Сталин и Гитлер - Ричард Овери

Членство в партии при этом не было надежной гарантией безопасности. Опаснее всего было находиться вблизи центра власти. В годы ежовщины высшее руководство партии было практически опустошено. Пять членов сталинского Политбюро были расстреляны, так же как и 98 из 139 членов Центрального комитета. Из 200 членов Центрального комитета компартии Украинской республики выжили только трое; были уничтожены 72 из 93 членов Центрального комитета комсомольской организации. Из 1996 руководителей партии – делегатов XVII съезда партии в 1934 году 1108 были убиты.

В регионах 319 из 385 областных секретарей и 2210 из 2750 районных секретарей партии погибли. Рядовые партийцы в целом пережили эти годы лучше, хотя в Ленинграде чрезмерно ревностный Жданов исключил из партии девять десятых членов59. Очищение рядов партии не спасло Ленинградскую партийную организацию от второй чистки, произошедшей десятью годами позже, когда ее лидеры были расстреляны за контрреволюционный сговор с новой пятой колонной «холодной войны»60.

Наиболее явным ощущением при встрече члена партии с иностранцем и самым заметным чувством самого иностранца было недоверие. Начиная с 1920-х годов и в последующие годы страх соприкоснуться с чуждой идеологией и страх перед угрозой внедрения вражеских элементов были характерной чертой политической культуры коммунистического сообщества. Коммунистический Интернационал работал в офисе, расположенном в московской гостинице «Люкс», но его сети были разбросаны по всему миру. В начале 1930-х годов эта организация ревностно оберегала себя от заражения от других социалистических и социал-демократических движений за границей. Но когда Сталин, с большими оговорками, подвиг Народный фронт на стратегическое, правильным образом спланированное взаимодействие с другими зарубежными оппонентами «фашизма», сдвиг в революционной стратегии, формально объявленный на международном съезде Коминтерна в июле 1935 года в Москве, открыл вход в него «шпионам» и «агентам фашизма». В феврале 1937 года Сталин предупреждал Георгия Димитрова, генерального секретаря Коминтерна: «вы все… находитесь в руках врагов»61. В течение 1937 и 1938 годов сообщество иностранных коммунистов, проживавших в Советском Союзе, и сам Коминтерн подверглись гонениям. коммунистическая партия Германии, нашедшая здесь убежище, потеряла 7 членов своего Политбюро (только пятеро из них были убиты при Гитлере) и 41 из 68 руководителей партии. Польская коммунистическая партия, члены которой с 1929 года находились под неослабным надзором Государственной безопасности, потеряла весь свой Центральный комитет и, как было установлено, 5000 ее членов. Все они были расстреляны как агенты «польских секретных служб»62. В итоге в августе 1938 года партия формально прекратила свое существование за отсутствием членов, которые бы не скомпрометировали себя как «тайные фашисты». Отсутствие бдительности по отношению к заговорам привело к репрессиям 700 работников центрального аппарата Коминтерна. В следующие пятнадцать лет, до самой смерти Сталина, связи с внешним миром, независимо от того, какими бы незначительными и случайными они ни были, могли привести к тюремному заключению или смерти.

Поименный список жертв, находившихся вдали от партийного ядра, отражал все проявления предполагаемых заговоров. Всякий, кого разоблачали как бывшего классового врага, будь то кулака или участника Белой гвардии, либо как потомка буржуазии или мелкопоместного дворянства, особенно если тому удавалось скрывать свое происхождение довольно долгое время, всегда подвергался риску быть репрессированным, хотя только в период между 1937 и 1938 годами такой проступок наверняка приводил к смерти. Тем самым была возрождена идея контрреволюционного саботажа, которая восходила к самым первым показательным судам 1918 года63. После 1928 года, в период коллективизации и индустриализации, саботаж регулярно использовался для описания самых тривиальных случаев оплошности или халатности на работе, механических сбоев или просто аварий. Тщательный сбор статистики аварий использовался как политическое доказательство. В моменты особого усиления бдительности списки аварий и механических нарушений могли стать серьезным доказательством. В 57-м отдельном стрелковом корпусе в течение 1938 года число аварий (2728 за девять месяцев) значительно возросло, поскольку на работу были взяты неквалифицированные и малокомпетентные кадры взамен водителей и квалифицированных механиков, уничтоженных первой волной чисток. И тем не менее эти аварии дали повод для последующих обвинений в саботаже64.

Эти жертвы чисток, похоже, скорее были элитой по сравнению с незадачливым рабочим. В промышленности именно директорам заводов и инженерам в первую очередь приходилось выдерживать натиск критицизма за неспособность соблюдать графики пятилетних планов. Г. В. Гвахария, образец современного менеджера, эффективный и новаторски мыслящий директор огромного сталеплавильного завода имени Кирова в Донбассе, был вызван в местный партком в марте 1937 года по поводу некоторых технических проблем, задерживающих процесс производства. Его обвинили во вредительстве и арестовали. В начале апреля пресса также заклеймила его «фашистским агентом», его допросили и расстреляли. Спустя несколько месяцев было объявлено, что Гвахария занимался саботажем на заводе, чтобы увеличить возможность победы Германии и Японии. Вскоре за ним последовали и его коллеги. К началу 1940 года на огромном заводе работали только два инженера и 31 технический работник из персонала 1937 года65.

Чистки нанесли удар по всем областям институциональной жизни страны, и больше всего пострадали высшие эшелоны власти. Тысячи дипломатов, старших офицеров армии были убиты. Примерно из 24 000 священнослужителей и руководителей церкви, служивших в 1936 году, через пять лет только 5665 оставались живыми66. В конце концов конспирация уничтожила самих конспираторов. Работники НКВД и аппарата государственной безопасности сами подверглись чисткам в 1939 году за вредительство в партии. Очередь Ежова подошла в апреле 1939 года, когда его арестовали и обвинили в том, что он британский и польский шпион.

Избитый, вынужденный давать показания следователям, которые всего несколько месяцев назад работали под его руководством, он предстал перед Военной коллегией Верховного суда в феврале 1940 года, где отказался от всех своих признаний и заявил, что, работая на протяжении двадцати пяти лет для партии, он «честно боролся против врагов и уничтожал их… используя все имеющиеся средства для их разоблачения»67. На следующий день он был расстрелян за шпионаж.

Теория заговоров в гитлеровском рейхе выполняла ту же функцию, что и в Советском Союзе, позволяя разоблачать врагов и давая повод для нападок и их уничтожения. Однако здесь были два различных типа заговоров, возникшие из опыта поражения в 1918 году. Первый был сфокусирован на марксистских врагах, чей интернационализм отравил Германию во время Первой мировой войны и ослабил ее национальный дух и чье существование представляло непрекращающуюся угрозу предательства делу национального спасения и возрождения. Предательство национальных идеалов было лакмусовой бумажкой для начала отстранения и репрессий. «Мы, нет сомнений, хотим уничтожить всех, кто противостоит народу и нации», – заявил в марте 1933 года Геринг68. Второй «заговор» был связан с евреями. Они также, как считали нацисты, составили заговор с целью разрушить военные усилия Германии, навязать революцию в 1918 году и привести Германию к постепенному расовому разложению, чтобы открыть путь большевизации Германии и всей остальной Европы. Как марксисты, так и евреи и их многочисленные сторонники и агенты, «осквернявшие» нацию и ее нового лидера, составили заговор, ставящий цель ослабить усилия новой Германии, направленные на восстановление ее могущества и отмщение врагам за ее поражение. Сохранялся страх того, что «удар в спину» может повториться в следующей войне. Именно в свете этих рассуждений необходимо читать комментарии Гитлера в его «Mein Kampf» о возможности избежать поражения в 1918 году путем отравления газом 10 000 евреев69. Уничтожение врага почти гарантировало победу. В своей речи перед старшими офицерами в 1937 году о роли сил безопасности в будущей войне Гиммлер утверждал, что домашний фронт был театром войны против внутреннего врага, «идеологического противника», который тайно замышляет снова отнять у Германии победу. Это была задача государственного аппарата безопасности, продолжал Гиммлер, «охранять чистоту крови и здоровье нашего народа» для того, чтобы обеспечить будущие военные триумфы70.