Синдикат "Громовержец" - Михаил Тырин

— Решайте сами, — кивнул Спартак. — После нейтрализации бионетиков прибор самоуничтожится. ecли все пройдет удачно, то и бионетики тоже самоуничтожатся. Говорю это, чтобы вы не удивлялись и не пытались выяснить, куда они исчезли.

— Больно надо… — тихонько обронил Хрящ.

— Теперь — что касается капсулы, — продолжил Спартак. — Мы практически расшифровали обрывки сигналов. Электроника, энергосистема — все к настоящему времени восстановлено на семьдесят два процента. Думаю, капсула почти готова к самоэвакуации.

— Кажется, халява, — шепнул Хрящ. — Все само сделается.

Но Спартак эти надежды тут же развеял.

— Скорее всего при аварии сорвана внешняя антенна, — он взял со стола молочно-белый диск размером с хорошее блюдо. — Вот эта антенна. Устанавливается очень просто, надо лишь уложить ее в гнездо, и она сама отцентрируется. Разумеется, это сделать некому, кроме вас.

Спартак многозначительно посмотрел на ребят, и те, как по команде, закивали.

— Как видите, все довольно просто. Но я еще не сказал главного. По сигналу мы определили приблизительное местонахождение капсулы — с точностью до километра. — В этот момент налился светом экран на стене. — Это топографическая схема, предполагаемый участок обведен окружностью. Есть еще увеличенный снимок…

Ребята приникли к экрану, разглядывая вид с космической орбиты на родной город.

— Окраины, — сказал Кирилл. — Вот огороды, дорога объездная, кладбище. И пруд. А если эта штука в пруду?

— Сомневаюсь, — покачал головой Спартак. — Думаю, бионетики позаботились о ней. Скорее всего капсула хорошо спрятана. Но по приборам вам нетрудно будет ее найти. И желательно заняться этим сразу после посадки.

— Но мы садимся ночью, — напомнила Машка. — И нам потребуется сначала выяснить, что творится в городе.

— Хорошо, дождитесь утра, — пожал плечами Спартак. — Только не забывайте, что здесь сотни людей ждут результата. И среди них Ираида — ребенок, потерявший отца. Что еще? Рациями пользуйтесь поменьше. В остальном советую быть решительнее. При малейшей опасности вас подберет эвакуатор.

— И куда? — спросил Хрящ. — Опять к вам?

— Ну да, — нерешительно кивнул Спартак. — Сначала к нам.

— А потом?

— Мы о вас позаботимся, — сухо ответил офицер и посмотрел на часы. — Сейчас кратко повторим все инструкции и начнем готовиться к отправке.

Уже перед посадкой в капсулу Хрящ отвел Кирилла в сторонку и тихо проговорил:

— А чего ж про зарплату не спросил?

— Да не знаю… — смутился Кирилл. — Как-то случая не было. А ты?

— У меня тоже случая не было. Может, сами догадаются?

— Ага, жди! Дураки мы с тобой набитые — вот мы кто.

* * *

Никогда Кириллу не было столь стыдно за приятеля, чем в те минуты, когда капсула-эвакуатор зарывалась в атмосферу. Удовольствие, конечно, ниже среднего, когда тяжелая железная коробка трясется и громыхает как жестянка. Но зачем же так материться при Машке?

Конечно, перед стартом Хрящ держался бодрячком. Его, как и остальных, одели в десантный шлем и панцирь, обвешали всевозможными приспособлениями, и он вышагивал, словно петух, страшно довольный собой. Зато потом показал свое истинное лицо…

Впрочем, когда началось свободное падение, Кирилл и сам готов был заорать от страха. Но Машка молчала — молчал и он.

В километре от земли падение начало замедляться, всех вдавило в кресла. Вернее, это были не кресла, а лежачие углубления в полу. В них удобно умещались все части тела, и казалось, что плывешь, а не лежишь.

Никто не заметил касания с землей, это был самый тихий и плавный этап посадки. Просто в какой-то момент Машка сказала, что можно вылезать, после чего открылся торцевой люк.

Снаружи царила беспокойная ветреная ночь. Капсула опустилась на краю леса. Было слышно, как гудят кроны сосен, свистит ветер и ломаются иногда сухие ветки.

Хрящ на четвереньках выбрался наружу и упал в мокрую траву, отшвырнув шлем.

— Приехали, блин… — простонал он. — Не бывать мне космонавтом.

Кирилл не стал валяться в траве, он торопливо отбежал подальше и спрятался за толстым деревом. После тряски, перегрузок и волнения организм бунтовал.

Когда он вернулся, Машка стояла, прислонившись к шершавому стволу сосны, и смотрела вдаль. Туда, где лениво перемигивались редкие огни города. Почему-то казалось, что здесь прошла вечность, и все постарело — дома, люди.

— В город нельзя, — сказала Машка, хотя все об этом догадывались. — Поставим палатку или будем ночевать в капсуле?

—А как лучше?

— В палатке удобней, но в капсуле безопаснее.

— Честно говоря, меня в сон не особо тянет, — признался Кирилл. — Сейчас не до спанья.

— Это правда, — тихо ответила Машка, прислушиваясь к тревожному шуму леса.

— Я все-таки схожу в город, — объявил вдруг Кирилл. — Ненадолго. Мне надо к своим зайти.

— Кирилл, не ходи, — встревожилась Машка. — Откуда нам знать, что сейчас там творится?

— Вот и узнаю, — сказал Кирилл, снимая жилет. — Не бойся, я потихоньку. Мне обязательно нужно.

— А если поймают?

— Вытащите, — пожал плечами Кирилл.

— Может, мы тебя проводим, — предложила Машка, уже почти соглашаясь.

— Вот втроем нас точно засекут и цапнут. А один я мухой проскочу, никто и не услышит.

— А нам чего тут делать? — подал голос Хрящ. Он Уже пришел в себя и теперь пыхтел возле люка, вытаскивая ящик с оружием и оборудованием. — Может, мы пока на колокольню сходим? Поставим прибор, пока никто не видит, а?

— Можно, — с осторожностью согласилась Машка.

— Справитесь без меня? — спросил Кирилл. Хрящ в ответ только фыркнул. Потом подошел и сунул ему в руку рацию — округлую коробочку на пружинистом ободке, который удобно закреплялся на шее или на голове.

— Вот возьми. Будет очень страшно — меня позовешь.

— Да, — согласилась Машка. — И пульт эвакуатора возьми.

Кирилл взвесил на руке оба прибора, потом покачал головой.

— Нет, ребята, ничего я брать не буду. Если с этими погремушками поймают — тогда точно не отмажусь. А так — пусть ловят, сколько хотят. С меня взять нечего.

Он скрылся в темноте. Предстояло пересечь широкий луг, лежащий между лесом и городом. Здесь все было истоптано коровами, исчерчено следами машин и тракторов. На открытом пространстве Кирилл почувствовал себя неуверенно. Он бежал, словно летел в пустоте. И все, что существовало в мире — это огни впереди и шум собственных шагов.

С первого взгляда город показался привычно пустым. Стоял третий час ночи, в это время жизнь в Зарыбинске совершенно замирала. Редко кто проходил по темным улицам, сопровождаемый лаем собак.