Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный

– Вижу, что не боишься. Но что ты выиграешь от этого? Любой из слуг на моем месте донес бы на тебя госпоже, а расправа за донос не приблизит тебя к твоей цели.

– Зато ты даже не представляешь себе, какое она доставит мне удовольствие!

– Представляю! Но удовольствие я могу доставить тебе и иным способом!

– И не боишься быть затраханной насмерть, как ты того и заслуживаешь? Например, зазубренным колом в задницу или черепком от разбитой амфоры – куда положено, гы-гы!

– Я надеюсь все же, что к вечеру твой гнев поутихнет. А я позабочусь о том, чтобы он утих окончательно – более традиционным способом. Я слыхала, что ты не любитель извращений. Пойми, я служу госпоже и обязана была донести, но сама ничего против тебя не имею! Если бы кто-то узнал, что я видела и не донесла…

– Ладно, – я убрал руки с ее шеи. – Пожалуй, убивать тебя и впрямь не за что. Уйди с глаз!

– Так мне вечером приходить?

– Ты что, на самом деле собираешься? – Эта девятнадцатилетняя стукачка была недурна, и вздрючить ее за донос в буквальном смысле – не самая дурацкая идея.

– Удовольствие я тебе задолжала… так решила госпожа Велия, кстати.

– Так кому ты служишь – матери или дочери?

– Какая разница? Дочь госпожи – тоже госпожа. Мать главнее, но и приказ ее дочери имеет силу, если не противоречит приказам матери.

– И ее мать не против?

– А я ее и не спрашивала. Я же сказала, что ничего против тебя не имею. Разве недостаточно приказа молодой госпожи? Зачем беспокоить старшую госпожу пустяками, если этим я не предаю ее?

– Хорошо, приходи вечером. Но сейчас – уйди с глаз!

Наверное, так бы я и скоротал этот день за биением баклуш и размышлениями о некотором своеобразии взглядов на жизнь непростых турдетанских рабовладельцев. То ли дело простые – вроде меня. Но судьбе не было угодно позволить мне расслабиться.

– На стены! Все на стены!

«Все» – это, конечно, не «досточтимый» с его домочадцами. В данном случае «все» – это мы, грубые мужланы, неотесанные варвары, бродяги-наемники. Короче – солдатня. Не могу сказать, чтобы эта команда нравилась мне так, как команды «Отбой!» и «Разойдись!» в «непобедимой и легендарной», но, по крайней мере, смысла в ней больше, чем просто развлекать начальство игрой в солдатики, то бишь выбивать из плаца пыль, топоча строевым шагом. Раздражает маразм, но разве ж мы против настоящего дела?

– Мятежники! Римляне! – Так, а вот это уже интересно! У кого-то уже ум за разум от страха зашел? Так кто там все-таки на самом деле, мятежники или римляне?

Взбежав на стену и оценив обстановку с ее высоты, мы убедились, что с ума никто не сошел – внизу в наличии действительно имелись и те, и другие, и между обеими сторонами назревала нешуточная драка. Но мы-то тут при чем? Мы ведь, кажется, не вмешиваемся в большую политику? Или мои сведения устарели?

– У римлян не будет повода входить в город, если мы продемонстрируем им способность и готовность защитить его от мятежников, – разжевал Тордул для некоторых особо тупых вроде меня. – А зачем нам римляне в городе?

Приятно все-таки, когда начальство не держит тебя за дурака, не включает перед тобой клоуна, а объясняет четко и недвусмысленно, что ему от тебя нужно. Надо продемонстрировать – продемонстрируем в лучшем виде!

– Барра! – рычали легионеры, надвигаясь сплошной стеной своего хваленого строя на восставших турдетан Кулхаса.

– Смерть римлянам! – еще громче, хотя и не так слаженно ревели те, набегая на противника грозной толпой.

– Кордуба! – орали мы со стены, воинственно потрясая оружием.

– Трруууууу! – трубили показавшиеся в интервалах между римскими отрядами боевые слоны.

– Что ж они делают, олухи! Они же перебьют друг друга! – прихренел Серега, которому больше пришелся бы по душе аттракцион исторических реконструкторов, где сошлись, полязгали железом, помахались от души, потешили силушку молодецкую, да и разошлись – усталые, но довольные. Не могу сказать, чтоб наше мнение, включая и наших сослуживцев, сильно отличалось от Серегиного, но кого тут интересовало наше мнение? Тех олухов внизу – уж точно нет. Кулхас воюет за свои города и власть, римский сенат – за доходы от богатой провинции, но воюют-то они не сами, а руками вот этих вот «малых сих». Одних настропалили вожди и старейшины, других попросту послали, куда велено, хотя и тоже не без урря-патриотического мозгоимения, и сейчас эти «вышедшие родом из народа» на полном серьезе почнут крошить друг друга в мелкий салат…

Масштаб мясорубки впечатлял – это были уже не те мелкие стычки, в каких мы и сами уже успели отметиться. Тут все сейчас серьезно будет, по-взрослому. Преторская армия римского наместника номинально составляет один полный легион с положенными ему вспомогательными войсками союзников-ауксилариев, и похоже было на то, что вот он весь, судя по численности, и развернут под стенами Кордубы. У римлян, как и всегда, в первой линии мальчишки-гастаты, которым и предстояло первыми расплатиться кровью за игры взрослых дядек, но и Кулхас – стреляный воробей – бросил на этих мальчишек не отборное воинство, а неумелых, но многочисленных и сердитых пейзан. Это же все равно что наши срочники в Чечне! Ну и как, спрашивается, пацанам выстоять против матерых мужиков? Столкнулись! Как и следовало ожидать, пацаны-желторотики держали строй недолго. Напрасно орали на них и нещадно хлестали по спинам крепкими виноградными витисами псы-центурионы. Вот в одном месте проломлен строй, вот в другом. Наконец, все смешалось, и в поднятой дерущимися пыли нелегко было разобраться, что там у них вообще происходит – ясно только, что ничего хорошего. Потом вроде бы самая основная свистопляска сдвинулась в сторону расположения римлян и их союзников – видимо, в беспорядочной свалке более привычные к ней турдетаны начали одолевать.

Мы не видели, где находится римский главнокомандующий, но понятно же, что он не просто наблюдает, а управляет боем через посыльных-контуберналов. С римской стороны затрубили их кривые горны, забыл их название, засуетились центурионы, и из глубины их позиций двинулось подкрепление. По сигналам римских горнистов в эту и без того грандиозную мясорубку врезались отряды принципов – второй линии. Эти – бойцы поопытнее, поувереннее в себе, сами с усами – чаша весов сперва заколебалась, а затем отчетливо качнулась в сторону гордых квиритов. Ну не может же в самом деле толпа ополченцев совладать с железным строем настоящих легионеров! Но тут и Кулхас в свою очередь ввел в бой профессионалов.

Дружинники это его или кельтиберские наемники, издали было не разглядеть, да и не настолько мы еще пока в них разбирались, но видно было по ним сразу, что ребята серьезные. И экипированы достойно, и ухватки крутых волчар, и двинулись в бой четко и слаженно, не деря глотку и не бряцая оружием без необходимости – словом, не тратя ни времени, ни сил на дешевые понты. Эти матерые головорезы выправили положение, и за их спинами побитые пейзане отдышались, взбодрились, увидели спешащие на помощь новые подкрепления и рванулись по новой сами, усиливая напор своих вояк. И снова чаша весов заколебалась, и римляне начали откатываться назад, хотя уже и в большем порядке.