Караван дурмана - Сергей Донской

«Похожая на весь гражданский флот», – пронеслось в Жорином мозгу. Улыбка исчезла с его лица. Он поморщился, когда уха коснулись брызги слюны увлекшегося рассказчика, но не отстранился.

Приходько многообещающе хохотнул:

– Вся пикантность ситуации заключалась в том, что один из наших хозяев как раз развелся с прежней супругой и женился на смазливой молоденькой шлюшке… Она, его новая жена, была в недавнем прошлом стюардессой и…

– Заткнись, – сказал Жора.

– Простите? – Приходько решил, что ослышался.

– Заткнись, говорю. Нашел время зубоскалить, помощ-щ-щничек-к.

Жора вдруг почувствовал, что ему нездоровится. Подташнивало, руки и ноги никак не находили удобного положения, язык стал липким, а в голове стоял такой туман, что мысли в нем совершенно перемешались и спутались. Сквозь эту муть, как во сне, доносились голоса узбеков, свистящий гул двигателя и собственное участившееся дыхание. Время остановилось, вертолет завис в ночи, в желудке образовалась сосущая пустота.

Жора повернулся, чтобы взглянуть на профиль поджавшего губы Приходько. Такой ли начальник службы безопасности ему нужен? Конечно, кое-какой опыт у дядьки имеется, опять же – связи, знакомства, знание нужных входов и выходов. Но каждый разговор с ним действует на нервы. Забыть, что именно этот человек убил родного брата, не удастся никогда. Да, был отдан приказ. Но Приходько мог хотя бы попытаться переубедить Жору, а он только кивнул и поехал выполнять задание. И глаза у него, как две дырки, хрен разберешь, что там внутри. Держать такого человека рядом неприятно и опасно. Жора не в мячик с пацанами играет, Жора обязан предвидеть любые неожиданности. На два хода вперед. На три, на десять ходов, черт подери!

Он встал и, раскачиваясь, двинулся к узбекам, которые одновременно уставились на него своими угольными глазами. Наклонился к командиру взвода, лейтенанту с прической молодого Алена Делона, спросил, держась за его плечо:

– Скажи, военный, эта консервная банка открывается на ходу?

– Вертолет? – догадался пограничник.

– Вертолет, вертолет, – подтвердил Жора.

– Открывается. Но мы не десантники. И парашютов у нас нет.

– Это хорошо, что нет парашютов. Я хочу, чтобы твои бойцы взяли под ручки моего спутника и вышвырнули его отсюда. К ебене фене.

Лейтенант вытянул шею, чтобы взглянуть на Приходько, уткнувшегося носом в иллюминатор.

– Даже не знаю, – поколебался он. – Такого приказа не было.

– Теперь есть. Я заплатил вашему командиру заставы за то, чтобы он предоставил в мое распоряжение вертолет и боевой расчет, который будет подчиняться моим приказам.

– Лично мне никто ничего не платил, – заупрямился лейтенант. – Нам приказано уничтожить группу контрабандистов, неоднократно нарушивших границу, а больше я ничего не знаю.

– Но вы поступили в мое распоряжение, верно?

– Никто мне ничего не платил, – повторил лейтенант, не скрывая своего недовольства по этому поводу.

– Значит, с тобой рассчитаются по возвращении, – сказал Жора, изо всех сил стараясь сохранить ровный тон.

– Тогда и поговорим. Когда вернемся на заставу.

– Ладно. Вот тебе десять тысяч рублей. – В Жориных руках зашуршали купюры. – Это твоя личная премия.

Лейтенант, на котором скрестились жадные взгляды бойцов, отрицательно покачал своей шикарной, волосок к волоску, прической.

– Мало. Я должен поделиться со своими людьми.

Жора, у которого свободных денег больше не было, оглянулся на Приходько. Тот уже заподозрил что-то неладное и, подавшись корпусом вперед, пытался понять, о чем идет речь. Сквозь шум двигателей до него доносились лишь отрывочные слова, но Приходько увидел, как шеф отсчитывает пограничникам деньги, и это ему явно не понравилось.

– Слушай, сколько у тебя при себе денег? – крикнул Жора, напуская на лицо дружелюбное выражение.

– Двести баксов, – проорал в ответ Приходько, вставая. – Больше ничего нет, только карточки. А в чем дело?

– Дело в том, что у меня тоже с наличкой туго.

– Зачем понадобилась наличка? Что происходит?

– Слышал? – обратился Жора к лейтенанту. – Двести баксов. Этого достаточно?

– Вполне.

– Тогда действуйте.

Бойцы возбужденно зашевелились, разминая затекшие ноги в высоких ботинках на толстой подошве.

– Что происходит? – не унимался подошедший Приходько.

– Сейчас объясню, – пообещал Жора, придерживая его за локоть. – Давай сюда деньги.

– Но за все заплачено!

– Не за все. Осталось уладить одно недоразумение.

– Какое недоразумение?

Жора взял протянутые деньги, сунул их лейтенанту и ответил, глядя в расширенные зрачки Приходько:

– Недоразумение – это ты. Ходячее. Вернее, летающее.

Лейтенант что-то скомандовал по-узбекски. Один пограничник бросился отодвигать боковую дверь, двое других обступили Приходько и схватили его под руки.

– Отпустите меня! – взвизгнул он.

Лейтенант вопросительно взглянул на Жору, тот вяло пошевелил пальцами: «Продолжайте». Последовала новая команда, совсем короткая, двусложная.

– От-пус-ти-те! – повиснув на плечах пограничников, Приходько выставил вперед ноги, упершись ими в стенку. – Жора!.. Георгий!.. – Ворвавшийся в салон ветер раздувал его штанины, нещадно трепал волосы, задувал в разинутый рот.

Один из бойцов, наблюдавший за возней возле дверного проема, подошел к извивающемуся Приходько и дважды ударил его прикладом автомата в солнечное сплетение:

– Хэх!.. Хэх!.. – Вид у него был при этом невероятно деловитый и сосредоточенный, как у человека, выполняющего привычную, ответственную работу.

Обмякшие ноги Приходько уже высунулись наружу, когда, выворачивая шею, он отыскал глазами своего коварного босса, чтобы прокричать напоследок:

– Иуда! Ты еще пожале… – поток ветра оборвал последнюю фразу и унес окончание в неведомые дали. – …е-ешь…

– Ни хрена подобного, – возразил Жора.

Не обращая внимания на любопытные взгляды пограничников, он отправил вслед за помощником его ноутбук, после чего уселся на прежнее место и тихонько добавил:

– Мне уже поздно о чем-либо жалеть.

* * *

Помимо пограничников и теперь уже одного москвича, на борту вертолета находились три члена экипажа, включая бортового техника, напросившегося посмотреть на расправу над казахской бандой. Совершенно обкурившийся анаши, он мирно дремал на полу и, надо полагать, видел во сне что-то значительно более интересное, чем бескрайняя ночная степь без малейших признаков человеческого жилья.