Красота - это горе - Эка Курниаван

– Будто в дом с привидениями попали, – покачала головой жена.

– Нет, – отозвался муж, – похоже, в городе была резня.

Рикша-бечак, который вез их в гостиницу, рассказал им о духах. Силы у них много, объяснял он, так что молитесь, чтобы мы не перевернулись посреди дороги. – И часто такое случается? – спросил муж.

– Большая редкость, если НЕ случается, – ответил рикша. И поведал, как однажды машина перелетела через ограждение шоссе и упала в океан. Никто из пассажиров не спасся, и горожане винили во всем беспокойных духов.

– Сколько их здесь, духов? – поинтересовалась жена.

– Видите ли, мадам, не нашлось еще дурака, который бы взялся считать.

Позже они узнали, что несколько лет назад в городе вырезали больше тысячи коммунистов. Хоть коммунистов здесь и ненавидели, но никто не желал повторения – говорят, страшней кровопролития в городе не было никогда. Да, больше тысячи убитых. Многих похоронили в братской могиле на городском кладбище Буди Дхарма, остальные гнили у дорог, пока люди, устав терпеть, их не зарыли – да разве это похороны? – все равно что справить нужду под бананом и закопать.

Остановилась голландская пара в уютной гостинице на берегу залива. Жена шепнула мужу: “Однажды мы здесь занимались любовью и папа нас застукал. Больше мы его никогда не видели”. Муж кивнул. Они подошли к стойке, и администратор – юноша в белоснежной форме и безупречном галстуке-бабочке, чопорный и скованный, – с улыбкой протянул им гостевую книгу. Муж старомодным наклонным почерком вывел их имена: Генри и Ану Стаммлер.

Весь день отдыхали они у себя в номере, где, по словам Ану Стаммлер, многое изменилось с колониальных времен. “Готова даже спорить, что нынешний хозяин из местных”. На другой день собрались на небольшую экскурсию, и видно было, что они никуда не спешат, а намерены остаться в городе надолго – провести тут несколько месяцев, а то и лет. Так поступали многие туристы-голландцы, стосковавшись по временам, когда они жили здесь, пока не согнала их с мест война.

Зашел мальчишка-коридорный, принес еду и записку: “Пока вы здесь гостите, сэр и мадам, остерегайтесь призраков коммунистов”.

– Карл Маркс нас уже предупредил, в первой фразе “Манифеста”, – засмеялся Генри Стаммлер, и они принялись за ужин, воскресивший в их памяти все тропические вкусы, почти забытые.

Но, когда коридорный уже уходил, Генри спросил:

– Вы не знаете женщину по имени Деви Аю? Ей сейчас, должно быть, чуть за пятьдесят.

– Как же не знать, – ответил мальчишка, – ее вся Халимунда знает.

От неописуемой радости Генри Стаммлер и его жена так и подпрыгнули. Полсвета облетели они лишь для того, чтобы попасть в этот город и найти дочь, которую оставили у деда на крыльце. Оба смотрели ошеломленно, будто не верили, что ее так легко разыскать.

– Она полукровка?

– Да, и другой Деви Аю в городе нет.

– Значит, она жива? – со слезами на глазах спросила Ану.

– Нет, мадам, – отозвался мальчишка. – Умерла не так давно.

– Отчего умерла?

– Хотела умереть, вот и умерла. – Мальчишка направился к выходу, но уже в дверях добавил: – Но если вы ищете проститутку, здесь и других хватает.

Оказывается, дочь их была проституткой. Деви Аю, продолжал мальчишка, была здешней легендой, самой уважаемой проституткой в городе, но Стаммлеров это не впечатлило.

– Все мечтали с ней переспать. Даже из трех ее зятьев двое были ее любовниками. Другой такой больше не было.

– Так у нее три дочери? – спросила Ану Стаммлер.

– Четыре. Младшая родилась за двенадцать дней до ее смерти.

Мальчишка дал им адрес их младшей внучки, рассказал, что живет с ней и нянчит ее немая служанка по имени Розина, а зовут девочку Красота.

– Но она урод, просто чудище, – предупредил он.

В этом они убедились сами, когда на другой день пришли в дом. Оба едва не лишились чувств, не поверив, что эта уродина – их внучка.

– Как пирог подгоревший, – вымолвила Ану Стаммлер, падая в кресло.

Розина уложила Красоту в гамачок, висевший в дверях, и налила гостям по бокалу холодного лимонада.

– Деви Аю наскучило рожать красивых детей, она и попросила урода – и вот, полюбуйтесь! – объяснила она языком жестов.

Генри и Ану Стаммлер ее совсем не понимали, а для Розины ничего не было тяжелей беседы с людьми, не знавшими языка жестов. Но Розина, девушка добрая, сбегала за блокнотом и все им написала, слово в слово.

– А где же три старшие? – спросил Генри.

“С тех пор как научились расстегивать мужскую ширинку, они сюда ни ногой”, – написала Розина слова, слышанные когда-то от самой Деви Аю.

Супруги ходили по дому, разглядывали фотографии на стене. Увидев на одном из фото Теда и Марьетье Стаммлер, они прослезились, а Розина только головой покачала: вот плаксивое старичье! А вытерев слезы, они рассмеялись, увидев на другом снимке себя подростками. “Спорим, их только что из психушки выпустили!” – показала Розина жестами малышке в гамачке. Увидев фотографии Деви Аю, старики так и ахнули. На одной она была совсем крошкой, на другой – подростком. Снимков Деви Аю в юности не сохранилось из-за войны, зато были фотографии взрослой Деви Аю, лет до пятидесяти. Стаммлеры были поражены, что их дочь на всю жизнь, до зрелых лет, сохранила необычайную красоту. Немудрено, что стала она проституткой, идолом для мужчин.

Были на фотографиях и другие женщины, молодые, красивые. “Та, белокожая, с раскосыми глазами, как у японки, – это Аламанда, – объясняла Розина, взяв на себя роль гида. – Она замужем за Шоданхо, военным, у них дочка, Нурул Айни. Та, что больше всех похожа на Деви Аю, – Адинда, средняя, – писала в блокноте Розина. – Муж у нее коммунист-ветеран, Товарищ Кливон, их сына зовут Крисан. А третья, самая красивая, с европейскими чертами, – Майя Деви. В двенадцать лет ее отдали замуж за главаря здешних бандитов, Мамана Генденга, пять лет они прожили в девственном браке, а теперь и у них есть дочка, Ренганис Прекрасная”. Никого из них Розина ни разу не видела, но все знала от Деви Аю.

Вдруг они ощутили небывалой силы толчок – будто их засасывает куда-то, – и волосы у них на загривках встали дыбом.

– Боже, – воскликнул Генри, – что за нечисть у вас орудует?!

“Не знаю толком, но призрак в доме точно есть. Не очень-то злой, но явно на кого-то в обиде”.

– Призрак коммуниста? – спросила Ану Стаммлер, прильнув к мужу.

“Нет, эти только по улицам шастают, а здесь, в доме, их нет”.

Фотографии на стене зашелестели, будто под порывом ветра. Зашевелились страницы блокнота в руке у Розины, закачался взад-вперед гамачок Красоты. Зазвенели на кухне тарелки, брякнулась об пол сковорода.

– Это призрак Деви Аю? – предположила Ану.