Третий ключ - Татьяна Корсакова

Люся сказала, что все это больше похоже на запуск космического корабля, и нервно хихикнула.

Восемь...

Сандро послал Люсе воздушный поцелуй.

Девять...

Аглая робко улыбнулась Михаилу.

Десять!

Они синхронно, словно тренировались не по одному часу, вставили ключи в замочные скважины.

– Восемнадцать поворотов вправо, три влево. – От усердия на бритой макушке Сандро выступили капельки пота.

– Двадцать четыре поворота влево, шесть вправо. – Ключ повернулся неожиданно легко, и в постаменте под Ангелом что-то тихо щелкнуло.

– Десять по часовой, – Аглая закусила губу, повернула свой ключ.

Несколько мгновений единственным, что подтверждало работоспособность механизмов, были размеренные щелчки и поскрипывания, а потом статуи пришли в движение...

Площадки под Ангелами вдруг начали наклоняться и одновременно вращаться вокруг своей оси. Девочки склонялись друг к другу головами, точно собирались поболтать.

Спящая дама оборачивалась медленно, гораздо медленнее Ангелов. Было мгновение, когда она замерла, словно натолкнулась на невидимую преграду. В это мгновение Михаилу показалось, что в розовых закатных лучах на бронзовой щеке блеснула слеза, а потом постамент завибрировал, и статуя снова пришла в движение. Этот долгий и мучительный путь завершился, когда мать развернулась лицом к своим детям.

Воцарившаяся тишина была такой абсолютной, что Михаил отчетливо слышал биение собственного сердца. Раз, два, три, четыре... На двадцать пятом ударе он наконец понял, что ничего не произошло: не запели иерихонские трубы, небо не упало на землю, не случилось ни одного, самого мало-мальского знамения.

– И что? – нарушил тишину громкий Люсин шепот. – Что-то я ничего такого не вижу. Что-то же должно было произойти? – она растерянно посмотрела на Сандро. – Ну там, знак какой или еще что-то необычное.

– Мне так казалось, – Сандро выглядел растерянным и разочарованным.

– Может, мы что-то не так сделали? – предположил Михаил.

– А что если механизмы за сто лет сломались? – Люся сердито притопнула ногой.

– Не сломались, я их проверил и смазал. – Сандро протестующе мотнул головой.

– Ну, не беда. – Михаил усмехнулся, подошел к Аглае, обнял ее за плечи. – Зато теперь мы можем с уверенностью сказать, что никакого клада не существует.

Он говорил, а сам с тревогой всматривался в лицо Аглаи, каменно-неподвижное, застывшее. Зря они все это затеяли...

– Он существует. – Аглая не смотрела на статуи, взгляд ее был устремлен в противоположную сторону, туда, где в косых лучах догорающего солнца тени от Дамы и Ангелов образовывали стрелу, вершина которой указывала на самый центр беседки. – Видите?

– Мама миа! – Сандро подхватил на руки взвизгнувшую от неожиданности Люсю, закружил на месте. – Люси, мы его нашли!

– Кажется, и в самом деле нашли. – Степаныч дрожащими руками сдернул с переносицы очки. – Вот зачем нужны были точная дата и точное время, чтобы тени послужили указателями! Аглая, ты умница!

– Ну, и чего мы ждем?! – Люся чмокнула Сандро в щеку. – Мужики, пришло время поработать лопатами!

Насчет лопат Люся ошиблась: чтобы сдвинуть с места плиты, понадобился лом.

Никто из них не знал, что рассчитывал увидеть в открывшейся под одной из плит глубокой нише, но небольшой железный ящик, похожий на сундук для инструментов, никак не тянул на то, чтобы именоваться кладом.

– Такой маленький, – протянула Люся разочарованно.

– А вдруг там бриллианты? – предположил Сандро. – Люси, для бриллиантов много места не нужно.

– Вместо того чтобы гадать, давайте возьмем и посмотрим!

Михаил подцепил ящичек за железную ручку, вытащил из ниши. В беседке, под сенью старых лип, света было явно недостаточно, поэтому, прежде чем открыть ящик, он вынес его на площадку перед статуями, бережно поставил на постамент у ног Спящей дамы. Чтобы разобраться с миниатюрным замком, понадобилась Люсина шпилька и ловкие пальцы Сандро. Всего через минуту ящик явил миру свое содержимое.

Ни драгоценных украшений, ни бриллиантов, ни ценных бумаг, на худой конец! На дне ящика лежала обтянутая потертой кожей книга.

– Ну, что там? – Люся заглянула через плечо Михаила.

– Открой, – вместо ответа он протянул книгу Аглае.

Та приняла ее осторожно, как самую большую в мире ценность, раскрыла, бережно перелистнула первую страницу, прочла упавшим до шепота голосом:

– Оленька умерла на рассвете. Я точно знаю, что на рассвете: ночью слышал скрип половиц в ее комнате, слышал, и мучился, и все порывался зайти, упасть на колени, вымолить прощение. Я не зашел, а она умерла. И жизнь моя нынче ничего не значит, потому что без Оленьки и нет вовсе никакой жизни – тьма кромешная...

– Это что еще такое? – Степаныч снова надел очки.

– Это дневник графа Полонского... – Аглая подняла растерянный взгляд на Михаила.

– А клад? Злато-серебро? – Люся выхватила из рук Аглаи дневник, зачем-то его потрясла и разочарованно отшвырнула прочь.

– Нет злата-серебра, – Степаныч бережно поднял дневник с земли, смахнул с него соринки. – Обманула, окаянная, всю жизнь загубила... – Он говорил, и губы его дрожали от обиды. Руки тоже дрожали с такой силой, что дневник снова едва не упал.

– Василий Степанович, – Аглая бросилась было к нему, но Михаил поймал ее за руку, притянул к себе, спросил как можно спокойнее:

– Кто вас обманул, Василий Степанович? – От недоброго предчувствия, от осознания того, что он, психиатр с мировым именем, не рассмотрел в этом добродушном старике сумасшедшего, сделалось больно. – Степаныч, это вы их убивали? – Он говорил, а сам осторожно оттирал Люсю и Аглаю в сторону, подальше от завхоза.

– Миша, что ты такое говоришь? – Аглая вцепилась в его руку, не желала двигаться с места, пришлось ее оттолкнуть, сейчас не до церемоний. Зато Сандро все понял правильно, неуловимо быстрым движением подобрал с земли лом.

– Я не хотел, – Степаныч замотал головой с такой силой, что очки слетели на землю. – Я не был монстром, я всего лишь любил историю...

* * *

...Записку, написанную аккуратным, каллиграфическим почерком, Василий Степанович нашел в бумагах, которые передал в дар музею Александр Полонский. Сложенный вчетверо листок лежал в записной книжке старой графини, но вот почерк с почерком графини не совпадал. Поначалу написанное на хрустком, пожелтевшем от времени листке показалось Василию Степановичу любопытной шарадой, частью какой-то головоломки, и только потом, всматриваясь в буквы и цифры, читая между строк, он начал понимать, чем именно может оказаться эта шарада.

Предположения подтвердились в краевом архиве, почерк на записке совпадал с почерком на деловых бумагах графа Ивана Александровича Полонского. Целый год Василий Степанович по крупицам собирал информацию, пересматривал каждый листочек, каждую писулечку в архиве и краевом музее, списывался с Александром Полонским и предводителем районного дворянского собрания. Еще год ушел на систематизацию и анализ полученных материалов. И только после этого Василий Степанович смог с уверенностью сказать, что граф Полонский не вывез свои немалые богатства за границу, а спрятал их где-то в доме или, возможно, в парке, а ориентиром для поисков должны служить некие кинетические статуи, исчезнувшие в восемнадцатом году.