, старался быть поярче, отражая синее небо и иногда радугу. Я улыбался всю дорогу, потому что там, за горами, меня ждала зеленоглазая девушка, прекрасная и нежная, как весна.

Факты для ученых – как воздух. Без них мы не можем летать.

Лайнус Полинг

Ревущий миссисипский аллигатор

И снова я мог провести с Настей всего несколько дней. Расставаться с ней с каждым разом становилось все труднее. Но я должен был как можно скорее вернуться во Флориду, чтобы не пропустить брачный сезон аллигаторов.

Я решил проделать то же самое, что с нильскими крокодилами на озере Туркана: сравнить “песни” аллигаторов, живущих в большом озере и в маленьких прудах по соседству. Для этого я выбрал лесной заказник Окала на берегу озера Джордж.

Леса Окалы – в основном сухие сосняки на песках. Маленькие озера представляют собой либо карстовые воронки, либо “аллигаторовые дырки”, выкопанные многими поколениями аллигаторов. Под песком залегает слой известняка, но кое-где поверх известняка лежит еще слой глины, так что после дождей песчаные дюны пропитываются водой и превращаются в зыбучие пески. Один раз моя машина так увязла в песке, что мне пришлось шесть часов ее откапывать, по очереди поднимая колеса домкратом и подкладывая под них хворост.

Результаты моих наблюдений в Окале получились вполне однозначными. Как и в случае нильских крокодилов, аллигаторы, жившие в одном районе, “пели” совершенно одинаково, независимо от того, обитали ли они в озере Джордж или в маленьких озерах. Стало быть, различия в “песнях” между разными географическими популяциями обусловлены генетически и, вероятно, появились в результате длительной эволюции.

К тому времени, когда я заканчивал работу в Окале, было уже очень жарко, и количество слепней в лесах стало попросту пугающим. К счастью, в этот раз мне не надо было спать в машине, потому что неподалеку жили мои друзья – те самые, в чьем сарае хранились мои книги, мебель и прочие вещи. Каждый раз, собираясь ехать из Флориды в Теннесси, я до отказа забивал машину, постепенно перевозя все, что можно, в Настину квартиру.

Насте привозимые мной вещи служили постоянным поводом для шуток. После нескольких лет почти непрерывной работы в поле одежды у меня осталось совсем мало, зато накопилось огромное количество сетей, сачков, ловушек, фонариков, подводного и пещерного снаряжения, оптики (включая цейсовский микроскоп, который моя семья сумела сохранить в двух мировых войнах), ультрафиолетовых ламп для ловли скорпионов и научных журналов на разных языках. Было там и несколько ящиков красивых ракушек, собранных мною в детстве, до того, как коллекционирование раковин стало серьезной экологической проблемой.

Кипарисовое болото. Луизиана

Тем временем Настя обучалась на курсах дайвинга. Мы знали, что летом будем в местах, где нырять придется постоянно. Я вернулся в Ноксвилл как раз к ее выпускному экзамену, который проходил в старом затопленном карьере. В этот день случилась очень сильная гроза, так что вдобавок к ледяной воде Насте пришлось терпеть проливной дождь, крупный град и шквальный ветер, пока она готовилась к погружению. Но она блестяще прошла все тесты и получила большое удовольствие. Прозвище “Русалочка”, которое я ей дал при нашей первой встрече, оказалось удачным во многих отношениях. Семестр у нее в университете закончился, так что мы тут же поехали во Флориду, радуясь возможности путешествовать вместе.