Сад утрат и надежд - Хэрриет Эванс

– Нед, какое наследство, если ты утратишь контроль над своей картиной? – возмущенно сказала она, но тут в толпе послышался шум, люди расступались. Она повернулась и увидела, словно в замедленной съемке, как толпа зашевелилась, растаяла, и остался только один человек, парень в костюме с кисточками – пару секунд она ничего не понимала. Вот он подошел ближе, кисточки болтались: что за странный наряд для Дня закрытого просмотра? Молодой парень, подумала она, его усы не шли ни в какое сравнение с усами Джорджа – песочного цвета, щетинистые…

– Миссис Хорнер… – сказал он и протянул ей записку.

Не успела она развернуть ее, как ужас наполнил ее сердце, а ноги сделались ватными. Записка была мокрой от его пота, у него блестел лоб, а глаза… Он избегал ее взгляда, а голос звучал слишком пронзительно.

– Вам нужно немедленно вернуться домой, – сказал он. Все его слова, казалось, вплывали и выплывали из ее ушей. Ваша дочь… карета… Она не понимала его и думала, правильно ли расслышала то, что он сказал.

Сквозь волны ужаса и дурноты она слышала голос Неда.

– Элайза. Элайза. Лидди, о господи. Нам надо ехать. Нам надо ехать.

И они бежали, бежали на улицу, толпа расступалась перед ними, на лицах людей был написан страх, а когда Лидди увидела, что их уже ждала карета с лошадьми, она поняла, что не ослышалась. Что дома случилось что-то очень плохое.

Ее положили в студии, не в доме, чтобы она никого не заразила. Она уже была там, когда карета остановилась, и Лидди спрыгнула на землю, Нед за ней. Мэри, бледная как призрак, ждала их, терзая передник. Она схватила сестру за руку и потащила к открытой двери Голубятни.

Малышка Элайза сидела на матрасе, брошенном на пол, прислонясь спиной к мольберту, и хватала ртом воздух – ее глаза вылезли из орбит, лицо было желтовато-бледным, ночная рубашка задралась, обнажив коленки. Маленькие руки сжимали и отпускали какую-то деревяшку. Увидев мать, она заплакала, но не могла говорить, только хрипела, отчаянно пытаясь дышать глубже. Пальцы зашевелились еще быстрее.

– Боже мой!.. – Лидди зарыдала и, оттолкнув доктора, рухнула на пол рядом с дочкой. – Что такое? Что это – пожалуйста, скажите, это не…

– Это дифтерия, и боюсь, что в тяжелой форме, – сказал доктор Каррит. Он подошел и положил руку на плечо Лидди. За ее спиной Нед с трудом сдерживал рыдания. Лидди повернулась к нему, в ее глазах застыл ужас. Мэри стояла, уткнувшись лицом в передник; ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий. – Вспышка заболевания на ферме Тукеров. Жена фермера уже умерла, а ее сестра, приехавшая к ней из Лондона, смертельно больна. Ханна Блаунт – мне сказали, что вы ее знали. – Он убрал со лба волосы малышки, покачал головой, и на его лице мелькнула вспышка отчаяния. – Вот, дорогая моя.

Странгуляционная болезнь – так ее называли в Хайгейте, когда умерших хоронили среди ночи, чтобы уменьшить риск заражения. Лидди покачала головой.

– Молоко… – сдавленным голосом сказала Мэри. – Причина в молоке? Если оно было плохо…

Доктор повернулся к Мэри:

– Я подозреваю, что причина в мисс Блаунт. Ханна Блаунт, когда приехала, жаловалась на плохое самочувствие. Лондонские хозяева неожиданно отпустили ее в гости, и это страшная безответственность с их стороны. – Он взял в пальцы тонкое запястье Элайзы и посмотрел на свои часы на брелоке. – Боюсь, что она и оказалась причиной… Очень высокая температура. Пульс крайне учащен. Она с трудом дышит. В горле образуется толстый налет и закупоривает… – Он замолчал.

Лидди закричала от отчаяния и повернулась к мужу. Но увидела, что и он не знал, что делать.

– При дифтерии назначают антитоксины, но их у меня нет, да и время упущено… – И Лидди заметила, что доктор Каррит посмотрел на Мэри со странным, не понятным ей выражением. – Единственный оставшийся выход очень рискованный. Я мог бы провести трахеотомию. – На немолодом худом лице доктора лежала тень усталости. Элайза издала ужасный хрип и раскрыла рот, хватая воздух. И тогда Лидди увидела в ее горле на миндалинах белую пленку, похожую на шпатлевку или мастику, словно кто-то бросил ее туда. Так нелепо. Она обняла дочку, пригладила ее волосы – облачко непослушных, спутанных золотых кудряшек, потрогала ее лоб. Он был очень горячим.

– Не надо! Лидди, не надо – ты заразишься! – воскликнула Мэри, но Лидди игнорировала ее. Она покачивала дочку на руках, вдыхая сладкий медовый запах ее мягких волос, гладя ее нежную кожу. Глаза дочки, голубые пятнышки света в полумраке студии, устремились на Лидди. Девочка силилась что-то сказать. Лидди поцеловала ее, Мэри снова охнула, а Нед отвернулся.

Оглядевшись в Голубятне, Лидди увидела валявшиеся на полу или прислоненные к стене холсты, перевернутые и рассыпавшиеся порошковые краски, перистые цветовые пятна всех цветов радуги в этой ужасной сцене. Она осторожно отпустила Элайзу и встала, держась за стену, а когда обрела равновесие, вышла на яркое солнце. Среди зелени громко пели птицы.

– Что – что такое трахеотомия? – спросила она.

– Разрез в горле делают, чтобы проходил воздух, но это очень рискованная операция, – ответил ей и Неду доктор Каррит. – Скажу прямо – одна из четырех бывает неудачной. А девочка очень маленькая. Тем не менее я могу сказать точно, что без операции она умрет. У меня нет антитоксинов, чтобы ее лечить. Без них она умрет. Мне жаль, миссис Хорнер, но я вынужден быть с вами откровенным. Дифтерия – ужасная болезнь, сейчас она случается редко, но там, где вспыхивает, приносит большую беду, особенно детям…

Солнце светило сквозь молодую листву – она появилась, пока они были в отъезде. Лидди повернулась и посмотрела на дом, их любимый дом, на церковь и стену кладбища.

– Как там Ханна? – спросила она через некоторое время.

– Очень неважно. Боюсь, она не выживет. – Доктор Каррит выпрямил спину и вздохнул. Осторожно и ласково улыбнулся Лидди. – К сожалению, вам нужно немедленно принять решение. Я могу выполнить трахеотомию прямо сейчас – миссис Хорнер, времени у нас нет.

– Ради бога, Лидди, ты должна это сделать, – сказал за их спиной мужской голос.

Она вздрогнула, Нед тоже. Они оглянулись и увидели Далбитти, стоявшего рядом с доктором.

– Далбитти? Откуда ты…

– Я приехал… я привез кукольный домик. Я остался тут, с Мэри. – Он взял Лидди за руку. – Милая Лидди…

– Я… я так рад, что ты был здесь, – сказал Нед. Лидди кивнула и поскребла щеку. Что же делать? Уходят драгоценные секунды! Она снова повернулась к Голубятне, к маленькой фигурке на матрасе.

– Я… они были такие счастливые все эти дни, но потом она заболела, – сказал он, не глядя ей в глаза. – Мне ужасно жалко, дорогой мой Нед. – Он положил руку на плечо друга. – Позволь ему сделать операцию, Нед. Ты должен так поступить.

– Хм-м… – сказал Нед, накрыв ладонью руку друга. – Лидди…

– Миссис Хорнер… идите сюда…