Знакомьтесь - Юджин Уэллс, капитан - Игорь Поль

Машина с ревом петляет по ночным улочкам, ослепляя светом фар сонных коров и заставляя испуганно шарахаться поздних прохожих. Детектив Гаутам Сетх торопится в указанное осведомителем место. Боится опоздать. Опоздание может стоить ему карьеры.

– Молчун, ты ничего не путаешь? – отхлебнув пива, спрашивает Динеш по прозвищу Барсук.

– Чтоб мне сдохнуть! – худой человек в грязных белых штанах прижимает руки к груди, всем своим видом изображая искренность и желание быть полезным. – Они у меня третьи сутки живут. Пришли ночью. Травку не курят, один раз всего попробовали, только пьют-едят. Платят исправно. Белые. Высокий господин и госпожа. Очень красивая. Оба прячутся, сразу ясно. Мне шепнули – это они были в борделе у Мишры в ту ночь. Мужчина большой, очень опасный. Я как увидел его, понял: ему лучше не перечить.

– Кому еще сказал о них?

– Больше никому, клянусь! Сразу к вам. Как узнал, что господин Шьямалан их ищет, так и пришел. Вроде как за продуктами пошел, они ничего не заподозрят.

– И что ты хочешь взамен? – интересуется Барсук, вновь прикладываясь к пиву. Лоб его, изборожденный морщинами, блестит от пота – в уличной забегаловке жарко, несмотря на вечер.

– Вот если бы господин Шьямалан приставил ко мне своих поставщиков… – робко говорит прожженная бестия Молчун. – И охрану…

– Так ты что же – под наше крыло просишься?

– Да, – краснеет от волнения содержатель притона.

– Если твои гости никуда не уйдут до нашего прихода – замолвлю за тебя словечко. Иди назад, не упусти их.

– Хорошо, господин! Уже бегу! Только вы уж не забудьте про меня!

– Стой! Куда помчался? Хочешь спугнуть их? На вот, возьми с собой. Как будто и вправду за продуктами ходил, – и Барсук сует суетливому Молчуну полотенце, в которое он в спешке завернул несколько хлебцев и большой кусок жареной курицы.

– Конечно, господин! Спасибо!

Оставшись один, Барсук достает коммуникатор и что-то коротко объясняет невидимому собеседнику.

Я тяну Мишель за собой, лихорадочно прикидывая, как бы нам незаметно выбраться из здания. Останавливаюсь в холле. Осторожно выглядываю наружу. Ничего не видать. Небо в тучах, контуры домов едва угадываются в темноте. Триста двадцатый предупреждает о недружественном внимании. Кто-то ждет нас на улице со стороны центрального входа. Он вооружен. И этот кто-то не один. Кажется, воздух сгустился от разлитого в нем напряжения. Я подавляю желание броситься на улицу и изо всех сил бежать как можно дальше от нашего убежища. Соображаю, где в этом здании может быть запасной выход.

– Как думаешь, где тут черный ход? – шепотом спрашиваю у Мишель.

– Вход в центре, запасные выходы могут быть по краям здания на противоположной стороне, – секунду подумав, отвечает она. – Если только в этой чокнутой стране строят по правилам.

– Эй, сахиб! Дай рупию! – слышится тоненький хриплый голосок. Сонный мальчишка выглядывает из-под грязной тряпки на полу, в темноте принятой мною за кучу мусора.

– Дам больше, если выведешь нас через черный ход, – нахожусь я.

– Нет тут никакого хода, – оживляется местный обитатель, вылезая из своего импровизированного ложа. – Все заколочено. А из лестниц квартиры сделаны.

– И что – нельзя выйти как-то по-другому?

– Почему нельзя? Можно.

– Веди.

– Сначала деньги, сахиб. Сто рупий, – говорит мальчишка. В который раз удивляюсь, до чего быстро соображают эти смуглые человечки, если речь идет о возможности подзаработать.

– Ладно. Но деньги получишь только после того, как выведешь нас, – говорю, стараясь, чтобы мой громкий шепот звучал уверенно. Иначе этот шельмец в два счета утроит сумму. – Веди давай.

– Покажи деньги, сахиб, – требует дьяволенок.

Достаю наугад одну купюру.

– Идите за мной! – и мелкое глазастое создание исчезает в полутьме.

Лестница за небольшой заржавленной дверью ведет вниз. Тут нет освещения. Спотыкаясь в кромешной темноте, спускаемся по выщербленным ступеням. Время от времени нога попадает во что-то мягкое: тут, как и везде, целые залежи мусора. Воздух становится влажным и затхлым. Пахнет горячей гнилью и канализацией. Какие-то насекомые облепляют лицо, лезут в глаза и в нос. Под ногами хлюпает. Кажется, бетонный пол сменился глинистой грязью. Дышать становится все трудней. Здесь просто адская жара, в этой вонючей преисподней, точно за ближайшей стеной вовсю жарят грешников. Мишель ойкает, в очередной раз поскользнувшись в грязи. Крепко придерживаю ее за руку, чтобы не потерять. Что-то задевает макушку. И еще раз. Теплая вода стекает за воротник – сверху шлепаются частые крупные капли. От души надеюсь, что это не канализация. Поворачиваем то в одну, то в другую сторону. Через несколько минут кажется, будто мы кружим на месте. Вокруг – теснота бетонных выгородок. Отчаянный писк в темноте. Яростная возня. Шорох лап. Крысиный рай. Если нас сейчас бросят, мы будем бродить в лабиринте полузатопленных стен, пока не ослабеем от жары и голода. И милые мохнатые зверушки немного разнообразят свой скудный рацион. Я гоню от себя липкий страх, что вползает в меня вместе со спертым горячим воздухом.

– Ну, где вы там? Давайте скорей! Тут надо пригнуться, – слышится впереди голос гида. – Руки-головы берегите – края острые.

Пробираемся на звук. Нащупываю костлявое плечо мальчишки. Он пригибается и куда-то ныряет. Вновь зовет за собой. Трогаю шершавую стену перед собой. Пальцы вскоре натыкается на грубые металлические прутья. Один из прутьев легко отгибается. Прикрыв голову, осторожно протискиваюсь сквозь решетку. Сам удивляюсь, что у меня получилось. Ладони измазаны грязью – свесившись через дыру, я уперся ими в покрытый жижей пол. Плевать. Сейчас не до гигиены. Наскоро вытираю их о штаны. Придерживая отогнутый прут, помогаю выбраться Мишель.

– Просто катакомбы какие-то, – тихо говорит она. Видимо, для того, чтобы просто услышать мой голос.

– Точно. Не бойся, скоро выйдем отсюда, – успокаиваю ее, стараясь, чтобы она не почувствовала страх в моем голосе.

– Здесь крысы. И насекомые. Меня всю искусали. Наверное, я уже заразилась какой-нибудь местной дрянью. Говорят, некоторые местные болезни неизвестны медицине.

– От заразы мы, может, и не умрем, милая. А вот если в нас всадят пяток пуль – то наверняка загнемся. Так что лучше немного потерпеть.

– Кажется, я уже согласна, чтобы меня застрелили. По крайней мере, умру быстро.

– Не говори ерунды, – резко обрываю я. – Кроме того – ты обо мне подумала? Как я без тебя?

– Да. Размякла. Прости, – потерянно отвечает она.

Молча сжимаю ее локоть.

– Осторожно, тут ступеньки, – звенит голосок провожатого. Чертыхаюсь, приложившись лбом о низкую балку. В глазах искры. Едва шея не хрустнула. И как этот дьяволенок в темноте ориентируется?