Женщины Цезаря - Колин Маккалоу

Однако голосовать вольноотпущенник не мог. И только время от времени случалось так, что у подобного человека набиралось достаточно денег, чтобы купить себе членство в одной из сельских триб. Бывало также, что по экономическим показателям он зачислялся в какой-нибудь класс в центуриях. И тем не менее огромное большинство вольноотпущенников оставалось в городских трибах Субурана и Эсквилина — самых многочисленных трибах в Риме. Их многочисленность роли не играла, поскольку все трибы имели только по одному голосу в Трибутном собрании. Следовательно, голос одного вольноотпущенника не мог влиять на результат голосования всего собрания.

Поэтому предложенный законопроект Гая Манилия имел огромное значение. Если бы вольноотпущенники Рима были распределены по тридцати пяти трибам, они получили бы возможность серьезно влиять на результаты трибутных выборов и законодательство. И это — несмотря на тот факт, что они не составляли большинство граждан Рима. Будущая опасность заключалась в том, что вольноотпущенники жили внутри города. И вот, предположим, начинается голосование. Вольноотпущенники, голосуя в сельских трибах, превосходили бы численностью свободных граждан, принадлежащих к этим же трибам, потому что далеко не все свободные граждане из сельской местности находятся в Риме во время голосования. Конечно, летом многие селяне бывают в Риме. И все же такое положение дел сулило бы серьезную опасность для законодательства. Законотворчество происходит в любое время года, но особенно активным оно бывает в декабре, январе и феврале. И как раз в месяцы кульминации законотворчества новых плебейских трибунов сельские граждане не находятся в Риме.

Законопроект Манилия с треском провалился. Вольноотпущенники остались в составе двух гигантских городских триб. Неприятность для таких людей, как Луций Декумий, заключалась в том, что Манилий привлекал вольноотпущенников Рима, чтобы те поддержали его законопроект. А где собирались вольноотпущенники? В общинах перекрестков, поскольку именно такие таверны являлись местами отдыха рабов и вольноотпущенников, римских простолюдинов, где они могли повеселиться, выпить и свободно пообщаться друг с другом. Манилий ходил из одной общины в другую, везде рассказывал о том, сколь хорош его законопроект, убеждая слушателей отправиться на Форум и поддержать его. Зная, что их голоса не имеют никакой силы, многие вольноотпущенники все-таки решили помочь Манилию. Но когда Сенат и всадники старших восемнадцати центурий увидели, как эти массы вольноотпущенников спускаются на Форум, они углядели в этом только одно: опасность. Любое место, где собираются вольноотпущенники, должно быть объявлено вне закона. Общины перекрестков следует ликвидировать.

Перекресток был очагом религиозной деятельности, и его требовалось охранять от дьявольских сил. На таком месте собираются лары, а лары — это мириады призраков, которые населяют подземный мир, и естественным центром их сил является перекресток. Поэтому каждый перекресток имел алтарь ларов. Ежегодно в первых числах января проходил праздник под названием Компиталии — он посвящался задабриванию ларов, покровителей перекрестков. В ночь перед Компиталиями каждый свободный житель района, выходящего на перекресток, обязан был вывесить деревянную куклу, а каждый раб — деревянный шар. Алтари в Риме были так обильно увешаны куклами и шарами, что одной из обязанностей общин перекрестков стало сооружать подставки, чтобы удержать их. У кукол имелись головы — подобно тому, как свободный человек имел голову, сосчитанную цензором. У шаров не было головы — рабов цензоры не считали. Но рабы были важной частью празднеств. Как и во время Сатурналий, они праздновали наравне со свободными мужчинами и женщинами Рима. Именно они (на время праздника с них снимали знаки, указывающие на их рабское состояние) приносили ларам в жертву откормленную свинью. И все это происходило под наблюдением общин перекрестков и городского претора, их инспектора.

Таким образом, община перекрестка представляла собой религиозное братство. Каждая имела своего хранителя, vilicus, который следил, чтобы люди его округа регулярно собирались на освобожденной от арендной платы территории недалеко от перекрестка и алтаря ларов. Они содержали алтарь и перекресток в порядке, чтобы те не привлекали злых духов. Многие перекрестки не имели алтаря, поскольку алтари возводились только на пересечениях главных улиц.

Одна такая община располагалась на углу инсулы Аврелии, в первом этаже. Хранителем алтаря общины был Луций Декумий. Пока Аврелия, въехав жить в эту инсулу, не укротила Луция Декумия, он занимался очень выгодным делом: обеспечивал защиту владельцам магазинов и фабрик в его округе. Естественно, за деньги. Когда Аврелия продемонстрировала Луцию Декумию, что не потерпит вымогательств у себя под боком, он решил проблему, перенеся свое доходное занятие на Священную улицу и улицу Фабрициев, где местные общины такими делами не занимались. Хотя его ценз был не выше четвертого класса и он входил в трибу Субурана, Луций Декумий определенно являлся силой, с которой следовало считаться.

В союзе со своими товарищами, хранителями других общин перекрестков в Риме, он успешно противостоял попытке Гая Пизона закрыть все общины. Что с того, что Манилий пытался их использовать? В конце концов Гай Пизон и boni были вынуждены поискать другую жертву. И они выбрали самого Манилия. Тому удалось, правда, пережить суд за вымогательство. Однако затем он был обвинен в измене и выслан навсегда. Его имущество было конфисковано — до последнего сестерция.

К сожалению, угроза общинам перекрестков не исчезла после окончания срока консульства Гая Пизона. Сенат и всадники первых восемнадцати центурий вбили себе в головы, что существование таких общин обеспечивало наличие свободных от платы территорий, где политические заговорщики и инакомыслящие имели отличную возможность собираться и брататься под личиной религии. Теперь их собирались запретить Луций Цезарь и Марций Фигул.

Что и послужило причиной появления разъяренного Луция Декумия в комнатах Цезаря на улице Патрициев.

— Это несправедливо! — повторил он.

— Я знаю, отец, — вздохнул Цезарь.

— Что ты будешь делать с этим? — строго спросил старик.

— Естественно, попытаюсь помочь, отец. Однако сомневаюсь, что смогу что-либо сделать. Я знал, что ты придешь ко мне, поэтому уже поговорил с моим кузеном Луцием, но узнал только, что он и Марций Фигул не отступят. Они намерены объявить вне закона все общины, братства и клубы в Риме. За очень немногими исключениями.

— И кто исключен из общего правила? — осведомился Луций Декумий, стиснув зубы.

— Религиозные братства, например евреи. Узаконенные похоронные клубы. Общины слуг-граждан. Торговые гильдии. Вот и все.

— Но ведь наша община религиозная!

— Как говорит мой кузен Луций Цезарь, недостаточно религиозная. Евреи не пьют и не сплетничают в синагогах, а салии, луперки, арвальские братья и прочие вообще редко встречаются. Общины перекрестков имеют территории, где может собираться кто угодно, включая рабов и вольноотпущенников. Это делает их потенциально очень опасными. Так говорят.

— Так кто же будет заботиться о ларах и алтарях?