Бойся, я с тобой. Страшная книга о роковых и неотразимых - Таня Танк

«Он несколько раз уходил от меня, однако на развод не подавал. Был уверен, что я его буду звать назад. И я, увы, делала это, прося прощения, сама не знаю за что. Он так привык к тому, что я зову его назад и извиняюсь, что если менял симку, то всегда сообщал мне свой новый номер – а то вдруг я буду звать назад, а он – о ужас – не ответит?!

Когда он уходил в первый раз, я за его ноги цеплялась. И он сказал: не делай так, я, может быть, еще вернусь, а ты себе унижений не простишь. Тогда я поняла, что нарцисс питается не только восхищением. То, что перед ним унижаются, питает его еще больше. Я дала ему такую уверенность, что всегда буду его любить и ждать, и он изгалялся по полной.

Последний раз я уже не звала его, так как для себя решила: все. И он приехал сам как ни в чем не бывало – через три дня. Когда я выталкивала его из квартиры, на его лице было написано искреннее удивление.

Он ждет моего пинга и по сей день. И исподволь подталкивает меня к этому. Например, совершенно неожиданно он вспомнил о ребенке и стал присылать ему подарки. До этого все были уверены, что он просто не помнит таких «несущественных мелочей», как день его рождения».

«Как-то вечером я открыла страницу в соцсети и увидела несколько писем от Миши. Что там было… Тоска, раскаяние, тревога за наше совместное будущее, за наши чудесные отношения, которые Я (!) так нелепо разрушила.

Началась переписка. Я объясняла свою позицию. Я надеялась на какое-то раскаяние, но вместо этого получалось так, что я постоянно убеждалась в своей никчёмности и слабости. Миша писал, что видит меня насквозь. И просто хочет немного подкорректировать моё гнилое мировоззрение, чтобы мне проще жилось».

«Прошел месяц, и тут он позвонил.

– Пожалуйста, не клади трубку. У меня большая беда, надо поговорить, – произнес он убитым голосом.

Такое было в первый раз, поэтому я поверила в большую беду и согласилась на встречу. Он сидел на скамейке, сиротливо прижав к груди коробку с вещами. Выглядел страшно подавленным.

– Меня уволили без объяснения причин. Помоги мне, я без тебя не справлюсь, – привалился он к моему плечу.

Ощутив себя на коне, я поставила условия: мы будем жить вместе, я обретаю наконец статус официальной подруги сердца.

– Согласен, дома поговорим, – выдохнул он.

Дома, разумеется, его горе несколько померкло. Жить вместе он согласился, но с неимоверной кучей условий: в доме ничего не менять, на его бюджет не претендовать, раз-два в неделю сваливать к себе – по крайней мере, пока он не привыкнет к переменам в жизни. Я порадовалась и такому результату».

«Однажды Антуан снова появился со своими чемоданами.

– Вот и я. Я больше не могу жить вне дома. Я больше не могу жить без тебя. Я болен, ты мне нужна, возьми меня обратно, иначе я умру. Я не могу больше есть в ресторане, мне все не так, я слишком много пью и не могу больше написать ни строчки. Если я не буду работать, кто будет оплачивать наше существование?»

«Прошло полгода. Как-то раздался звонок в дверь. Ещё раз, ещё раз, настойчиво так. Аля! В чёрном, в глазах море боли и страдания, лицо бледное, осунувшееся.

– Алеша, у меня бабушка умерла.

– Соболезную, но… сомневаюсь, что чем-то могу помочь.

– Просто побудь со мной, выслушай, поговори, мне не с кем больше. Правда не с кем. Как оказалось, ближе тебя у меня и нет никого. Не прогоняй меня.

Мы сели рядом на диван, и она говорила, говорила, говорила, про бабушку, про детство, про родителей, про свою жизнь, про свои страдания, про свою любовь, а я молча слушал. Потом попросила остаться у меня, побыть с ней завтра на похоронах и ещё немного, сколько можно. Я позвонил на службу, отпросился на два дня. И тут я впервые в жизни увидел, как она плачет. Сколько нежности, жалости было тогда у меня к ней…

Спать она попросилась со мной, я отказал, положил её на отдельный диван. Следующий день провели вместе, беседовали, съездили на кладбище, посетили и могилу моего отца, она купила дорогой венок, благодарила его за то, что он воспитал такого сына.

Прогулялись, молчали, она попыталась взять меня под руку, я аккуратненько отстранился. Она погладила мне рубашки к службе. Спали так же. С утра встали вместе, она приготовила завтрак, накормила меня, вместе вышли, я поехал на службу, она домой.

Аля звонила потом каждый день, я не брал трубку. Я сдерживал себя нечеловеческими усилиями от того, чтобы не сказать ей: «Да, Алюшка». Потом она потерялась, хотя по-прежнему постоянно поздравляет меня со всеми праздниками, хотя прошло три года. Я не отвечаю никогда».

«Полгода я блокировала звонки со всех посторонних номеров, удаляла сообщения в соцсетях, избегала мест, где могла бы встретить Пашу. Со временем его звонки и сообщения сошли на нет, и я была уверена, что этой дикой истории пришел конец.

И вот в компании неожиданно столкнулась с Пашей. При людях он не обращал на меня ни капли внимания, его взгляд был пустым и холодным.