Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

— Вот так! — удовлетворенно сказала Йец. — Между прочим, я никак не могла заглянуть за эти заборы, даже когда пролетала над улицей. Над ними всегда колпак защитного поля, который изображает невинные картинки, вроде пустого двора со столиками, тентами и декоративными растениями. Но даже ребенок знает, что всё это не настоящее. Теперь я посмотрю, что там было на самом деле.

Люди вошли во двор, выложенный мраморными плитами. Плиты были так точно пригнаны одна к другой, что казалось, будто это цельный кусок мрамора. Вдалеке виднелись ступени, ведущие на веранду, которая казалась черной, словно пещера, из-за ярких солнечных лучей, падавших совершенно вертикально.

— Ничего особенного я пока не вижу, — сказал Денисов, — много мрамора, но больше ничего особенного.

Йец, не отвечая ему, подошла к стене и приложила к ней ладонь. Мраморная поверхность заколебалась, превратилась в туман и исчезла. За ней виднелись садовые аллеи, уходящие в бесконечность. На аллее лежали два существа с большими остроконечными ушами, то ли собаки, то ли львы.

— Что это? — изумился Капитан.

— Это их личное пространство. Мы не можем войти. Корсы — идеальные охранники, разорвут нас на клочки при первом же нашем шаге. Двигаются быстрее пули, не злобны, но абсолютно безжалостны.

— Допустим, но как это огромное пространство помещается в городе?

— Оно не в городе. Эта стена — портал, который перемещает нас в другой срез реальности. Этот сад тянется на десятки и сотни километров. В нем есть всё, что вы можете себе представить, и очень многое из того, что вам представить невозможно. Но меня снова обманули. Я не смогу проникнуть туда.

— Тебе уже не двенадцать лет, и ты не бедная девочка, над которой смеются богатые одноклассники, — сказал Капитан. — Забудь об этом и пошли отсюда. Нам нечего здесь делать.

— Нет! Я войду в этот дом! — Она плюнула на мрамор и растерла плевок ногой.

— Здесь жил кто-то из твоих знакомых?

— Да. Одна богатая стерва из старшего класса.

* * *

Люди вошли в дом. Комнаты тоже были мраморыми. По стенам тянулись узоры из тонких золотых нитей. Мебели совсем немного: несколько перевернутых стульев, диван и развороченный шкаф. На полу лежало высохшее тело. Судя по одежде, это была женщина. Йец склонилась над ней.

— Это твоя подруга? — спросил Денисов.

— Откуда я знаю? Это тело дряхлой старухи. Это может быть и она, и кто угодно другой. Можем проверить.

— Проверить?

Йец резко ударила кулаком по трухлявому черепу, и кость треснула. Она достала из трещины над левой глазницей блестящий маленький предмет, с виду медный.

— Идентификационный чип? — спросил Капитан.

— Ага. Эти чипы отправляют на планеты-кладбища и там снова подключают. На них записана вся память человека. Умершему кажется, что он только ненадолго уснул и снова проснулся. Жизнь продолжается и после смерти. Но если кто-то не отправил чип на планету-кладбище… Это тяжкое преступление, более тяжкое, чем убийство. В прежнее время никто из людей не был способен на подобное. Абсолютно все чипы попадали на кладбища.

— Значит, что-то изменилось.

— Изменилось, и не в лучшую сторону. — Йец подошла к металлическому ежику, положила на него ладонь и вставила чип в отверстие.

Часть стены осветилась голубоватым сиянием. Изображение ожило и задвигалось. Люди увидели миловидную девушку с ямочками на щеках. Она гладила по загривку лежавшую рядом собаку-льва.

Девушка заговорила на местном языке. Через несколько секунд картинка исчезла.

— Что она сказала? — спросил Денисов.

— Она поприветствовала нас и сказала, что зовут ее Бора Хон, что, по всей видимости, она умерла, но ее чип пока что не подключен.

— Твоя знакомая?

— Да. Но здесь ей около двадцати или немного больше. Странно.

— Почему странно?

— Потому что чип был в теле старухи. Посмотрите на эту высохшую кожу. Старухе лет девяносто, не меньше.

— Ей никак не могло быть девяносто, — возразил Денисов. — Если она примерно одного возраста с тобой, ей должно быть около семидесяти.

Капитан наклонился над телом, провел пальцами по высохшей, как пергамент, коже.

— Никаких следов разложения, — сказал он. — Просто мумия. Но женщина умерла очень старой. Не похоже, что ей было всего семьдесят. Сколько в среднем живут тиберианцы?

— Сто или сто десять лет примерно, — ответила Йец. — Семьдесят — самое начало старости. Но самое странное не это. Содержимое идентификационного чипа обновляется каждый год. Чип в голове этой старухи не обновлялся очень давно. Мы ведь видели молодую девушку.

— Может быть, она не хотела, чтобы после смерти ее видели старухой? Она стерла содержимое чипа, всё, что было после двадцати лет, и навсегда осталась молодой. Земная женщина могла бы так поступить.

— Нет, не то. Чип обновляется автоматически. Человек не может влиять на запись. Чип заменяет документы. И их нельзя подделать. Бедная Бора. Она была исключительной сволочью. Я ее терпеть не могла. Даже пообещала как-то раз, что приду и плюну на ее могилу. И вот я пришла.

— И плюнула, — припомнил Денисов. — Не совсем на ее могилу, но очень близко от нее.

— Я бы не стала плевать во дворе, если бы знала, что она лежит здесь.

* * *

Машина подъехала к небольшому одноэтажному дому. В окнах не было стекол, а маленький дворик был захламлен каким-то старьем.

— Я жила здесь, — сказала Йец, — подождите меня, я войду одна.

— Лучше я пойду с тобой, — предложил Денисов.

— Нет!

Она провела рукой по столбику оградки. Затем приоткрыла калитку и прислушалась к ее скрипу.

— Когда я смотрю на эту дорожку, я вижу призрак моей матери. Ты этого не поймешь. Здесь ничего не изменилось, и здесь изменилось всё.

Йец вошла в дом. Капитан, Денисов и Том вышли из машины. Том улегся на траву и начал кататься по ней, как кошка.

— Что делать будем? Куда нам теперь деваться? — спросил Денисов. — Можно было бы остаться здесь. Люди исчезли не так давно, вся техника еще работает, мы могли бы неплохо прожить здесь. Вся планета в нашем распоряжении. И какая планета!

— Тебя не волнует смерть двух миллиардов жителей?

— Еще как волнует. Но это не обязательно смерть. Люди могли просто уйти. Переселиться куда-нибудь. Кто-то из них, конечно, умер. Может быть, тиберианцы нашли лучшую планету и переселились туда.

— Все сразу?

— Все. Впрочем, кто-то мог бы и остаться. Мы же не знаем точно, что планета необитаема. Где-нибудь на одном из трех материков еще могли остаться люди.

— Надо это проверить, — сказал Капитан. — Но если люди не ушли, а просто умерли или были уничтожены…