И опять Пожарский 3 - Андрей Готлибович Шопперт

В Уфе можно было нанять не больше десятка лодей, а для перевозки всей шерсти и яков уже больше десятка понадобятся, да ведь ещё за нефтью посылать, да за рабами с овцами. Фёдор приуныл.

– Что же делать, Григорий Григорьевич? – обратился он к Пушкину.

– Ну, ты, молодец, распредели дела по важности. Что тебе вперёд надо, шерсть в Вершилово или рабы с овцами в Миассе или, может, яки? А то ведь весна заканчивается, скоро лето, а я слышал, они жару плохо переносят, – прищурился Пушкин.

Фёдор решил, что яки с рабами, и правда, важнее и попросил бывшего воеводу помочь ему завтра купцов уговорить, на два рейса до Вершилово и один до Белорецка. Ну и плюс у Фёдора у самого в Михайловске две большие лодьи освободятся, которые туда мастеров на лето везут. Вот только сейчас, столкнувшись с небольшой, в целом, проблемой, понял Фёдор, каково его брату. Тот десяток таких вопросов каждый день решает, и не зря он ему целыми днями на реке задачки всякие житейские задавал, но и Пётр, оказывается, всего предвидеть не может, откуда он мог знать, что шерсти башкиры такую прорву навезут. Шерсть нужна, новая ткацкая фабрика работает, да на валенки спрос только увеличивается, уже и купцы с полночных стран потянулись, и там, в Европе, эта новинка понравилась людям.

В это время и князь Бутурлин подоспел и поволок всех к себе на вечерю, по дороге выспрашивая Фёдора о сыне Егорке. А на следующий день Фёдор передал Григорию Григорьевичу приглашение Петра перебираться в Вершилово. Если каждый год Государь будет присылать по десятку княжат, то кто-то ответственный и уважаемый должен за ними присматривать, а за самим Пушкиным травницы и доктора вершиловские присмотрят. Бывший воевода обещал подумать, а что, дети выросли и живут своими домами, жена умерла. Почему бы и нет.

Событие восемьдесят шестое

Воевода Вершилова Ян Заброжский, гремя кандалами на ногах, переступил порог тюрьмы для военнопленных ляхов, что недавно построили в Нижнем Новгороде. Всего таких тюрем построили три, по одной в Казани, Нижнем Новгороде и Смоленске. Пленные должны были два года дробить камень для дорог. С весны начали строить дороги Нижний Новгород – Казань и Смоленск – Москва. Приказ Дорожного Строительства расширили, ещё бы, ведь одновременно теперь строились сразу три дороги, ещё ведь и Москва – Владимир была незакончена, только половину проложили.

Но все эти строительные работы Яна никак не касались, он оказался в тюрьме не «потому что», а «для того чтобы». Заброжский вербовал людей для очередной задумки князя Пожарского. Люди для этого дела нужны были особые. Во-первых, они должны быть нищими, ну или почти нищими. Во-вторых, они должны быть поляками. В-третьих, они должны быть шляхтичами. В-четвёртых, они должны быть прожжёнными пройдохами. В-пятых, они не особенно должны любить короля Сигизмунда, а ещё лучше – ненавидеть его. В-шестых, они не должны быть жителями Кракова или Варшавы. Было ещё и в-седьмых и в-восьмых и даже в-пятнадцатых, например, они должны быть холостыми.

Люди нужны были для того, чтобы организовать в Кракове и Варшаве игорные дома, в которых богатые жители Речи Посполитой будут в «рулетку» облегчать свои карманы от лишних денег. Князь Пожарский продемонстрировал Яну эту игру. На самом деле затягивает, даже и выиграть удаётся иногда. Только не пошлёшь же в Краков стрельцов или евреев такое дело налаживать. И те и другие плохо кончат. Шляхта – народ горячий, чуть что, сразу за саблю хватается. Поэтому нужны равные им, тоже шляхтичи. И эти шляхтичи должны в этих поединках побеждать. Поэтому, прежде чем отправлять облегчать кошельки, отобранные люди год будут учиться владеть саблей как положено, а не как получится, а ещё изучать казацкие ухватки. Но сначала этих людей нужно ещё найти.

Просто вызывать и разговаривать с пленными бессмысленно, любой что угодно наврёт, лишь бы на волю выйти. Внедриться в их среду, то есть оказаться в тюрьме и познакомиться с будущими «рулетчиками» в экстремальной обстановке, посоветовал Яну тоже князь.

Ян уже устал удивляться, общаясь с Петром Дмитриевичем. Те знания, что он объяснял прочитанными в детстве книгами атлантов, могли быть и правда ими, но там не могло быть книг про то, как управлять людьми, как без мордобоя и плетей заставлять людей выполнять любую твою команду, как побеждать врагов хитростью, а не количеством и ещё тысячу «как». Нет! Тут нужен огромный опыт. Тут нужны знания, которые в книгах не почерпнёшь, кто бы эти книги ни написал. А где мог всего этого набраться тринадцатилетний отрок?

Да и сказки про «казацкие ухватки» тоже шиты белыми нитками, если бы казаки знали такие приёмы рукопашного боя, разве бы их смогли стрельцы одолеть. Нет! Даже если бы и имелся один единственный казак, что ими владел и научил княжича, то и так не сходится. Тот отрок, с которым Заброжский столкнулся пять лет назад, был хладнокровный убийца, ему человека убить, что муху прихлопнуть. Хороший враг – мёртвый враг, так, кажется, римляне говорили. Про княжича эту поговорку ещё и дополнить можно «мёртв быстро». Такому, пацана не научишь. Опять огромный опыт нужен.

Князь Долгоруков всем шёпотом поясняет, что не иначе сам святой Георгий, покровитель Руси, в княжича Петра вселился. Только Ян особой святости и нимба над головой Петра Дмитриевича не замечал. Гарем себе из турчанок завёл, из врагов горы трупов делает, да не в переносном смысле, а в прямом. Так святые себя не должны вести. Но и в пособника нечистого тоже не верилось. Вон он как о своих людях печётся, для него гибель одного стрельца в бою трагедия. Ребёнок голодный в крестьянской семье – несчастье. Но в то же время милостыню он никогда не подаст. Он не добрый, как принято о «добрых» судить. Человек, по мнению Петра, должен много работать и поэтому быть богатым и счастливым.

Только ведь крестьяне в том же Вершилово, до приезда туда княжича, тоже трудились от зари до зари и при этом одной лебедой питались и дети умирали с голоду. А теперь, редкая семья четыре коровы не имеет и ещё уйму всякой живности, и живёт по меркам обычных людей припеваючи, а Петру мало, нужно чтобы все как Дуня Фомина фабрику двухэтажную на берегу Волги с мозаикой на стенах имела. И, по его мнению, вся Русь так должна жить. Вон в чужой, по сути, для него Михайловск повезли мастеров тамошним крестьянам дома строить по вершиловскому образцу. Но не милостыня это. Это