Простая душа - Вадим Бабенко

Вопреки его ожиданиям, следователь Никитина была настроена благодушно. Этому способствовал успешный ход расследования, имевшего все шансы обратиться сенсацией. Хозяин катера оказался дома, равно как и вся его семья, состоящая из сожительницы средних лет и полудюжины разномастных кошек, которыми пахло уже на улице. Ситуацию слегка омрачал тот факт, что механик не годился для допроса, валяясь на кровати в глубоком наркотическом сне, но, судя по косвенным признакам, должен был очнуться часов через семь-восемь – и тогда уж рассказать все без утайки. Зато его подруга, женщина добрая, хоть и напуганная жизнью, оказалась словоохотлива, очевидно обрадовавшись случаю побеседовать с кем-нибудь, кроме кошек. Она-то и поведала Валентине с Виталиком, что ее «мужик» возился с катером почти весь день, плавал куда-то и прогулял работу, а на резонные, хоть и настойчивые вопросы отвечать отказался и даже несколько вспылил, свидетельством чему является свежая ссадина у нее на лице. Однако, она на него не в претензии: изначальная ее версия, по которой механик развлекался с девками, по некотором размышлении отпала сама собой – ибо домой он пришел трезвый, в веселом расположении духа и с деньгами. Денег, он заявил, теперь будет навалом, грозился купить мотоцикл и импортный костюм, а потом на радостях обнюхался дурью сверх меры, мешая ее с самодельной водкой, что с ним случается нередко, хоть и не каждый день. Она даже думала сначала, что он помрет, но теперь видит – нет, не помрет. Ночью очнется, хоть и не слишком свежим – это уж точно, ну да ей не привыкать.

В общем, картина вырисовывалась ясная, как нельзя лучше подходящая к случаю. С механиком оставили двух милиционеров, чтобы не пропустить его возвращение в мир реалий, а следователи отправились назад в Управление, разбираться с ежедневной текучкой. Валентина попрощалась с Толяном тепло и велела звонить завтра, пообещав держать его в курсе.

«Ну вот, – резюмировал тот, пересказав напарнику услышанное. – Сделали мы таки с тобой, что могли. Ждем теперь до утра и надеемся на лучшее – больше от нас ничего не зависит».

По всему было видно, что он доволен собой и своим вкладом в милицейскую акцию, но Фролов успокаиваться на достигнутом не желал. «Как до утра? – вскинулся он. – Этот гад ведь ночью все расскажет».

«Ты что, – Толян снисходительно усмехнулся. – Ночью… По ночам милиция спит. Да и вправду ведь, темно – куда там плыть?»

Александр так и замер, глядя на него с открытым ртом, но Толяна было не пронять. «Тут даже если труп находят, – пояснил он, неторопливо закуривая, – так, бывает, не едут сразу, ждут пару часов. Вечер, мол, наступит и все. День закончен, работа только утром. А у нас ведь и трупа-то нет».

Фролов только выдохнул сквозь зубы и потер лицо рукой. Все его напряжение как-то сразу исчезло, на смену вновь пришли безразличие и апатия. «Да ты не парься, – сочувствовал ему водитель. – Видишь, все на мази. И мы до утра отдохнем – дело сделано, сам бог велел. Предлагаю ко мне, ты как смотришь? Пожрать купим, водочки, потом девчонок закажем…»

«Нет, это уволь, – Александр замотал головой. – Я женщин за деньги не покупаю. Предубеждение у меня, уж извини».

«Предубеждение? – переспросил водитель с искренним изумлением. – В первый раз такое вижу. Понятно, ты из столицы и вообще человек сложный… У нас-то каждый знает: вся Россия – это пьянство и блядство. И то – а чем тут еще заняться: вон, в километре Волга, а за ней одна степь. И так на тысячи верст – иной раз задумаешься, и становится не по себе. Лучше уж, знаешь, отвлечься и не думать, вот и остается – водка, бабы… Ну что, может еще по пиву?»

Он сделал знак буфетчице и показал ей два пальца. Та шустро выбралась из-за стойки и поставила перед ними две откупоренные бутылки. «Покушать не желаете?» – спросила она томно, вновь поглядывая на Фролова.

«Иди, иди, Маня, – отмахнулся Толян. – Кушать мы в другом месте желаем, почище».

«Я не Маня, я Верони-ика», – обиженно протянула девушка и пошла обратно, шаркая подошвами.

«Ишь, Вероника, – буркнул водитель, глядя ей вслед. – С характером тоже. Как она на тебя-то глядела – заинтересовал ты ее, московский гость. Ну, она-то нам не подходит, нет».

Он отхлебнул из своей бутылки и задумчиво обвел взглядом окрестности. Потом почесал в затылке, поморщился и сказал: – «Вообще-то, покупают не женщину, покупают любовь. А любовь, она всякая бывает; повезет, не повезет, заранее не скажешь. Это у вас там просто – заплатил, купил… Тут-то все выходит посложней».

«Да-да, – добавил он с напором в ответ на недоуменный взгляд Фролова. – Тут, бывает, заплатишь, а тебе в комплекте – все ее заморочки. Ну и любовь понятно, если ты ей конечно по нраву, потому что: а куда еще здешним бабам все это девать? Мужики у нас – так себе, дрянь, а с другими и познакомиться-то негде, кроме как в гостинице под видом шлюх. Так вот бывает и прикупишь весь комплект – и не знаешь потом, что это было и куда бежать. И чего еще желать, тоже порой не знаешь, да и к тому же, если не за деньги, то как от них все это получить? Они ж глупые все, у них в голове – то, что им мамки с бабками наплели. Замуж, семья, дети, а главное в себе не ценят».

«Занятно», – пробормотал Александр и одним глотком допил свое пиво.

«Не убедил, нет? – спросил его Толян и кивнул понимающе: – Сам вижу, что нет. По бабам ты не философ, ты все больше про войну. А следили-то мы за бабой, не за танком… Ладно, не обижайся, не хочешь – значит, не хочешь. С приличными познакомимся по такому случаю. Если ты, как говорится, чувствуешь разницу».

«А может вообще без этого? – лениво спросил Фролов, бросая на стол несколько купюр. – Я и в поезде не спал почти, и день вон какой получился…»

«Ты это брось, – строго оборвал его Толян. – Это у нас выйдет непорядок. Поработали – нужно отдохнуть, каждый тебе скажет!» Он допил пиво и предложил: – «Давай-ка, ты днем командовал, теперь отдавай инициативу. Я тебе буду ‘принимающая сторона’ – с выпивкой и культурной программой».

Они сели в безотказную «девятку» и медленно поехали по Московской. «Ну, как знаешь, – нарушил молчание Александр. – Только, если в клуб, то мне и надеть-то нечего».

«Зачем в клуб? – удивился Толян. – В клубе-то как раз контингент сомнительный, ‘спонсоров’ ищут, если по-вашему. На Проспект пойдем, там всяких хватает – подцепим каких-нибудь студенток. Проспект у нас не длинный, но многолюдный…» – он свернул направо, на улицу Чапаева, где уже убрали следы утренней катастрофы, посигналил зазевавшемуся велосипедисту и сказал бодро, притормозив у бордюра: – «Вот и приехали, вылезай».

На Проспекте, превращенном в пешеходную зону, вечерняя жизнь била ключом. Разодетые толпы фланировали из конца в конец, перемешиваясь, растекаясь по переулкам и вновь вливаясь в основной поток. Большую часть гуляющих составляли женщины – всех возрастов и на любой вкус. Фролов вдруг оживился и стал поглядывать по сторонам – с неожиданным для себя интересом.

Апатия почти прошла, ему вспомнилось, как в юности они с приятелем выходили на романтическую охоту, имея в руках авоську с муляжом рыбы-трески. Это называлось у них «ловля на рыбий хвост» и было чрезвычайно увлекательным делом. «Привет, мы из созвездия Рыб, нам срочно нужны еще две звезды», – обычно говорил разбитной приятель. Фраза действовала отменно, да и к тому же слова были не так важны – молодость и беспечный вид значили куда больше. «Рыбий хвост…» – пробормотал Александр с усмешкой, оглянулся вокруг и расправил плечи.