Француженки не заедают слезы шоколадом - Лора Флоранд

Патрик побелел. Было чертовски больно слышать такое после всего, что он сделал для Люка. Но больнее всего было от той части, которая была правдой.

– Да иди ты на хрен!

– Вот сам и выражай свои чувства, Патрик. Посмотрим, как тебе это понравится.

Люк резко распахнул дверь и вышел. Все, кто были в кухнях, замерли. Брови Сары сошлись, и на ее лице появилась тревога.

Патрик подошел к двери и схватился за косяк, чтобы не наброситься на Люка сзади.

– Люк, а почему ты не хочешь показать мне, как правильно это сделать? – В голосе Патрика звучала насмешка. – Вырази свои чувства. По-настоящему вырази. Покажи мне свое мастерство. Почему ты хоть раз не покажешь, что чувствует твоя гребаная личность?

Люк резко повернулся и оказался с Патриком лицом к лицу. Все затаили дыхание. Сара прижала ко рту кулак.

Мужчины уставились друг на друга, и так много энергии клубилось между ними, что еще миг – и начнут взрываться сосуды с жидким азотом.

Но Люк повернулся и молча ушел.

Гребаный ублюдок! Патрик заставил свое возбуждение рассеяться и обмяк в дверном проеме. После всплеска адреналина он остался опустошенным, усталым. Ему было очень больно, будто его тело состояло из одной большой раны. Да уж, Люк тот еще ублюдок. Putain d’enculé.

Через секунду Патрик встрепенулся, глубоко вздохнул и усмехнулся.

– Должно быть, у него критические дни.

Ну вот, возможно, упоминание о таких вещах заденет Сару, и она не раскроет их тайну. Он не встречался с ней взглядом, опасаясь, что тогда она подойдет и прикоснется к нему, чтобы успокоить. Не то чтобы он возражал против ее нежной ласки прямо сейчас, но ничего хорошего не будет ни для одного из них, если практикантка начнет утешать помощника после его битвы с шефом.

Даже если никто, кроме Патрика, не знает, насколько все, что произошло, касается Сары.

Сара вошла в служебный лифт после того, как доставила несколько подносов financiers в bistro, один из дополнительных ресторанов отеля. Патрик ушел из кухни сразу после ссоры с Люком. Сара надеялась где-нибудь столкнуться с ним, но, когда двери лифта закрывались, сильная мужская рука схватила край, и двери опять открылись. Вошел Люк Леруа.

Сара постаралась не сжаться в углу. Ведь осторожно переступить, чтобы занять как можно меньше места, не означает «сжаться»?

Выкованный в огне, беспощадный шеф Леруа выглядел усталым, унылым. Уголки его скульптурных губ были опущены. В кухнях сплетничали, что Саммер Кори бросила его и умчалась на Таити или куда-то в этом роде, но этого можно было ожидать от красивой испорченной светской девчонки. Очевидно, Люк Леруа обманулся, если ожидал чего-то другого. Сара быстро взглянула ему в лицо и вздрогнула, когда увидела, что он тоже смотрит на нее.

– Сара, – внезапно произнес он.

Она чуть не подскочила.

– Oui, chef?[110]

– Если ты крадешь у меня помощника, то тебе же будет чертовски лучше, если ты заслуживаешь его.

Раскрыв рот, она смотрела в невозмутимые черные глаза человека, который для всех был воплощением совершенства. «О боже, я не готова к соревнованию такого уровня». Разговаривать с самим Люком Леруа, да еще о Патрике! Крестьянская девочка дерется на мечах с мастером фехтования. За сердце принца.

– Я не… – Сара запнулась и нахмурилась. «Ну, я не отступаю прежде, чем будут скрещены мечи, только потому что не могу выдержать взгляда его черных глаз. Могла же я выдержать мамин. И отчима. И даже Патрика. И Люка Леруа тоже». – А раньше он никогда не влюблялся в практиканток?

– Нет, Сара. Он никогда ни в кого не влюблялся. Он влюбился в тебя.

Неужели его галантные, романтичные поступки, – например, встать на колени у ее ног над Парижем, пригласить в театр, поглаживать ее щеки, целовать ее ладони – ради нее?

Ее глаза заполнились слезами, и ноздри начало щипать.

Но она не разревется перед шефом Леруа.

– Правда? – прошептала она.

– Он тебе не говорил? – Глаза Люка чуть сузились, и он посмотрел в общем направлении кухонь, будто мог проникнуть взглядом через металлические двери лифта и снести Патрику голову. Видно, Патрик сделал что-то, и к Люку Леруа возвратилась энергия. – Не говорил, что ты много значишь для него?

– Кажется, говорил, – едва слышно призналась Сара.

Он сказал это один раз, когда они стояли посреди Елисейских Полей, окруженные мчащимися автомобилями, и никто больше не мог услышать его. И не раз показывал. Но из-за своего чувства незащищенности Сара была склонна забывать об этом.

И у нее не должно быть этого разговора с шефом. Его шефом, с которым он рос в одной приемной семье. Постой, значит, она практикантка у шефа Леруа и подруга его брата? Сюрреализм какой-то.

– Вы с ним действительно приемные братья? – внезапно спросила она, и ее лицо запылало. Неужели она только что задала шефу Леруа личный вопрос? Она и профессиональные вопросы не смела задавать ему.

– Это он тебе сказал? – безучастно спросил Люк Леруа. – Так вот, значит, как он думает о себе? – Такая новость привела шефа в оцепенение, и Сара подавила сильное побуждение встряхнуть его. Но через секунду шеф Леруа покачал головой и несколько высокомерно поднял брови. – У меня пятьдесят таких приемных братьев. А он мой помощник, второй после меня в кухнях. – То есть правая рука. – И в самом деле при этих словах Люк согнул правую руку и посмотрел на нее. – Он… Он Патрик.

Патрик. И этим все сказано. Уголки губ Сары приподнялись. Возможно, шеф Леруа мог бы ей в конце концов понравиться. Саре стало неловко.

– Он когда-нибудь рассказывал тебе, почему не стал учиться инженерному делу? – неожиданно спросил Люк.

Брови Сары сошлись, она забыла об улыбке и медленно покачала головой.

Черные глаза Люка оставались холодными.

– А ты его спрашивала?

Она еще медленнее покачала головой.

– Не так уж тебе это интересно? – спросил он, когда двери лифта распахнулись на их этаже. Люк не двинулся с места.

Ее брови сошлись теснее. Она была… она просто…

– Знаешь, Сара, раз ты окружена мужчинами, старающимися показать свои чувства, ты могла бы подумать о том, чтобы и самой сделать то же самое.