Бессмертные - Катерина Мороз

когда он резко остановился я просто врезалась в его спину. Мы вошли в небольшой лодочный домик, выстроенный прямо в скале небольшого грота.

— Ой! — пискнула я, потирая ушибленный нос, — Что такое?

Я выглянула из-за его спины и кровь отхлынула от лица. Пристань опустела, вместо людей на ней лежало несколько окровавленных трупов, соленый морской бриз перемешался с приторным запахом железа. Вонь появилась резко, словно ее кто-то прятал до этого.

Засада.

Анзель внимательно огляделся, молча, спокойно. Я же застыла, — боясь даже пошевелиться.

— Ваше высочество, вы так задержались, что не успели на резню.

Голос эхом отразился от стен пустого зала. Вошедший, облаченный в темные одежды и широкополую шляпу, поклонился в шутливом поклоне, надсмехаясь над нами. Слегка повел рукой, и затухший костер осветил зал ярким светом вновь оживших углей. Мужчина немного помедлил на пороге, прежде чем приблизиться к нам.

Анзель зарычал каким-то утробным рыком, и рычание это эхом прокатилось по пристани, разрезая мертвую тишину, от чего я вздрогнула, а руки мои вспотели от напряжения. Ваше высочество? Подобное обращение к нам было не случайным, я уверена. Анзель ушел от вопроса кто его отец.

— Ваши нелюди умоляли о пощаде, но мы были непреклонны.

Мужчина сделал еще один шаг и, наконец, вышел на свет, и я ахнула. Тот самый вампир, которого я уже встречала дважды. Впервые я встретила его в подворотне, в день знакомства с Анзелем, потом он оцарапал меня тонким стилетом и заставил все забыть. Но что-то в нем определенно изменилось. Я пригляделась, не скрывая, что рассматриваю его с большим интересом.

— Госпожа Валлета, с возвращением в мир живых, — ехидно произнес он, — Как твоя сестра?

Я проглотила язык, рассматривая нежить. Он определенно изменился — у кожи пропал серый оттенок, она стала просто бледной, но не болезненной, глаза перестали отдавать красным оттенком и были просто карими, он стал похож на самого обычного человека, только с бледной кожей. Встретишь такого в толпе — в жизни бы не подумаешь, что с ним что-то может быть не так.

— О, смотрю ты заметила, как я преобразился, — мужчина театрально провел руками по густым темным волосам, приподняв шляпу, — Нравится?

— Даже не смотри в ее сторону, — с тихой угрозой предупредил Анзель, и болотные ободки в его глазах вспыхнули опасной злобой.

— От чего же? — оскалился мужчина, от этого его темные глаза заискрились алым цветом, а передние зубы вытянулись, превратив красивый рот в страшный оскал, — Кажется, ты забыл, что она моя и всегда была моей. А ты, щенок, заплатишь за все, что успел натворить.

Солнце почти село, окутав лодочный домик мрачными тенями и холодящими душу звуками. Бездушные стали выползать из щелей, окружая своего хозяина, защищая его, боготворя.

Я в отчаянии сжала руку Анзеля, он был максимально напряжен, вена на шее вздулась, а он с трудом сдерживал злость и агрессию.

— Уф, какие страсти, — послышался до боли знакомый голос — мягкий, сладкий голос Ланса. Он медленно вошел в домик, бездушные расступались перед ним, опускали головы.

Мне стало и страшно, и тошно одновременно. Когда-то я испытывала нежные чувства к этому человеку, он научил меня воровать и драться, возможно я была влюблена в него юношеской влюбленностью, а теперь даже не знаю человек ли он? Он изменился, не осталось и следа от свежего юного лица. Кожа собралась морщинами вокруг глаз, глубокие тени залегли под глазами, а кожа потрескалась, будто он был не человеком, а фарфоровой куклой. Он убил меня, лишил жизни и наслаждался этим.

Анзель зарычал.

— Фу, песик, знай свое место, — проскрипел Ланс, лицо его скривилось от раздражения.

Заметив мой внимательный взгляд, он каркнул:

— Нравится?

Ланс указал тонкими пальцами на свое лицо и скривился в ухмылке, кажется, от нее трещин на лице стало еще больше.

— Ублюдские вампиры уничтожили алтарь, что я тебе показал, как ты могла, любовь моя? Но ничего, твоя истинная смерть изменит ситуацию, дело будет закончено.

Мы были в ловушке и Анзель это знал. Возможно, он смог бы справиться со всеми ними, если бы рядом не было меня… И сейчас он явно придумывает план. И очевидно — мне нужно потянуть время.

— Будешь умнее в следующий раз, брат, — фыркнул недовольно темноволосый алхимик, — На восстановление уйдет не мало времени.

— Брат? — прошептала я, нахмурившись.

— О, дорогая, я забыл представиться! Как невежливо, ох, ох… Я — Главный Алхимик Королевства Оруанск, Безадан Галемир.

Воцарилась напряженная тишина.

— Ваши лица я буду вспоминать еще очень, очень долго, вот это непонимание в глазах! — Алхимик захохотал и захлопал в ладоши, эхо противно разнесло его голос по домику, — Напряженные, в смятении! Лукас с Элиашем прекрасно сыграли свои роли, никто в жизни бы не догадался, что их протирание штанов в замке лишь игра на публику.

— Вы хотели получить бессмертие, — проговорила я, наконец, совладав с ужасом и страхом, — И вы его получили, но стали чем-то средним между бездушным и вампиром.

— Какая умная девочка, — ядовито ухмыльнулся он, — Продолжай.

Безадан медленно прошелся вдоль берега, где стоял миниатюрный нетронутый фрегат. Его походка — изящна, подбородок — приподнят. Обманчиво спокойный — тигр перед броском.

— Бездушные — это алхимики? Неудачный эксперимент, верно?

— Как же неудачный? Вполне удачный, армия чудовищ, которая подчиняется только моей семье, идеальное средство для совершения убийств. Но в чем-то ты права, это не совсем то, что мне нужно было изначально.

Галемир улыбнулся своей самой мерзкой улыбкой.

— Вы стали управлять Замком из тени, те Алхимики лишь куклы, а вы их кукловод. Поэтому бездушные так раскованно и спокойно себя чувствовали в замке.

— Кому бы понравился полу-вампир полу-алхимик в роли Главы Белого Замка. Ах, да, еще и с жаждой крови.

— Ты — настоящее зло, — спокойно сказал Анзель, — А зло всегда будет наказано, рано или поздно.

— Добро или зло определяет сильный, — Галемир неспеша прогуливался вдоль берега, жестикулируя руками, вода ласково плескалась, омывая старый пирс, разбиваясь о тяжелые бока фрегата, как ни в чем не бывало — У кого решимости и храбрости хватит ответственность на себя взять. Я занимаюсь наукой, а все остальное — неважно. Кто делит мир на добро и зло слишком юн, чтобы понять, что он таким не является. Ни черным, ни белым. Есть сильный, есть слабый. Но ты успел меня удивить, это дорого стоит, Анзель Ронстер. А ты разочаровать, брат. Снова.

Галемир снова посмотрел на Ланселота как на грязь. Я с трудом могла представить себе, чтобы Мадлен так на меня смотрела. Я нахмурилась, услышав незнакомую фамилию. Безадан