Занимательная механика - Вадим Панов

Быть лучше всех сыскарей?

Волков ни на кого не равнялся и никому ничего не доказывал, просто работал и старался делать это как можно лучше.

Не так ли становятся профессионалами?

Не только так. Можно и оглядываться по сторонам, и переживать успехи конкурентов, и грызть землю, добиваясь признания. Добиться его. Оказаться на вершине. Но окажешься ли ты еще выше? Вполне возможно. Мотивы для стремления к совершенству могут быть разными, важен результат. Важен вложенный труд, кровавый пот и кровавые мозоли. И какая разница, из-за чего они появились: потому что хотел сделать это для себя или доказывал свое первенство другим? Главное — появились. Главное — ты доказал свое превосходство делом. И заслужил уважение, даже будучи высокомерным ублюдком. Потому что заработал.

«Я заработал?»

После разговора с Оружейником Очкарик понял, что в последние месяцы дела давались ему легче, чем раньше. Нынешнее расследование не в счет, это игра в поддавки. А вот, к примеру, предыдущее, начинавшееся как неплохая головоломка, Федор вскрыл за два дня. Не располагая никакими уликами, полагаясь исключительно на чутье, взял да и надавил на вызванного на допрос весьма уважаемого чиновника. Да так надавил, что тот, расклеившись, на блюдечке выложил Волкову доказательства своей вины.

Стечение обстоятельств?

Вспомнился старый анекдот о программисте, которого вызвали отремонтировать мощный компьютер. Программист походил вокруг устройства, ударил по системному блоку ногой — компьютер заработал, и выписал счет на тысячу долларов. Когда возмущенный хозяин потребовал объяснить причину столь высокой цены пустякового ремонта, программист молча переписал счет: «Один доллар за удар. Девятьсот девяносто девять— за то, что знаю, куда и с какой силой ударить».

Похоже на работу искусника?

Один знает, куда ударить, другой — когда убить, третий — как и на кого надавить. ЗНАЮТ, потому что профессия стала частью их самих, а они — частью профессии.

Поднялись выше вершины.

Впрочем, Федор недолго предавался подобным размышлениям — они не имели отношения к расследованию. Подумал чуть-чуть, а затем приказал себе сосредоточиться на предстоящей встрече, продумывал ход разговора, готовился к нему, не отвлекаясь на ерунду. Припарковал машину на кстати освободившееся место у тротуара, щелкнул кнопкой сигнализации, по привычке оглядел дом и едва собрался направиться к подъезду, как зазвонил телефон.

— Волков.

— А дело-то раскрыто! — радостно прокричал Грушин. — Есть убийца Гусейна!

— Кто?

— Сардар.

— Появились улики?

— Сам признался, — весело рассмеялся Васенька. «Сам? Неужели Сидоров решил выслужиться и выбил из Сардара признание? Не может быть!»

Федор прищурился:

— Что ты с ним делал?

— Ничего! Честное слово — ничего. — Грушин не обиделся на проявленное Очкариком недоверие. Понимал, о чем подумал Волков. — Сегодня утром Сардар потребовал свидания и во всем признался. Под протокол! При свидетелях и адвокате. Заявил, что грохнул Арифа на почве личной неприязни. Надоело быть рабом.

— Почему он признался?

— Говорит, совесть замучила. Все-таки от Арифа он много добра видел. Да и понял, что сглупил, что не жить ему теперь.

— То есть он совершил преступление импульсивно?

— Видимо.

— Не слишком ли хорошо оно продумано для импульса?

— Какая разница? Сардар сознался, а что еще нужно? Да и подозрения основные на него указывали, так ведь?

— Это была одна из версий.

— Значит, все в порядке.

«Сардар признался… А чего ты хотел? Оружейник знает, когда человек подойдет к порогу смерти, Чеканщик продает монеты на все случаи жизни. Интересно, какими талантами может похвастаться главарь?»

— Прокурорские аж позеленели, когда узнали, что мы дело раскрыли, — радостно закончил Грушин. — Ты когда в министерстве появишься?

Судя по всему, Сидорову не терпелось насладиться видом поверженного недруга. Мол, мы тоже кое на что способны.

— После обеда, — буркнул Федор. — Сейчас у меня встреча.

И отключил телефон.

Расследование закончено, преступление совершено спонтанно, на почве накопившегося раздражения. Схема убийства перестает быть загадочной — предательство телохранителя все объясняет. Галочка. Шеф хихикает над Генеральным прокурором. Сидоров герой. Дело готовится к суду. Доживет ли до него Сардар? Вряд ли. Погибнет в изоляторе. А если и нет, то в тюрьме. Розгин говорил, что Сардар ненадолго переживет Арифа, и не лгал — в этом Волков не сомневался. Впрочем, кому интересен Сардар? Что значит какой-то там телохранитель, когда на МВД висит убийство Арифа Гусейна? Поправка: уже не висит. Созрело.

«Но почему Сардар признался именно сейчас?»

Волков не дошел до подъезда, остановился в нескольких шагах, достал сигареты.

Дело закрыто, в продолжении расследования никто не заинтересован, от Очкарика не станут требовать результат…

«Не станут требовать результат!»

Оружейник выведен из-под удара! А Оружейнику, точнее, его шефу Гончару что-то нужно от Волкова. Очень нужно. И одним ходом они решают две задачи: прикрывают себя и освобождают Федора от лишних хлопот.

Очкарик бросил недокуренную сигарету в урну и усмехнулся.

«Что ж, пришло время узнать, для чего я им понадобился?»

Ради чего серый старик с мертвыми глазами отправил на тот свет углеводородного барона.

Обставлявший квартиру дизайнер обладал отменным вкусом — стиль был выдержан до мельчайших деталей, ни один штрих не нарушал благородного убранства. Мебель, картины, светильники — все настоящее, антикварное. Шелк на некоторых стенах, замысловатые дверные ручки, старинные ковры, хрусталь и серебро, на мгновение Волкову показалось, что он попал на съемки исторического фильма.

— Любите классику?

— Привык. Я по натуре консерватор, с трудом воспринимаю новое.

Этот короткий диалог прозвучал несколько позже, в гостиной. А прежде состоялось знакомство. Хозяин квартиры сам открыл Федору дверь, медленно оглядел, после чего кивнул:

— Гончар.

— Волков.

— Очень приятно.

Рукопожатиями они не обменивались.

Следуя за хозяином, Очкарик оказался в огромной гостиной, окна которой выходили на Пречистенку, расположился в предложенном кресле, согласился отведать южноафриканского. «Поверьте, Федор, я сам не предполагал, что в Африке способны делать хорошее вино!» Согласился с тостом «За знакомство!», пригубил красное.