Смерть на кончике хвоста - Виктория Платова

Но Тума не дослушала ее: сорвавшись с места, она бросилась кдвери и громко, с остервенением залаяла. И тотчас же раздался длинный инастойчивый звонок в дверь. Он не был деликатным (так звонил Воронов). И не былдобродушно-коротким, с небольшими игривыми перерывами (так звонил Марголис).Этот звонок требовал. И бился в дверь. И угрожал.

Обмирая от страха, Наталья подошла к двери и заглянула в«глазок». У нее еще оставалась надежда, что в дверь ломится Денис: не выдержали приехал, посчитал, что записка не произвела должного впечатления…

Нет. Это был не Денис.

И не Семен Борисович Марголис, явление которого сейчас былобы не менее волшебным, чем явление Христа народу.

Нет.

В «глазок» заглядывала отвратительная личность со свирепойфизиономией, порочными губами серийного убийцы и бугристым лбом.

Все. Приехали.

Не переставая звонить, личность зашарила руками в областидверного замка…

Если бы не заходящаяся в лае Тума, Наталья хлопнулась бы вобморок. Наверняка этот человек пришел за «дипломатом», который валялся подкроватью. Наверняка он и есть душегуб. А надежды на доберманиху — никакой.Наталья уже видела ее бойцовские качества на пленэре: максимум, на что способнадоберманиха, — облаять кошку, птичку и болонку.

Душегуб еще раз нажал на звонок и неожиданно произнес:

— Откройте! Милиция.

И тотчас же «глазок» залепило видавшее виды удостоверение,рассмотреть которое не представлялось возможным.

— Откройте, Дарья Анатольевна! — еще раз произнесмужчина за дверью.

Обливаясь мелким потом, Наталья молчала. Открыть сейчас —означало обречь себя на муки смертные. Открыть дверь в квартиру, в которойлежит окровавленная рубаха, чужие паспорта и еще бог знает что (ведь не во всеже ящики она заглядывала, в самом деле!)… Открыть, а потом долго объяснять, чтоже она так долго делала в чужом для нее доме?

Нереально.

Так же нереально, как и не открыть. Если этот тип измилиции, знает имя и отчество хозяйки — значит, он появился здесь совсем неслучайно. А если он появился здесь не случайно, то никуда не уйдет. К тому жесюда наверняка придут другие. И найдут ее с ворохом улик на руках.

Серийный убийца спрятал корочки, сделал еще один звонок изадумался. И придвинул к «глазку» свой собственный глаз. Теперь их отделялатолько металлическая дверь.

Наталья затаила дыхание. Даже Тума притихла.

— Ну, хорошо, — с выражением сказал человек задверью. — Подождем.

От страха Наталья зажмурилась, а когда открыла глаза,человека перед дверью не было. Интересно, куда он пошел? Вверх, к заколоченномучердаку? Или вниз? Или он пристроился на ступеньках и будет терпеливо ждать,пока кто-нибудь не объявится с той или другой стороны двери? Он же не дурак, ондолжен понимать, что если в доме лает собака — значит, хозяева не могли уйтидалеко и придут в любом случае.

Наталья опустилась перед дверью и несколько раз кулакомударила себя по глупой голове. Нужно было открыть сразу. Ну конечно же… Весьсегодняшний день и часть вечера она занималась тем, что вылизывала квартиру;она поработала на совесть, и ни одного отпечатка не осталось. Никакогоотпечатка. Это тоже играет против нее. Еще бы, вместо того чтобы бежать вмилицию с паспортом, рубахой и запонкой инь и ян, она занялась банальнымзаметанием следов. Никто не поверит, что она здесь ни при чем. Никто неповерит. И Дарья…

О, черт!

Наталья зажала рот рукой, чтобы подавить готовый вырватьсястон. Она сказала Воронову и Марголису, что ее зовут Дарья. Конечно же, ониначнут опрашивать соседей — самая обыкновенная рутинная практика. Они доберутсяи до Воронова, тем более что его квартира находится под квартирой Литвиновой.Они начнут расспрашивать о соседке с верхнего этажа, и Воронов все выложит им:да, к нему приходила девушка, да, она съела его конфеты и выпила несколькорюмок коньяка. Она приходила и на следующий день. Навязывала ему детективнуюисторию с убийством банкира (пропади он пропадом!). И ее зовут Дарья… Во всякомслучае, она представилась Дарьей…

Господи, зачем она вообще произносила это имя в доме уВоронова?! Помутнение рассудка какое-то, господи помилуй!..

Наталья приложила ухо к двери и прислушалась. На площадкебыло тихо. Но это не значило ровным счетом ничего. Он мог затаиться, этотчеловек с удостоверением. Такой лоб и такие губы предполагают долгое и тупоесидение в засаде. А если он все-таки вышел из подъезда, устроился в машине, каквсе они любят устраиваться, — и теперь наблюдает за дверью в подъезд? Аесли он наблюдает за дверью, то вполне может наблюдать за окнами. А в окнахгостиной горит свет… Потушить! Потушить немедленно! Она бросилась в комнату,ухватилась за выключатель и тут же одернула руку. А что, если он уже видел свети потому поднялся? Стоит ли теперь его выключать, чтобы укрепить его в мысли,что в квартире кто-то есть? Он слышал собачий лай, это правда, но не может жесобака, даже самая умная, на чих выполняющая команду: «Принеси половинку„Дарницкого“ из булочной», — сама манипулировать с выключателем! Лучшеоставить все как есть. Пусть он думает, что хозяйка забыла выключить свет,перед тем как уехать.

Наталья на цыпочках прошла в темную спальню и осторожновыглянула в окно.

Так и есть, к противоположной стороне дорожки, рядом сподъездом, припаркована омерзительного вида «восьмерка». С высоты шестого этажаей не было видно, сидит ли кто-нибудь в салоне. И вообще, имеет ли эта машинакакое-то отношение к недавнему звонку в дверь. Нужно просто взять себя в руки ипонаблюдать за улицей.

Через полчаса ее терпение было награждено. Из дверейподъезда вышла женщина с ризеншнауцером, и водительская дверца машины тотчас жераспахнулась. Водитель лихо подскочил к женщине и принялся о чем-то говорить сней. Разговор не продлился долго — судя по всему, хозяйка ризеншнауцера былазаконопослушной гражданкой, и милиция никаких претензий к ней не имела.

Уже в самом конце беседы и женщина, и водитель «восьмерки»синхронно задрали головы вверх, в сторону окон литвиновской квартиры.

Все ясно. Должно быть, женщина знает и доберманиху Туму, иее хозяйку: собачники любят знакомиться друг с другом, кто-то говорил Натальеоб этом. Во всяком случае, они всегда здороваются. Но почему она не виделаэтого ризеншнауцера раньше? Должно быть, режим прогулок, заданный НатальейТуме, не совпадал с режимом прогулок ризеншнауцера.

А раньше?

И почему человек из «восьмерки» остановил собачницу?

Наталья повернулась к Туме, вертевшейся тут же, и всепоняла. Лай. Лай доберманихи из-за двери выдавал крупную породу. А ризеншнауцертоже был крупной породы. На какого-нибудь карликового пинчера он бы даже невзглянул.

Это резко меняет дело. Она вполне может оставить Туму вквартире и совершенно спокойно выйти, как независимая, не обремененная никакимидомашними животными женщина. Не станет же шпик хватать ее за руки, в самомделе!