Ложное божество - rassvet

Из новых странностей, помимо формы самого дуба, юноша заметил странную грязь, оказавшуюся впоследствии глиной, и ряд черных камней, по виду напоминающих угль.

«Это намек на печь? — приподняв бровь, подумал почему-то именно об этом Зигфрид, однажды в детстве мечтающий сложить свою собственную печку, для того чтобы тайком подогревать на ней свою холодную еду».

«Эх жаль инструментов нет, а так бы можно было… — не успел он договорить как из глины, буквально как из воды, всплыл небольшой ящик, — да ладно, быть не может, — подойдя к деревянному ларчику из темного дерева и отварив его крышку, Зигфрид увидел небольшую формочку под размер половины кирпича, и несколько лопаток».

Пару минут юноша просто смотрел на все это, стараясь хоть что-то понять. В его голове родилось как минимум три версии происходящего. Первая, этот мир исполняет его желания. Вторая, все происходящее здесь это намек на какие-то внутренние потребности или недостатки его душ. И третья версия, заключалась в том, что нечто влияет на него и этот мир, нечто постороннее и осознанное.

Последняя версия была на самом деле самой малоправдоподобной, потому что на душу человека было крайне сложно повлиять даже на самом примитивном уровне. То есть для банальной травмы души обычного смертного, нужно было быть мастером некромантии и иметь в своем распоряжении падшие души. И это только для нанесения топорной раны, удара, для подчинения же души или тем более примитивной манипуляции оной, нужно было обладать силой и знаниями магистра, и плюс иметь ряд редчайших артефактов.

Исходя из этого, Зигфрид мало верил, что кто-то способен на столь филигранную настройку чужого мира души, это казалось фантастикой и не более.

«Ладно, сделаю несколько кирпичей, пусть сохнут, если они вообще тут будут сохнуть, хотя, может, и в одно мгновение высохнут, это же нереальный мир. Ну, приступим».

* * *

Тот же день, поздний вечер, кабинет директора магической академии.

Допивая последнюю на сегодня кружку чая, Чарльз, завершив все свои бумажные дела, потянулся.

— А работы то прибавилось, засиживаюсь до ночи как в старые добрые времена, ностальгия, — сказал он, и его рука с чашкой дрогнула, ибо весь его кабинет начала накрывать беспросветная тьма. Пол, стены, потолок, мебель, все растворилось в черноте, ничего не осталась, кроме него самого.

— Чарльз, Чарльз, Чарльз, чего это ты так радуешься? Случилось что-то хорошее? — раздался голос в темноте, и из нее, в белом фраке, с короткими серебристыми волосами, вышел уже знакомый нам молодой человек.

— Дъягон, что-то ты зачастил, — немного дрожащим голосом, пробормотал мужчина, — смешно, но мне теперь и чашку поставить некуда, как неудобно.

— Не храбрись Чарльз, ты меня боишься, я это знаю, а еще ты меня ненавидишь, и я тоже это знаю, зачем ерничать, здесь все свои, — развел руками в стороны Дъягон.

— Зачем пришел?

— О, сразу к делу? Даже не поговорим о твоей будущей семье? Я слышал, ты сделал предложение своей беременной помощнице, это по-мужски, молодец, я подарю вам что-нибудь на свадьбу.

— Зачем ты ко мне пришел, — нахмурился Чарльз.

— Ладно, шутки в сторону, я на самом деле пришел тебя спасти.

— Спасти?

— Да, поэтому прошу обращаться ко мне более уважительно.

— Дъягон, говори четче, у меня не так много свободного времени.

— Боишься супружеское ложе остынет?

— Дъягон…

— Ладно, ладно, просто дело в том, что тот турпоход, в который отправятся отпрыски «благородных» может окончиться трагедией из-за одного старого маразматика. Вот и все.

— То есть, объясни подробней!

— Не кипятись, много будешь знать, плохо будешь спать. Просто отмени свою поездку вместе со студентами вот и все. Мы не хотим, чтобы ты помер, сколько сил потрачено для твоего становления в роле директора, жаль будет спускать все в сточную канаву.

— Мне нужно знать подробности, иначе, я не смогу отменить поездку, — твердо заявил Чарльз.

— Да куда ты денешься, не смеши меня, хотя ладно, только сегодня, у меня хорошее настроение, ведь детишки в инкубаторе зреют.

«Он про тех невернувшихся детей из пещеры Чудес? — содрогнулся в своих мыслях директор».

— В общем, если вкратце, — начал рассказ Дъягон, — в империи есть одна небольшая, но очень могущественная, из-за рода своей деятельности, секта, правит ей, старик, очень древний старик, возможно, он самый старый человек на земле, но это неточно. Так вот, чтобы этому плохишу с длинной бородой поддерживать свою жизнь, необходимо огромное количество очень редких ресурсов. Ранее он для их сбора сотрудничал с пятью Великими домами, которые впоследствии сгинули в смуте, оставшиеся же двенадцать домов не особо чествуют его персону, и вообще хотят, чтобы он со своей сектой убрался куда подальше. Ну а старик по ряду причин не может этого сделать, вот он и мечется между молотом и наковальней, смертью естественной или от рук князей, у которых он планирует похитить детей.

— Что? Похитить родовитых? Нам нужно предупредить Великие дома, слить информацию через третью сторону!

— Нет, не нужно.

— Как не нужно? — ошалел Чарльз.

— Так, не нужно. Нам выгодно начало войны между князьями и данной сектой, ибо она и ее глава в частности, вставляют нам палки в колеса. Ненамеренно, но очень эффективно. Самим воевать муторно, а князья сейчас обладают большими возможностями. Пускай отправят в последний путь этого хрыча, задержался он на белом свете.

— Но меня заподозрят, если я не поеду, а с детьми такое случится.

— Нет, не заподозрят, ты ведь завтра сообщишь им о болезни своей возлюбленной и попросишь, коль уж ты сам не едешь, утроить охрану, именно утроить, скажи, что предчувствие у тебя плохое, они послушают. Более того, пошли туда дополнительно трех — четырех учителей, кого не жалко. Болезнь твоей помощницы, ой прости, невесты, мы обеспечим, не переживай это будет безвредно для будущего. Ну и до кучи к этому, связей с той сектой у тебя нет, ты даже ее название не знаешь. Потому тебя не заподозрят.

— Я, даже не знаю, это как-то неправильно…

— Брось претворяться праведником, столько дел уже наворотил, одним меньше, одним больше, какая разница. Делай все согласно инструкции, и будет тебя счастье, понял?

— Да, — стиснув зубы, процедил сквозь них Чарльз.

* * *

Осматривая целую кучу только что созданных из глины небольших кирпичей, Зигфрид невзначай подумал: «а не сошел ли я с ума», но затем плюнул и продолжил заниматься делом, работать руками ему всегда нравилось. Можно сказать, они у него иногда просто чесались по работе, особенно когда рядом крутилась Эрис, так и хотелось с ней поработать. Дом, например, построить, сад посадить, детей сделать в конце-то концов.

Дом к