"Красная капелла". Советская разведка против Абвера и Гестапо - Владимир Пещерский

Но не только Отто принимал меры. Поисковая группа зондеркоманды «Роте капелле» тем временем вплотную приблизилась к цели и находилась поблизости от улицы Атребат. Шеф команды уточнял детали, какой из трех подозрительных домов является пристанищем «пианистов». С наступлением вечера и отключением электроэнергии команда заметила, что после минутного перерыва в подаче электричества передатчик замолчал. Несомненно, это была вилла номер 101. Гестаповцы ворвались в дом, перепугав до смерти хозяйку, уже легшую спать. На втором этаже Софи Познанская занималась дешифрованием. Она на мгновение повернулась к дверям. Этой секунды ей и не хватило, чтобы полностью сжечь в камине радиограмму. Эсэсовцы выхватили из огня обгоревший листок.

Давид Ками не сразу сообразил, что произошло. Когда он осознал, что с минуты на минуту его схватят, бросился бежать. Но далеко уйти не удалось, его быстро скрутили, вернув на виллу.

Руководивший нападением эсэсовец расхаживал по комнатам, бегло осматривая их и давая указание проверить места, подходящие для устройства тайников. Затем, согнав пленников в холл, офицер и солдаты зондеркоманды организовали засаду. Ждать долго не пришлось. Вызванный Познанской накануне и ничего не подозревавший Хемниц позвонил в дверь и тут же оказался перед гестаповским офицером.

— Ты знаешь этих? — Эсэсовец кивнул в сторону задержанных. — А вы его? — Софи опустила голову и ничего не ответила. Офицер посмотрел документы Хемница. — Что ты здесь делаешь, господин Аламо? Ты действительно уругваец?

Аламо довольно складно рассказал байку о том, что он продает продукты и явился за очередным заказом. Офицер не перебивал, но не поверил ни единому его слову.

— Иди к ним, потом разберемся, какой ты торговец. — И подтолкнул его в спину.

И почти сразу в дверях раздался звонок. Хемниц невольно вздрогнул. На пороге стоял Леопольд Треппер и никак не мог понять, что произошло на вилле и почему дверь ему открыла не Рита Арну. Его проводили в холл. Увидев перевернутую вверх дном мебель, бледное и нахмуренное лицо Аламо, Треппер понял: это провал! Гестаповец читал показанную Треппером справку, в которой говорилось, что ее предъявитель уполномочен директором парижского отделения организации Тодта (строительная организация вермахта) изыскивать стратегические материалы, необходимые армии рейха. Директорат просил оказывать предъявителю сего всевозможное содействие в выполнении его миссии. Документ был подлинным, но проверить все же не мешало. Немец куда-то позвонил и получил подтверждение. Он не стал слушать дальнейших объяснений Треппера. Они для него не имели значения. Офицер получил указание немедленно отпустить «господина Жильбера» (под таким именем проживал Треппер во Франции).

После случившегося резидент был обязан принять немедленные меры по локализации провала. Отто надеялся, что задержанные разведчики будут молчать, но как долго им удастся выстоять под пытками гестапо? А как поведет себя Рита Арну? Она не связана присягой, ее антифашистская непримиримость хороша, пока она находилась в своем окружении. Но хватит ли у нее стойкости молчать перед лицом гестаповских угроз, а то и пыток, и во имя чего она будет упорствовать?

Отто предупредил Кента о случившемся. Ценный источник информации Ромео также получил указание немедленно уйти в подполье. Кент решил выехать во

Францию, в Марсель, где находился филиал компании, директором которой он являлся. Разведчик отправился в дорогу с Маргарет Барча. Ромео первое время затаился, но потом осмелел, позабыв о том, что его адрес и он сам хорошо известны Рите Арну.

С опозданием в полтора месяца, лишь 1 февраля 1942 года, Отто сообщил в Москву о провале радиоквартиры и выезде Кента в неоккупированную зону Франции. Он постарался быть лаконичным: его донесение выглядело будничным, как рапорт о гибели бойца на поле боя. В Центре посчитали случившееся неизбежными издержками. Когда в Разведупре раздался звонок из штаб-квартиры внешней разведки и спросили, нельзя ли вновь использовать Кента для поездки в Берлин на встречу с Арвидом и Харро, то услышали: невозможно, группа разведчика провалилась.

— Подробности нам пока неизвестны, ожидаем новых сведений. Связаться с разведчиками по другим каналам не имеем возможности, — ответил начальник немецкого направления своему коллеге из внешней разведки Журавлеву.

Вместе с тем все больше подробностей о разведчиках, оказавшихся у нее в руках, узнавала с каждым днем германская контрразведка. В Берлине было созвано совещание генералов гестапо, абвера, службы имперской безопасности и радиоразведки. Мюллер по составленной Паннцингером записке доложил присутствующим, что первые результаты согласованной деятельности зондеркоманды «Роте капелле» дали обнадеживающие результаты.

— Мы пока не можем с точностью сказать, кто и как работал против нас, но одно несомненно: мы напали на след крупной агентурной сети русских. Имеет ли все это какое-то отношение к Берлину, ответить не могу, но, скорее всего, такая связь существует.

— Следует продолжать поиски, — заметил Шелленберг. — Конспираторы могут затаиться даже у нас под боком. Наблюдение за выявленными объектами обязательно выведет на новых людей. Уверен, нас еще ждут сюрпризы.

— Отдел дешифрования верховного командования вооруженных сил под руководством доктора Фаука давно работал над дешифрованием перехваченных радиограмм. К сожалению, система шифра у русских довольно сложная и одними математическими методами ее раскрыть трудно. Учитывая сообщение генерала Мюллера, проблема, мне кажется, получила новый импульс. Не сомневаюсь в том, что допросы захваченных в Брюсселе русских дадут понимание принципа построения их кодов, — высказался шеф службы радиоразведки генерал Тилле.

Следователи зондеркоманды от притворно вежливых бесед с заключенными скоро перешли к жестоким и беспощадным допросам, где просто избиение было не самым худшим видом истязания. Такое в состоянии выдержать лишь закаленные бойцы, а военные разведчики были обыкновенными людьми. Под пытками они заговорили. Хемниц сознался, что он старший лейтенант Красной Армии Михаил Макаров, радист и заместитель резидента Кента, имевшего паспорт на имя Винсента Сиерры. В конце 1944-го — начале 1941 года Кент получил из Центра комплект радиостанции, которую передал радисту и использовал для связи с Москвой. АО «Симекско» — это прикрытие резидентуры, и оно было создано Сиеррой. Бельгийские служащие компании не имели непосредственного отношения к делам разведки, но Макаров назвал и тех из них, которых знал. Макаров рассказал также о коде и ключе шифра, которым он пользовался во время отсутствия резидента.

Давид Ками, вначале настаивавший на том, что он французский гражданин Дэми, назвался Антоном Даниловым, лейтенантом Красной Армии. В 1941 году он был командирован в советское посольство в Виши (неоккупированная Франция) и находился там до начала войны Германии с Советским Союзом. После этого направлен в Брюссель и оказывал помощь Аламо в работе. Кого-либо за пределами радиоточки не знал.

Софи Познанская, не будучи кадровым сотрудником военной разведки, ничего не сообщила о своем воинском звании. Но была вынуждена признать, что ее псевдоним — Верлинден. Повышенный интерес к ней гестапо был вызван тем, что она была шифровальщицей и владела кодом — вожделенная цель любой спецслужбы. Поэтому в изобретении пыток для нее не стеснялись. Что она сказала гестаповцам, когда буквально обезумела от нечеловеческой боли, Софи не помнила. Придя в себя, покончила с собой.