Из мухи получится слон - Дарья Калинина

— Припоминаю. А что, они действительно преследуют тебя?

— В том-то и дело. Но только они не совсем бандиты и не совсем меня преследуют. Теперь я сама на них охочусь, и к тому же часть бандитов уже почти мои приятели. Но толком я и сама еще ничего не понимаю, но, конечно, кроме того, что я стала их коллегой, и у нас теперь профессиональный интерес друг к другу.

Юля испуганно оглядела меня. Она явно сомневалась в моей трезвости и еще надеялась, что я шучу, но мне было не до шуток.

— Дело оказалось настолько серьезным, что даже тебе я не рискну про него рассказать. Вчера мы рисковали своей свободой, а позавчера — жизнью на одной даче в Озерках. И не знаю, что лучше — рисковать жизнью и заслужить одобрение милиции или играть в грабителей, что угрожает неодобрением органов.

— Я не верю, что ты могла сделать что-нибудь дурное, но ты вполне могла вляпаться в какую-нибудь историю с плохим запахом. Поэтому я беру тебя на поруки и позабочусь о тебе, раз ты сама не в состоянии. Но для этого мне надо отпроситься с работы, что нетрудно, так как сегодня у нас намечается переучет. Ты побудь пока дома, а я сбегаю на работу и вернусь, как только смогу, а ты не предпринимай пока ничего рискованного.

С этими словами она убежала.

Радостно вздохнув, я пошла в сторону постели, решив наконец доспать то время, которое не удалось ночью посвятить сну, но пришла Наташа и спутала все планы. Из нее посыпались новости, как горох из дырявого мешка:

— Встретила Сашку. Он был у тебя в гостях? А мне ночью звонил капитан, но я как раз в этот момент одерживала верх над Русланом и зажала его шевелюру в кулак, еще немного, и он весь бы там очутился. Поэтому я и не могла нормально поговорить со Степановым. Как думаешь, чего ему нужно было от меня?

— Хотел, чтоб призналась, что это ты взяла книги из библиотеки, или, в крайнем случае, сказала бы ему, кто это мог сделать. Он почувствовал к тебе уважение, и теперь его интересует наше алиби.

— Это твои догадки!

— Какие догадки?! Да на меня вчера велась форменная охота. Сначала явился Степанов без предварительного звонка и договоренности, не заставил себя ждать и Амелин. Мы провели несколько веселых минут, гоняясь за ним.

— Его поймали? — изменяясь в лице, спросила Наташа.

— Нет, он спрятался в лавке у Генки. Знаешь же, что Гена почему-то никогда не закрывает ее на ночь. Потом Амелин вылез, и мы пришли с ним к согласию относительно книги и телефона, но тут на сцене появился Сашка и начал ревновать. Никогда не замечала за ним приступов собственничества по отношению ко мне, а тут она просто вышла из берегов.

— Кто вышла из берегов? — не поняла Наташа.

— Ревность, — охотно разъяснила я ей.

— И что у нас в итоге?

— Все весьма неутешительно. Нас жаждет допросить с пристрастием Степанов, книги в чужих руках, твой муж нам не помощник. Кстати, я правильно поняла, что он к тебе вернулся?

— Ну, острый кризис прошел. Теперь наши отношения должны пойти на поправку. В семейной жизни главное уметь настоять на своем. Для этого нужно использовать любые предметы. Я всегда предпочитала сковородку. Только не бери тефлоновую, а лучше пользуйся чугунной, тогда порядок в семье гарантирую.

Я от души посочувствовала мужу Наташи, которого, оказывается, воспитывают по ночам сковородой. Мало того, что он терпит от нее моральные страдания, когда его вызывают в милицию, чтобы он забрал оттуда свою супругу, так ему еще и попадает от нее. Да, Наташа предстала передо мной в новом амплуа.

— Ну и как он реагирует на твою методику? — спросила я, так как меня всерьез заинтересовали ее педагогические навыки.

— Да никак. После уже никак не реагирует. Лежит себе тихо и молчит. Потом очухается, когда я на него водой из-под крана полью, и извинения просит. Или не спит до утра, а уже утром просит.

— А почему до утра не спит? Думает?

— Подозреваю, что он просто боится, что я наброшусь на него, беззащитного, и окончательно добью.

— Ужасно. А сдачи он тебе не дает? Ну, он никогда не пытался схватить тебя за горло и придушить или утопить?

— Нет, не замечала. Может быть, ты и права. Может, он замыслил убийство и теперь обдумывает детали? Рыщем в поисках преступления по городу и даже за город выбрались, а здесь, можно сказать, под самым носом зреет преступление. И ходить никуда не надо. Слушай, пообещай мне в том случае, если со мной произойдет несчастный случай с летальным исходом, ты позаботишься о том, чтоб найти истинного виновника.

— Ты окончательно спятила. Зачем кому-то, кроме Степанова, тебя убивать? Если ты имеешь в виду своего мужа, то он просто может развестись с тобой, а не убивать. Зачем ему такие крайности?

Мое предположение ее успокоило, но, как выяснилось, ненадолго, потому что она после минутного размышления заявила:

— Но я же не соглашусь с ним развестись, и тогда ему придется меня прикончить, — с удовлетворением в голосе закончила она.

Меня уже утомили супружеские страсти, и потом я никак не могла понять, с какой силой надо наносить удар сковородой. Поэтому Наташкин метод не мог быть использован мной на практике и, значит, не представлял для меня ценности. Откуда мне знать, вдруг я стукну, а он, вместо того чтобы спокойно лежать на мягком ковре, успокоится совсем и навсегда. Это если я его крепко стукну, а если слабо, то он полезет сам драться. Что же мне, целую ночь воевать с кавалером на сковородках? Этак никаких сковородок не напасешься.

Я поспешно изгнала из головы дальнейшие мысли о сковородах и, вернувшись к нашим насущным вопросам, сказала:

— Ты будешь рада услышать, что телефон Амелин оставить не успел. Ты же любишь находить повод не скучать. Вот чудесный повод поволноваться.

— Чепуха, — одним словом отмела мои тревоги Наташа. — Возьмут крепыша, найдут книги. Даже лучше, что теперь все они в одном месте.

— Почему ты упорно не считаешься с возможностью того, что Амелин и его компания просто оставят книги себе?

— Потому что, — терпеливо принялась объяснять мне Наташа, — они уже подставили крепыша. Мы сами видели, как они подкинули его удостоверение, и, значит, его возьмут хотя бы для того, чтобы порасспросить хорошенько, а когда возьмут крепыша и книг у него не найдут, то все и вся перевернут вверх дном, чтобы их обнаружить. И, конечно, выйдут на тех четверых. Они это прекрасно понимают, и книги окажутся у крепыша. Не волнуйся из-за этого. Боюсь только, что крепыш ускользнет из рук милиции. Тогда уж тем четверым не жить. И мы будем обязаны спасти их.

От последних слов мне захотелось громко и тоскливо закричать, но я справилась с собой. Мои муки были прерваны телефонным звонком. Звонила моя мамочка. Она желала знать, где я пропадаю эти дни и что со мной случилось. Хотя мы провели последние дни очень активно, но я ежевечерне звонила ей с приемлемым отчетом, изготовленным специально для нее, но вот ее самой дома не бывало. Меня успокоила моя тетушка, сказав, что мама занялась поправкой своего здоровья, посещает с этой целью сеансы иглоукалывания и так увлеклась, что дозвониться до нее решительно невозможно. Первый же из этих сеансов пошел маме на пользу, о чем она гордо сообщила тете, и, почувствовав прилив новых сил, она быстро потратила их на дела, которые давно требовали ее внимания.